Кира Измайлова - Футарк. Первый атт

– Ни капли, – усмехнулся я. – Это ведь была просто случайность!

– Ну, тогда примите благодарность от меня лично! – Таусенд поднялся и церемонно протянул мне руку. Я пожал ее и не сразу понял, отчего лицо инспектора приняло столь странное выражение. Потом догадался: я так и не сумел вымыть всю краску из-под ногтей. Интересно, что он обо мне подумал? – Гхм… Ну, доброй ночи!

– Доброй ночи, инспектор, – попрощался я и повернулся к Ларримеру: – Ну-с, что вы на это скажете?

– Я скажу лишь одно, сэр… – строго ответил дворецкий. – Реклама – зло!

Глава 3. Турисаз[3]

Шип непомерно остёр: горе тому,

Кто коснётся его рукой; беспощадно

Жалят тернии всех, кто приблизится к ним.

Повязав галстук, я отступил на шаг назад и придирчивым взглядом окинул свое отражение в большом зеркале. Оттуда на меня смотрел безупречно одетый рослый широкоплечий джентльмен. Ну что мне стоило уродиться, скажем, кривоногим или даже горбатым? Тогда юные леди не уделяли бы мне столько внимания, а я мог бы спокойно заниматься своими делами – моим малюткам все равно, как я выгляжу! Впрочем, боюсь, и в этом случае я изнывал бы от навязчивого внимания: в нашем городке не так много перспективных женихов, а далеко не все семейства могут позволить себе отправить дочерей в столицу на ярмарку невест.

Я на всякий случай проверил, все ли в порядке с глазами. Да, совершенно одинаковые, светло-голубые, не придерешься. Хм, может быть, я тогда свалял дурака? Может, стоило лишиться чего-нибудь еще? Хотя… смотрите выше. Даже однорукий отставной полковник Стивенсон пользуется бешеным успехом, хотя у него еще и ревматизм, и он непрерывно жует табак, отчего пышные усы его совершенно пожелтели.

А я… ну что – я? В общем-то, ничего особенного. Черты лица наводят на мысли о лошади (породистой, разумеется) – это у нас семейное, я удался в отца, а не в круглолицую красавицу-матушку. Рост тоже отцовский, а всему прочему я обязан суровому воспитанию. Я уже упоминал, что не слишком любил занятия спортом, приличествующие джентльмену, но моего мнения никто не спрашивал. Нет, мне нравится наблюдать за крылатыми парусниками, и я ничего не имею против морской прогулки, но только если с парусом управляется кто-нибудь другой. Лошадей я предпочитаю любить на расстоянии, как и родственников. Не нахожу ничего интересного в верховой езде: ну что за удовольствие часами трястись на спине четвероногого, которое вдобавок может лягнуть или укусить? (Кстати, никто никогда не верил мне, что два страшенных шрама на плече я заполучил не от какого-нибудь леопарда или даже тигра, а всего лишь от зловредного жеребца.) А уж охота – вот увольте!

Конечно, все эти умения мне пригодились в жизни, хотя я предпочел бы этого избежать… Единственное, что меня устраивало – это занятия греблей. Вернее, мне нравилось выгрести на середину реки, осушить весла, лечь на дно лодки и плыть, куда река несет, разглядывая облака. Правда, пару раз я чуть не угодил таким манером под пароход… Обратно же, если не находилось какого-нибудь сердобольного капитана парового катерка, согласного взять меня на буксир, приходилось выгребать против течения – отсюда и прочие достоинства моего сложения. Бедный портной, вечно он мучается из-за ширины моих плеч – нужно же, чтобы костюм сидел, как должно!

– Ларример! – окликнул я. – Оцените.

– Вы выглядите идеально, сэр, – сказал дворецкий, оглядев меня с ног до головы.

– Это-то меня и беспокоит… – вздохнул я и отправился туда, где бывать не любил еще больше, чем у тетушки Мейбл, а именно – на прием к лорду Блумберри, владельцу большей части окрестных земель.

Увы, отказаться от приглашения не было никакой возможности, меня бы просто не поняли. Я и так слишком часто сказываюсь больным или велю Ларримеру говорить, что я в отъезде, лишь бы не присутствовать на каком-нибудь очередном торжестве, приглашения на которые сыплются лавиной. Но одно дело – благотворительный бал в ратуше, и совсем другое – прием у лорда. Хочешь не хочешь, а приличия обязывают… Да и тетушка сживет меня со свету, если не увидит там!

Одним словом, к особняку лорда (какой там особняк, это был самый настоящий дворец!) я подъезжал с тяжелым сердцем. Теперь нужно было изобразить приличествующее выражение лица, припасть к унизанной кольцами ручке леди Блумберри, раскланяться с лордом и прошествовать в залу. И ни в коем случае не попадаться больше лорду на глаза! Ну или во всяком случае, не оказываться к нему слишком близко… Дело в том, что лорд был страстным любителем скаковых лошадей, а поскольку покойный супруг тетушки Мейбл тоже их обожал, то лорд отчего-то решил, что я разделяю это увлечение. Увы, я скверно разбирался в статях, почти ничего не знал о лошадиных болезнях, тонкостях ухода и тому подобном. Ну разве что мог более-менее точно определить, годится та или иная коняга для долгого утомительного путешествия или падет на третий день… Но, опасаюсь, лорд Блумберри ожидал от меня совсем иного!

Я с огромным удовольствием скоротал бы вечер в чисто мужской компании, пусть даже за картами или среди стариков, бесконечно повторяющих истории своей молодости. Но снова увы! Здесь оказалось превеликое множество знакомых, приходилось обмениваться приветствиями и хотя бы парой фраз. Это бы ничего, но почти все были обременены супругами, а около многих дам наблюдались целые цветники юных леди. Я был неоднократно взвешен, измерен и признан вполне годным к употреблению… Клянусь, даже взгляд голодного волка не сравнится со взором вошедшей в брачный возраст барышни!

– Мистер Кин! – услышал я знакомый голос.

– Инспектор! – обрадовался я. – Миссис Таусенд, вы очаровательно выглядите!

– Вы мне льстите, мистер Кин, – улыбнулась она. – Хм, кажется, я вижу миссис Фландерс… Дорогой, я покину тебя, мне совершенно необходимо кое о чем спросить ее!

– Инспектор, – негромко сказал я, когда миссис Таусенд величественно удалилась. – Я не специалист в этом вопросе, но мне кажется, вам исключительно повезло с супругой.

– Я тоже так считаю, – довольно сказал он и пригладил бачки. – Что, мучаетесь, мистер Кин?

– Невыразимо страдаю, – согласился я. Инспектор знал, как я не люблю приемы. – А что, так заметно?

– Ну, только если вы полицейский, – усмехнулся он. – Так-то у вас лицо вполне дружелюбное, только вот во взгляде – смертная тоска!

– Это еще что, – сказал я. – Это еще не появилась тетушка Мейбл с Сирилом…

– Боже, – вздрогнул Таусенд, по многим причинам не переносивший моего кузена. – И здесь от него не будет покоя…