Бывших мам не бывает - Кристина Юрьевна Юраш
Что означали таинственные слова Смерти так никто и не понял.
Только старый лорд Олатерн после этого был задумчив и немногословен. А потом и вовсе прекратил привязывать призраков к их любимым вещам.
Молодой лорд Олатерн, тряхнул головой. Он поэтому и не любил библиотеку, ибо здесь всегда была куча ненужных воспоминаний. А ему нужна была ясность ума.
Взяв несколько книг, удивляясь непривычной тишине, лорд Олатерн вернулся в свою спальню.
Перед глазами встала няня. Я вспомнил ее темные волосы, чуть округлое лицо, простоватое, в то же время не запоминающееся. Вряд ли бы мужчины два раза посмотрели на нее, если бы вокруг были другие девушки. Она была какой-то незапоминающейся, неприметной, как и подобает служанке. При мысли об этом, он успокоился.
– Обед! – вспомнил он, а потом перевел взгляд на часы, понимая, что, скорее, ужин!
Отдав приказ дому лорд Олатерн засел за книги. Тишина обступила его. Она была раздражающей и непривычной. А в какие-то моменты пугающей!
Нет, так невозможно работать! – выпалил он, закрывая книгу. Взгляд его серых глаз осмотрел потолок. Ни грохота, ни визгов, ни хохота.
Отложив все дела, злой как неизвестно кто, лорд вышел из комнаты, закрывая за собой дверь. Нужно проверить, на месте ли ребенок! И почему он не орет и не бесится.
Глава 23
На огромном полотне было нарисовано нечто квадратное. Монументальное. Основательное. С большой хлеборезкой и маленькими бусинами глаз. Это могло быть все, что угодно. Но права на ошибку у няни не было.
Холодный пот потек по спине, когда я мысленно попыталась угадать, что это. Для ребенка это важно.
– Что это? – голосом знатока искусства спросила я, пока об этом меня не спросил ребенок. – Такое… Красивое.
– Это мама! – с грустью произнес маленький лорд. Кисточка выпала из прозрачной руки, но он ее снова поднял.
Да! Твоя мама должна была выглядеть именно так, чтобы твоему вредному папе жизнь медом не казалась!
– Она красивая, – улыбнулась я, глядя на детский шедевр с уважением.
– Нет! – внезапно вздохнул призрак. – Потому что я рисовал ее по памяти… Вот если бы она была здесь, то я бы нарисовал лучше… Мне нужна эта… как его… Короче, мне нужно на кого-то смотреть! Тогда получится лучше! Я уверен!
У няни не было запасной натурщицы. И достать ее было не откуда. Сомневаюсь, что папа будет рад, если обнаружит полуголую девушку, позирующую для детского рисунка.
– А давай я тебя нарисую! – потребовал призрак, напрочь игнорируя домики и облачка. Он решил сразу стать портретистом. – Садись сюда!
Он вел себя, как настоящий художник. И это не могло не восхищать.
– Так! – обстоятельно произнес призрак, повторяя за кем-то жесты. – Сядь лучше туда! Там лучше видно!
Я вздохнула и послушно пересела. Юный художник принялся за дело. Он то и дело выглядывал из-за холста, иногда подлетал, рассматривал мое лицо почти впритык. В такие моменты он бурчал нечто загадочное: «Значит, глаз вместе со ртом близко, но похожи почти…». От таких смелых заявлений по попе бегали мурашки.
– Хм… Если взять ухо и бровь… – сощурился на меня призрак. – То ухо и бровь это одно и тоже, если глаз перевернуть!
Как много чудных анатомических открытий приготовил для меня это день!
– Хм… Жаль нельзя глаз достать и померять! – сокрушался юный художник, чем-то шурша о холст. Мысли уносили меня в будущее, где маньяк рассказывает с задором о том, как добрая няня научила его рисовать, чем разбудила кровожадные наклонности.
– А можно мне волосину! Я померяю! – на полном серьезе потребовал юный художник. Я поняла, что волосиной придется пожертвовать. «Бросим все на алтарь таланта!”, – прозвучало в голове, когда я вырвала у себя волос.
Я вручила художнику волосок, который он бережно понес к мольберту, что-то замеряя.
В доме было на редкость тихо и спокойно. Не громыхали шкафы, не стонали жалобно скрипучие двери, не звенели окна, не дребезжали старушки – люстры.
– Нос похож на две норки змей. В правой живет большая! – авторитетно произнес Тео, а я была лучшего мнения о своей правой ноздре. – Ты могла бы расправить левый глаз и распустить ноздрю?
Да! Натурщицей быть – тяжкий труд. То глаз расправь, то ноздрю распусти! А я уже собиралась уйти из нянь в натурщицы. Лежишь себе натурально, спишь, а призрак рисует твой спящий портрет. «Спящая няня», – называлась целая галерея в моем воображении.
– Так? – спросила я, глядя, как слегка контуженный попугай капитана Флинта на капитана Флинта.
– Можно чуть в сторону! – серьезно произнес юный гений. Я в сторону не умела. Но ради искусства даже попробовала.
– Почти готово, – предупредили меня.
“Какой добрый и гуманный ребенок! Предупреждает заранее!”, – подумалось мне.
Честно, мне самой было любопытно, что там нарисовал юный гений! Внезапно дверь открылась, а я подпрыгнула от неожиданности.
Глава 24
-Так вот вы где! – строго произнес лорд. Вид у него был такой, словно он собирается нас убить. – Вы притихли, я ума не приложу где вы… И вынужден искать вас по всему дому!
Что? Обделался? То-то же! Будешь знать, как вредничать перед няней! Мы еще не так притаиться можем, чтобы ты от страха поседел окончательно!
–А зачем нас искать? – пожала я плечами, видя, как Тео гордо демонстрирует портрет. Однако, не мне. По выражению лица лорда я почувствовала, что что-то тут не так. Не будут у мужика просто так волосы на голове шевелиться. Ой, не будут!
Юный Пикассо и Какассо расплывался от гордости за свои старания. Отцу же требовался валокордин и корвалол.
По лицу было прекрасно видно, что отец, как и любой родитель, отойдя от первого шока, вспоминал про детские травмы и думал, как они отзовутся в будущем, выдавливал из себя, как жадный тюбик зубной пасты что-то вроде глубокомысленного и в то же время восхищенного: “Ааа!”.
– Ну как ты будешь хвалить или восхищаться? – спросил юный художник, а отец, которого таланты сына застали врасплох, решил и хвалить, и восхищаться одновременно.
Какой красивый … – начал лорд, но потом на всякий случай исправился. Видимо, было что-то на картине, что выдавало гендерную принадлежность. – … Красивая… Слюнявая… Бульдог!
Теперь нервные клеточки собирались уже у меня. Дети, они такие. Они щадить не любят. Нарисуют тебя больше дома, вот и живи с этим. А если у них плохое настроение, то вообще всех толстыми рисовать будут. Толстыми и
