Кира Измайлова - Футарк. Первый атт

Тут я заметил, что Таусенд смотрит на меня, не мигая, и тут же вспомнил – ну конечно, глаз! Неотмытых пятен краски не видно под перчатками, а вот глаз… И шарф, чтоб ему провалиться, я машинально набросил на шею…

– Инспектор!

– Да? – очнулся он, и я быстро изложил все, что сумел выведать, начиная от предполагаемого родства шарлатана с зельем и художника и заканчивая неизвестным, запертым в доме. По моим предположениям, это был пропавший Джозеф Барентон, хотя доказательств у меня, конечно, не имелось.

Надо отдать Таусенду должное, сориентировался он быстро.

– Так! – сказал он. – Отправляйтесь-ка вы домой и не суйтесь больше в такие места! А то потом еще ваш труп опознавать придется, не приведи боже… А я сейчас возьму ребят покрепче, проверим этот притон!

– А…

– Езжайте домой!

– Но могу я хотя бы завтра заехать поинтересоваться результатами проверки?

– От вас не отвяжешься, – буркнул Таусенд. – До свидания, мистер Кин!

Я вздохнул и направился к выходу. Больше от меня ничего не зависело.

– Мистер Кин! – окликнул вдруг меня инспектор. – Шарфик у вас очень…

– Да?

– Элегантный! – выдавил он и затрясся в приступе беззвучного смеха.

– Подарок тетушки, – с достоинством ответил я и удалился. Хорошо еще, Таусенд не видел моих художеств…

Ну что ж, придется ждать до завтра… Ничего страшного, скоротаю время в обществе моих малышек, я совсем их забросил! А ведь Мадлен, опунция, кажется, собралась цвести, и просто преступно с моей стороны уделять ей так мало внимания!

Я вошел в дом, рассеянно отдал Ларримеру шляпу и трость… и застыл, как громом пораженный. Мой благообразный дворецкий, прекрасно смотревшийся хоть бы и в королевском дворце, сейчас напоминал одуванчик. Всегда аккуратно причесанные седые волосы кудрявым белым облачком окружали его голову.

– Что это, Ларример?! – вырвалось у меня, когда я обрел дар речи.

– Реклама, сэр, – с достоинством ответил он и удалился, должно быть, изливать горе своей Атенаис.

Я нашел в себе силы сперва взбежать наверх, скрыться в оранжерее, и только потом разразиться душившим меня хохотом. Мой бедный старый Ларример! То-то последнее время он ходил такой… одухотворенный, должно быть, дожидался воздействия какого-то средства! И вот, дождался… Интересно, на какую рекламную уловку купился таки несгибаемый дворецкий? Я прошел обратно в кабинет и взял последний номер «Зеркала». Ага, вот оно! «Патентованное средство от облысения, гарантия 300%. Полное восстановление утраченных волос в кратчайшие сроки! Рекомендовано лучшими специалистами!» Верно-верно, шевелюра у Ларримера начала понемногу редеть, что и немудрено в его солидном возрасте, однако он не мог с этим смириться. Мазать наметившуюся проплешину луковым соком я ему категорически запретил, кое-как смирившись с репейным маслом и какими-то притираниями, но это патентованное средство стало последней каплей… Надеюсь, он тоже так считает!

Как ни странно, мне не пришлось ждать завтрашнего дня. Инспектор Таусенд сам явился ко мне в десятом часу вечера.

– Не спите, мистер Кин? – поинтересовался он, даже не подумав извиниться. Ларример всем своим видом выразил презрение к подобным манерам, что с его новой прической выглядело особенно комично.

– Нет, как видите, – отозвался я. – Рановато еще! Что-то случилось?

– Да вот, спешу вас обрадовать, – сказал он довольно. – Накрыли мы притон!

– Что вы говорите! И…

– Точно, как вы сказали: нашли запертого человека. Совсем сумасшедший, силища неимоверная, троих констеблей чуть не изувечил, пока его скрутили! Остальные наверху были, перепились уже, ну да живо протрезвели!

– Это был Барентон? – живо спросил я.

– Он самый, – кивнул инспектор. – Прочие, как поняли, что дело плохо, живо друг дружку топить начали. Ну, вы про наивняков этих знаете, наверно?

Я кивнул. Еще бы я не знал!

– Ну вот… Пьянство, разврат до добра не доводят, да и возраст уже не юный. Почуяли, что дело-то плохо, стали средства разные искать. А у Барентона брат – аптекарь, вот и состряпал какое-то снадобье. И так, говорят, поначалу помогало, что нарадоваться не могли! Одна беда – волосы сильно расти стали.

Ларример, неприметно маячивший за спиной инспектора, навострил уши.

– Ну да это-то не беда, – продолжал Таусенд. – А аптекарь, Ричард Барентон, парень ушлый. Решил – что задаром-то трудиться? Ну и открыл лавочку. Неплохо заработать успел… Брата даже деньгами ссужал. А потом пошло-поехало: у многих чердаки течь давать начали. Утром очнутся в какой-нибудь канаве – и не помнят, как там оказались. В драку лезли, чуть что. Ну а потом один какой-то вместе с Джозефом повеселиться отправился. Очухался утром, а рядом мертвая девица и Джозеф на полу храпит, весь в крови… Парень сам чуть концы не отдал. Он, видите ли, еще не совсем разума лишился, вроде помнил, что она деньги вперед требовала, так не соглашалась. Ну, Джозеф обозлился и ее того… порешил. – Инспектор вздохнул. – Ну, то дело замяли, а остальные перепугались. Бросили эту заразу, Ричард лавку прикрыл, только Джозеф запастись успел, похоже, да переборщил. Совсем человеческий облик потерял, а компания эта боялась страшно, что он опять кого-нибудь убьет и всех выдаст. Ну и заперли от греха, в этот дом все равно чужие не совались. Надеялись, он потихоньку в себя придет…

Что ж, обратной стороной силы стала агрессия, шарлатанское лечение только ухудшило состояние пациентов. Хм, а не зря ведь заведение то называлось «Бычья сила» – как видно, мистер Барентон был в курсе, что такое «уруз» и обладал к тому же весьма своеобразным чувством юмора….

– А тут и вы подоспели! – продолжал инспектор. – Ну, как вам сказочка на ночь?

– Омерзительно, – искренне сказал я. – Инспектор, но если они ничего не помнят, выходит, убийства женщин так и останутся нераскрытыми?

– Как убивали-то, они и впрямь не помнят, – хмыкнул Таусенд. – А вот как тела потом прятали – очень даже. Запоют как миленькие! Ну, может, не все там убийцы, да только остальные их покрывали… – Он помолчал. – Ну, мистер Кин, вынести вам официальную благодарность от лица полицейского управления, что ли?

– Не стоит, право! – решительно отказался я. – Мне вот только такой известности еще не хватало! И так происшествие в цветочном павильоне три дня в газетах полоскали…

– Не любите славу? – тоном искусителя поинтересовался инспектор.

– Нет, – искренне сказал я.

– Так она вся нам достанется, не обидно?

– Ни капли, – усмехнулся я. – Это ведь была просто случайность!

– Ну, тогда примите благодарность от меня лично! – Таусенд поднялся и церемонно протянул мне руку. Я пожал ее и не сразу понял, отчего лицо инспектора приняло столь странное выражение. Потом догадался: я так и не сумел вымыть всю краску из-под ногтей. Интересно, что он обо мне подумал? – Гхм… Ну, доброй ночи!