Тропа Крысиного короля - Лариса Петровичева
К счастью, проводник был не из тех, кто задает лишние вопросы. Он кивнул, указал на аккуратную лесенку перед вагоном и спросил:
– Милорд проследует до конечной?
Терри утвердительно качнул головой и неуловимым движением вложил в ладонь проводника золотую крону.
– Если вас спросят, так и говорите, – ответил он и пошел к лестнице.
* * *
После того, как четыре карточных расклада закончились победами, игра завершилась. Остаток вечера Мия провела в своей комнате за одной из книг, которую привезла с собой из столицы, и заснула сразу же, как только нырнула под одеяло.
Сон, тяжелый и темный, накрыл ее сразу же. Вроде бы несколько мгновений назад она была в комнате с пушистым ковром на полу и старинными натюрмортами на стенах, и вот все пропало. Теперь Мия лежала на большом плоском камне под низкими сводами пещеры, едва озаренной тусклым светом масляных плошек.
Она узнала эту пещеру, хотя никогда прежде здесь не была. Здесь было прохладно, и по коже сразу же побежали мурашки. Стены были покрыты примитивными рисунками наподобие тех, которые Мия когда-то видела в учебнике истории, – красные и черные быки бежали от охотников, за ними гнались бурые собаки, люди с копьями плясали возле костров, и грабизоны, далекие предки нынешних лосей, гордо вскидывали рогатые головы. Фигурки были очень простыми, нарисованными в несколько движений, но в них крылась жизнь и сила. Мия повернула голову и увидела темную человеческую фигуру – мужчина, высокий и широкоплечий, стоял на краю скалы, и рой из красных точек окружал его голову подобно короне. Два огонька дрожали в глазницах.
«Крысиный король, – подумала Мия, леденея от ужаса. – Тот, кто жил здесь задолго до того, как лорд Тристан Кейдн покорил север. Тот, кто сделал его вечным вместилищем своего духа и исполнителем своей воли».
Ей стало ясно, что Тристан Кейдн никогда не был чудовищем. Тьма поднялась от корней гор и присвоила себе его тело и душу.
Что-то закричало в глубине души, что это просто сон, и нужно проснуться, – но Мия не смогла.
По коже прошелся прохладный ветер. Мия посмотрела на себя и увидела, что ночная рубашка, которую она привезла с собой из столицы, куда-то исчезла – теперь тело Мии окутывали белые шелковые ленты, и это было настолько похоже на паутину, что она содрогнулась от мерзости. Плечи и руки покрывали нарисованные красной краской иероглифы, такие же, как те, что она видела в лесу, когда пошла гулять с Эриком. Мия дернулась в сторону, почти теряя разум от нарастающего в груди ужаса, но невидимая сила удерживала ее на камне настолько крепко, что плечи пронзила боль.
– Не сопротивляйся, – мягко сказал незнакомый голос, который звучал где-то в стороне и в то же время прямо в голове Мии. Мрак был густым, он лежал здесь много веков, и то, что таилось в нем, неторопливо двигалось навстречу девушке на камне.
К ней шел Крысиный король, и вся тьма во всех зеркалах мира склонялась перед ним.
Мия рванулась снова, забилась на камне, захлебываясь слезами и криком, но ее голос, тихий и жалкий, утонул во мраке. Тело вдруг окатило удушающим жаром, во рту пересохло. То, что было во тьме, не имело никакого отношения к миру живых, оно появлялось, забирало то, что видело на жертвенном камне, и уходило. Мия смогла-таки оторвать голову и плечи от камня и стукнулась затылком: проснуться! Это сон! Она же просто спит! На стену легла огромная тень, увенчанная уродливой зубастой короной, и Мия закусила губу, повторяя: не смотреть, не смотреть, только не смотреть. Но та сила, что удерживала ее на камне, не позволяла зажмуриться, – и она увидела, как тень неторопливо скользит к камню. Над короной клубились алые искры, появлялись и таяли, и вспыхивали снова.
Крысиный король вышел из мрака.
Прикосновение к щеке было легким, осторожным и почти невесомым. Обычные человеческие пальцы, теплые и чуть шершавые. Тень дрогнула, скользнула по стене, и одна из масляных плошек погасла. Мия все-таки смогла зажмуриться, и тьма негромко рассмеялась:
– Страшно? Неужели тебе и правда так страшно?
– Страшно… – еле слышно шепнула Мия. Невидимые пальцы Крысиного короля сжали ее подбородок и мягко прошлись по шее. Мие казалось, что легкие наполнило огнем и она сейчас задохнется.
– Отпустите… – прошептала Мия. – Пожалуйста, прошу вас.
– В тебе кровь северных владык, – прошелестела тьма над ее головой. – Ты ключ для самого главного замка. Ты дверь к отмщению и воздаянию.
На какое-то мгновение из тьмы показалась крысиная голова – наполовину сгнившая, с оскаленной редкозубой пастью, с огоньками в провалах глазниц. Мия заскулила от ужаса и наконец-то заскользила в спасительный обморок. Сверкнул золотой зубец короны, под ним мелькнуло лицо – знакомое, человеческое, принадлежавшее святому Хорхо с гобелена.
«Маска, – подумала Мия. – Все это маски, которые носит Крысиный король».
– Кровь упадет в землю и просочится к корням гор, – произнес Крысиный король и мягко погладил Мию по руке. – Там, где она загустеет, прорастут рубины, гордость и достояние севера. Там, где они выйдут на свет, расцветут моя месть и моя слава.
Что-то горячее скользнуло по запястью. Повернув голову, Мия увидела изогнутый кинжал в руке Крысиного короля. Ее левое запястье было перерезано, кровь бойко струилась, срываясь во мрак: капли падали, и Мия слышала далекий звон, словно где-то над ее головой дрожали серебряные колокольчики. А кровь все текла и текла, и голова начинала кружиться, и тело сделалось тяжелым и непослушным, чужим.
– Я еще вернусь, – негромко сказало то, что надело на себя облик лорда Тристана Кейдна. – Я обязательно вернусь.
Еще одна капля сорвалась с ее руки, и Мия выбралась из сна.
Она растерянно села на кровати, дрожа, уставилась на свое запястье – чистая светлая кожа без следа порезов или ран. Все это приснилось. Не было никакой пещеры, никакого распятия на каменном алтаре, и Крысиный король не приходил за ее кровью. Мия просто вспомнила страшные сказки и болтовню ее столичных служанок, и все это сложилось в причудливый сон.
Во дворце царила тишина. Все спали. Крошечный огонек лампы делал сумрак спальни ласковым и уютным. Не было никаких чудовищ, никто не орошал кровью Мии камень в подземелье.
Она встала, нашарила на полу теплые тапочки, отороченные белым мехом, и прошла к окну. Ангеат, в отличие от дворца, не спал – первое впечатление тишины оказалось обманчивым, и ощущение тепла и покоя рассыпалось мелкой снежной крошкой. Несмотря на
