Венец. Эпизод третий (СИ) - Останин Виталий Сергеевич

В голове студента пронеслись сразу сотни мыслей. Но только три имели значение. Он вспомнил, что уже потратился на реализацию своего плана, даже в долг пришлось взять. Напомнил себе, что практика еще только началась, и у него наверняка будет случай найти что-то интересное. Ну и, наконец, прикинул практическую ценность своей находки, которую еще не успел оценить. Да, магический фон имелся, так что нашел он определенно артефакт. Однако фонил он едва-едва, так что, вполне возможно, его стоимость могла и не покрыть уже имеющихся расходов. Да, золотой блеск, но ему ведь вполне могло показаться! Может, медь или бронза — греки в основном с этими металлами работали.

А значит, лезть в бутылку и портить отношения с руководителем экспедиции не стоило. Тем более Юлий Маркович первым протягивает руку. А мог и сдать полиции!

Влад молча раскрыл рюкзак и, покопавшись внутри, вынул холщовую сумку. Достал оттуда венец и протянул его преподавателю.

— Хм-м? — произнес тот, принимая металлический обод. Почесал подбородок, после чего проговорил еще более озадачено. — Вот даже как?

— Что это? — не удержавшись, спросил Влад. — Что-то ценное?

Профессор поднял на него глаза, из-за стекол очков казавшиеся огромными, и долгое время молча рассматривал лицо студента с таким видом, будто перед ним был не молодой человек, а жаба.

— Ценное? — наконец уточнил он. — Сложно сказать. Но, если меня не подводит опыт, это не простая поделка, верно? Полагаю, вы озаботились приобретением анализатора, раз уж решились на правонарушение?

— Он имеет магический фон. Но очень небольшой, едва уловимый, — был вынужден признать Влад.

— Что же, я так и думал. А где вы его нашли?

Студенту ничего не оставалось, кроме как указать место. Потом проводить туда ученого и подробно объяснить, почему он решил искать именно здесь, а также перечислить все этапы работы.

Профессор слушал с несколько отсутствующим видом. Но кивал в нужных местах. А потом даже похлопал Влада по плечу и сказал: «Отличная работа!»

— Так что это?

— Венец, — рассеянно отозвался Юлий Маркович. — Десятый век нашей эры, думаю, вряд ли позже. Конечно, еще предстоит внимательно изучить находку, очистить от отложений, но…

Влад был хорошим студентом. Ему нравилась история. И он много узнал, учась в университете. Поэтому он удивился, когда ученый назвал предположительную датировку находки. Влияние греческих полисов на эту местность к десятому веку после рождества Христова было настолько незначительным, что сразу вставал вопрос — что тут делать венцу с листьями лавра? Может быть, это римское украшение? Офицерское, точнее даже, генеральское? Латиняне много переняли от греков, включая манеру чествовать героев, надевая им на голову стилизованные лавровые венки.

Но десятый век? Рим уже тоже был в закате, а Византия эту территорию почти потеряла, тут властвовали хазарские племена. Да и не было у византийцев этой греко-римской моды. Видимо, преподаватель ошибся с оценкой. Желает скрыть истинную ценность предмета от студента или…

«Ты чего себя накручиваешь? — мысленно одернул себя Влад. — Сказал и сказал! Что он, по-твоему, ошибиться не мог?»

— Если это артефакт, мы должны его сдать? — с сожалением произнес он.

— Разумеется. Его должны изучить и решить, представляет он опасность или нет, прежде чем отдавать обратно археологам, — кивнул руководитель экспедиции. — Я вызову «служилых» людей.

Произнес это он без всякого удовольствия, и Влад прекрасно понимал, почему. Агенты Серебряной Секции надолго парализуют работу раскопок, будут шляться вокруг, задавая всем вопросы и мешая работать. А также выяснять, не прикарманил ли кто-нибудь что-то запрещенное. Последний довод ставил крест на планах студента.

— А ведь можно этого избежать! — вдруг воскликнул Юлий Маркович.

Влад с недоумением уставился на него.

— Я имею в виду, незачем вызывать Секцию! Можно самим отвезти артефакт в ближайшее отделение полиции! — пояснил Юлий Маркович. И подмигнул студенту. — Что скажете, молодой человек? Вы обнаружили предмет, я ваш научный руководитель! Потратим остаток дня и спасем практику?

В этом был весь профессор. Старательное избегание острых углов, максимальная сосредоточенность на любимом деле. Он даже в находке увидел лишь помеху своей драгоценной экспедиции. Опасаясь, что сюда нагрянут люди в форме, он даже был готов потратить время и самостоятельно доставить предмет властям.

Но Владу это было на руку. И он согласился.

— Я не против, — протянул он.

— Вы не думайте, я не собираюсь говорить, что вы хотели укрыть находку! — по-своему интерпретировал его нерешительность ученый. — Сообщим лишь то, о чем мы с вами договорились!

Логика в его словах была. Влад и сам не хотел бы, чтобы тут шаталась полиция, лишая его возможности сравнительно честно заработать стартовый капитал (или хотя бы вернуть долги). Поэтому, недолго думая, он уселся в потрепанный жизнью и годами службы профессорский «Новгородец» и уже через пять минут поездки задремал. День выдался утомительным.

Проснулся он от того, что перестал чувствовать движение машины. Открыл глаза, повернулся в сторону водителя и никого там не увидел. Всполошившись, он выскочил из «Новгородца» и почти сразу нашел взглядом профессора. Тот стоял на краю обрыва и смотрел на закат.

— Сколько лет сюда приезжаю, а все насмотреться не могу, — сообщил он, не оборачиваясь. — Самое прекрасное, что я видел — закат над морем в Крыму. Составите мне компанию? Это зрелище стоит того, чтобы его разделить с кем-то.

— Я думал, мы торопимся, — хрипловатым со сна голоса сказал Влад, приближаясь к руководителю.

— Не беспокойтесь, молодой человек! — рассмеялся тот. — От пяти или десяти минут ничего не изменится. Закат не длится долго.

Он чуть посторонился, давая студенту место на своем наблюдательном пункте, и замер, словно статуя. Казалось, он впитывает зрелище не одними только глазами, но и всем телом.

Посмотреть, конечно, было на что. Раскаленный, с рваными из-за небольшой облачности краями, сгусток желтого огня едва лишь коснулся своим нижним краем водной глади. С той точки, где они стояли, казалось, что от воды сейчас должен повалить пар — не могли две эти противоборствующие стихии столкнуться и не вызвать катаклизма. Однако ничего такого не происходило.

— Красиво, — сказал Влад.

Точнее, он хотел это сказать. А потом напомнить профессору, что керченские виды — это, конечно, здорово, но хотелось бы вернуться в лагерь до полуночи. Но сделать этого ему не удалось. Поскольку он понял, что больше не стоит на твердом обрыве, а, кажется, летит. Или падает. Навстречу этому свинцово-серому морю и яркому солнцу. А мимо пролетают желтоватые камни песчаника…

Он даже не подумал, что профессор его столкнул. И удара о мокрые камни не почувствовал. Не услышал хруста ломающихся костей и рвущейся плоти. Его сознание милосердно погасло, запечатлев последний образ — закат над морем. И, естественно, он не видел, как его научный руководитель, проводив его падающее тело взглядом, воровато огляделся по сторонам и поспешил к машине.

Глава 1

— Больше всего мне не хватает музыки, — вздохнув, сообщила Кэйтлин, и откинулась на подушки. — Нашей музыки, а не вообще.

— А что не так с нашей? — уточнил я.

— Да все нормально с вашей. Попса как попса, классика тоже плюс минус та же. Даже шансон в наличии, а вот рока нет. Ни русского, ни какого другого. Я бы «АсиДиси» послушала, «Хайвей ту Хелл» или «Тандерстрак». «Квинов»[1] еще…

Это девушка не заговаривалась. И на мертвых языках не вещала, как порой случается среди последователей христианства. Просто она была попаданкой. Человеком, попавшим в наш мир из другого. Термин, кстати, ее авторства, его не я придумал.

Кэйтлин говорила, что такое явление, как «попаданчество», в ее мире широко освещено в кино и литературе. Что достаточно странно — на ее родине нет магии. В смысле, вообще нет, не только у людей. Откуда тогда столько сведений о перемещениях между мирами? У нас-то не всякий эльф об этом осведомлен, а у нее дома чуть ли не каждый человек о такой возможности знает?