Роман Буревой - Маска Дантеса

Почему?

— Марк! — вызвал его по комбраслету голосок Лери. — Ты знаешь, что сегодня вечером в усадьбе карнавал?

— Вот как? В первый раз слышу…

— Все так расстроились из-за этой дуэли, что все перепутали и перезабыли. Я к тебе заскочу.

Через минуту комнатка Марка наполнилась шуршанием шелка, запахом духов, смехом Лери. Голубые волны ее платья колыхались повсюду — они вспенивались, искрились и будто нарочно задевали Марка. Шнурованный лиф стягивал талию Лери до узости тростникового стебля. От кружев нельзя было оторвать взгляд — они завораживали, причем замысловатый узор постоянно менял очертания. Но куда сильнее кружев привлекала взгляд полуобнаженная грудь в вырезе глубокого декольте.

«Совсем как у ее матери», — напомнил голос.

«Заткнись!» — мысленно Марк попытался врезать голосу кулаком. Да не сумел.

Лицо девушки скрывала маска — смазливое курносое личико с ослепительно белой кожей, чертами совершенно не схожее со смуглым лицом Лери. На верхней губе вызывающе чернела мушка — она больше всего не понравилась Марку. Адаптированная прорезь рта меняла очертания, когда Лери говорила; искусственные веки моргали в такт настоящим.

— Мода восемнадцатого века, — сообщила Лери, поправляя на шее черную бархотку с крупным алмазом. — Учти, Марк: без костюма на карнавал нельзя. И срывать маски с других запрещается. Уф!.. — Лери сдернула маску и белый напудренный парик, усыпанный жемчугами и алмазами.

Несколько камней брызнули синими искрами, падая на пол с парика. Звезды с небосклона… После карнавала их будут собирать горстями.

Лаций всегда придерживался скромности в одежде, здешняя маскарадная пышность поразила Марка.

— А что наденешь ты? — поинтересовалась Лери.

— Я должен что-то надеть?

— Конечно! Или ты собираешься запереться в своей комнате? По-моему, тебе надо развеяться! Обольстить какую-нибудь китежанку! — Лери слегка коснулась его полуобнаженным плечом. Марк спешно отстранился. — Ну вот! Теперь я вижу: тебе это просто необходимо! Поглядим, что можно заказать в ателье усадьбы. Я предложила Друзу надеть костюм под стать моему, но он отказался, заявил, что явится на бал в форме римского центуриона. Я не стала спорить. Тем более что центурионом никто больше не захотел нарядиться. Друз будет у нас один-единственный и неповторимый.

Лери вызвала через управляющий компьютер усадьбы карнавальное ателье.

— Хочешь наряд арабского шейха? Нет? Костюм Пьеро? Наряд менестреля? Нет? Тогда выбери шелковый жилет, кружевное жабо и голубой шелковый кафтан с белыми отворотами, расшитыми алмазами и жемчугом… Ах нет, этот костюм уже кем-то заказан… Тогда остается… нет, тога не подходит. Лациец никогда не наденет тогу на карнавал. Впрочем, и китежане не заказывали их в этом году. Не хочешь костюм зеленого монстра из последнего головидео?

— Не хочу, — перебил ее Марк. — А что скажешь про маску Дантеса?

— Хочешь испытать личину Дантеса? — изумилась Лери. — На карнавале?

— Нет… Просто хочу узнать, как много «Дантесов» на сегодняшнем маскараде.

— Представь, трое.

— А что если мне нарядиться на карнавал центурионом? Или легатом? Поддержим славу Лация…

— Выбери лучше костюм графа Калиостро. Балахон из черного шелка до полу, весь испещрен пылающими красным иероглифами, на голове тюрбан из золотой парчи, из такой же парчи пояс. На пальцах — перстни с крупными бриллиантами. В придачу рыцарский меч с крестообразной рукоять. По-моему, эффектно.

— Меч, конечно, настоящий?

— Конечно, бутафорский. Кстати, я забыла сказать: настоящее оружие гости на время карнавала сдают хозяину усадьбы, и он запирает его в

— Неужели Друз расстался со своим бластером?

— Нет, конечно. Так что делать с костюмом Калиостро?

— Заказывай. А лицо?

— Лицо создают отдельно. — Лери принялась менять черты стандартной маски, световой карандаш стирал то рот, то нос и рисовал заново. — Вот так…

Лери сделала более твердую линию рта, удлинила нос, резко очертила ноздри, подправила брони, вместо растерянно-удивленного выражения явилось гордое и одновременно веселое. Марк заметил, что маска сделалась похожей на Друза, но не стал говорить об этом вслух и лишь одобрительно кивнул.

Костюм принесли через сорок минут. Марк в наряде Калиостро казался выше ростом.

«Если бы я в самом деле выглядел так, — думал Марк, разглядывая свое отражение в настоящем, а не в электронном зеркале, — никто бы никогда не усомнился в моем патрицианском происхождении. Но сколько лет должно пройти, чтобы рабское прошлое стерлось если не с моей души, то хотя бы с лица? »

— Идем, идем! — торопила его Лери. — Слышишь музыку? Карнавал вот-вот начнется!

Но едва они вышли из комнаты, как тут же кто-то метнулся им наперерез. Корвин уже готов был нанести удар, как увидел — человек рухнул перед Лери на колени. Это был Стас. Восточный костюм, тюрбан сбился набок, маска в руке.

— Умоляю! — Стас ухватил голубую оборку на юбке Лери и прижал к губам. — Простите. Поверьте мне… я не был подл… ни секунды… ни мига. Ни в мыслях, ни в поступках… Простите, умоляю…

— Так поверить или простить? — спросила Лери.

— Простите… — Стас всхлипнул. — Если бы вы только знали, как мне тошно… Если бы меня так любили, как вы любите вашего Друза… хоть один день, хоть один часок… хоть минуточку… я бы… самый счастливый… — Стас окончательно сбился, уткнулся лицом в юбки Лери и принялся громко всхлипывать.

«Притворяется или действительно плачет? — недоуменно спросил голос предков. — Только бы не высморкался в платье!»

— Стас, вот ты где! Прекрати! Не надо! Простите его! Прошу вас, простите! — Княжна Ксения подбежала к кузену, ухватила за локти и попыталась поднять. Но Стас не собирался оставлять Лери, он мотал головой, упирался и мертвой хваткой цеплялся за голубой волан.

Сцена вышла и смешной, и нелепой.

— Я не могу так больше! Не могу! — всхлипывал Стас. — Вы нужны мне, Лери!

— Простите его, прошу вас! — Ксения наконец заставила Стаса подняться и принялась подталкивать кузена к выходу из коридора.

Поначалу Стас сопротивлялся, порывался вернуться, но потом покорился и безропотно пошел за двоюродной сестрой.

— Бедный ты мой! — Ксения остановила кузена, кружевным платочком вытерла ему лицо, пригладила взлохмаченные волосы. — Стас, миленький, ну зачем плакать? Ты же обожаешь карнавалы. Пойдем. Будем веселиться!

Она сюсюкала с двадцатилетним парнем, как с ребенком. Но это, кажется, успокаивало Стаса. Он безропотно позволил кузине надеть себе на голову маску. Бездушная личина заулыбалась, захлопала веками.