Совок 12 (СИ) - Агарев Вадим
Сердечно возблагодарив так и не употреблëнную еще мной красотку, я поспешил на улицу. Нужно было срочно валить на «ликёрку». Но сначала мне таки предстоит придумать, как выдернуть с неё на нейтральную территорию Алёшу Мордухаевича. И при этом ни в коем случае не засветиться перед вероломной мадам Ирсайкиной.
Но кроме того, как воспользоваться помощью рыжей Аллы, я ничего сообразить не смог. Однако, её еще надо будет суметь на это сподвигнуть. И совсем не факт, что эта свободолюбивая, и независимая суфражистка пойдёт на поводу моих желаний. Но других вариантов у меня не было и я продолжил маневрировать в сторону ликёро-водочного производства.
— Ты стала еще привлекательнее! — не пряча восхищения, восторженно разглядывал я Юдину, — Скажи, любимая, как у тебя это получается? Или ты молодильных яблочек где-то по особому блату достала?
Из телефона-автомата я вызвонил её и после недолгих препирательств, она согласилась выйти за территорию завода. И вот мы сидим с ней в кулинарии, где к местной выпечке подают чай, какао и даже берёзовый сок.
Рыжая и оттого еще больше своенравная Алла на прямолинейные комплименты не велась. Аккуратно откусывая от шахматного пирожного мелкие кусочки, она смотрела на меня с откровенным пренебрежением и вызывающе молчала.
Я отлично понимал в чем дело, но прошлого, увы, уже не воротишь. Женщины, услугами которых однажды ты уже воспользовался и разово с ними переспав, пропал надолго, как правило, обижаются. И обиды этой они не забывают долго. Порой, никогда. Данный случай был как раз из этой серии женских обид. Но Алёша мне был нужен и приходилось как-то выкручиваться.
— Куда же ты пропала, душа моя⁈ — осторожно погладил я Юдину по плечу кончиками пальцев, — Почему не пришла ко мне? Или хотя бы не позвонила? Ты не представляешь, как я скучал по твоим загадочным глазам и огненным локонам!
Алла Юрьевна поперхнулась и мне пришлось несильно постучать ей по спине. Прокашлявшись и промокнув уголки глаз платочком, она злой кошкой прошипела мне что-то обидное. Сделала она это тихо. Наверное, не хотела, чтобы персонал заведения был ошеломлëн и фраппирован еë познаниями в неформальной лингвистике. Не расслышав хулы, переспрашивать я её не стал. Вместо этого я, не возвращаясь на свой стул, сходил к прилавку, и торжественно принёс на тарелке еще четыре пирожных. Давая тем самым понять рыжей матершиннице, что готов ради неё на любые, даже на самые безумные, траты. Но вместо благодарности в ответ заполучил взгляд, полный ледяного презрения.
Ничего не попишешь, если не работает пряник, придётся давить на жалость. Замешанную на романтизме.
— Видишь ли, любимая, к тебе я сейчас прямо из больницы УВД приехал! — вытащил я из кармана вчетверо сложенный больничный, — Как только память ко мне вернулась, меня там сразу же из реанимации на амбулаторный режим перевели! И вот я здесь, радость моя, рядом с тобой! — я даже согнулся в смиренном поклоне, предоставляя Юдиной возможность рассмотреть ссадину на своëм затылке.
Алла не погнушалась и, приняв от меня в руки оправдательный документ, внимательно с ним ознакомилась. И затылок мой, она, по всему судя, так же осмотрела. Я это понял по тому, что прежде неприветливый еë взгляд немного потеплел. И возвращая мне синюю бумажку, она уже не транслировала в мою сторону откровенной неприязни.
— Не поверишь, душа моя, едва жив остался! Никто меня не любит, но все почему-то хотят лишить жизни! — печально вздохнув, поделился я своей неудачливой судьбой с мадам Юдиной. — Но ты заметь, любимая, как только я в память вошел, я сразу же о тебе подумал! О тебе и о гадёныше твоём. Об Алёше! — на последних двух словах мой голос отвердел до звенящего металла.
Помягчавшая ликом Алла Юрьевна недоумённо вскинула брови домиком.
— Вязовскин⁈ — неподдельно удивившись, воскликнула она, — А он-то тут каким боком?
Глава 8
Удивление Аллы мне показалось искренним. Наигранности в её поведении я не заметил. Не бог весть, какие близкие у нас с ней отношения, но узнай я, что она в сговоре со спирто-водочной мафией «ликёрки», я бы огорчился. Огорчился бы просто так, не как милиционер, а чисто по-человечески. Барышня была очень неглупой, хоть и чересчур прямолинейной. И, черт возьми, кроме того она была еще и в моём вкусе!
— Вот и я, душа моя, всю голову изломал, но так и не понял, какого хера этот Алёша взялся моё здоровье рушить! — состроил я на лице недоумение и кротким взглядом уставился на дерзкую завскладшу. — Может, всё дело в его подружке? Ты же в курсе, что он с вашей пенсионной книжкой шуры-муры крутит? — продолжил я аккуратно провоцировать Юдину на откровенность.
— Ты про Ирсайкину? — повелась на мой нехитрый проброс главная хранительница спиртяги.
— А про кого ж еще⁈ Разве Алексей у нас не однолюб? Неужели у него еще кто-то есть в вашем коллективе? — ласково погладил я лежащую на столе руку Аллы. — Хотя да, парень он видный и женским вниманием, наверняка, не обделён. Слушай, а может, ты сама на него глаз положила? Ты потому и ко мне так резко охладела, что теперь Алёша Мордухаевич в твоём сердце обосновался? Говори, как есть, я всё от тебя стерплю!
Руки своей рыжая не отдёрнула, но улыбки в ответ на мои слова не пожалела. Видимо мои слова её некоторым образом развеселили.
— Всё шутишь, Корнеев? — отбросив светские приличия, Алла Юрьевна свободной рукой отложила вилку и, взяв пирожное пальцами, с удовольствием откусила от него сразу четверть.
— Какие уж тут шутки, когда железом, да по башке⁈ Нет, Алла, я теперь еще долго шутить не смогу! — я притворился огорченным, — Хорошо, что на этот раз пронесло и обошлось всего лишь больничкой! Но где гарантия, что завтра тебе меня обмывать не придётся? Нет, нет, любимая, уж ты меня извини, но не до шуток мне нынче!
Я посмотрел на Аллу Юрьевну с печалью и укором, исподволь светящимися в грустных лейтенантских глазах.
— Надо бы показать тебе, где у меня в комоде чистое лежит, — вздохнув, деловито продолжил я. — А то, в чем прибьют, в том ведь и похоронят! Мужчина-то я, хоть и положительный, но до обидного одинокий!
Последние слова я выговорил прерывистым шепотом, отрешенно рассматривая под столом носки своих ботинок.
— Да ну тебя в жопу, Корнеев! — неожиданно рассердилась мадам Юдина, поначалу поверившая было в мою меланхолию, — Знаешь, что, Сергей, если ты хочешь, чтобы я с тобой и дальше, как с нормальным общалась, то больше не смей со мной разговаривать, как с дурой! Я старше тебя почти вдвое и, значит, во столько же раз тебя умнее! — самонадеянно выдала она очень спорное заключение относительно своего интеллектуального надо мной превосходства. — Понял меня?
Я оторвал глаза от своей обуви и с готовностью кивнул, соглашаясь на все выдвинутые условия. Спорить с этой темпераментной и нужной мне в данный момент женщиной, я счел до крайности нецелесообразным. И даже глупым.
— Извини, любимая! — взглядом, полным раскаяния, окунулся я в зелень юдинских глаз, — Просто я подумал, что очень уж удачно у нас с тобой всё совпало! Я чрезвычайно умный, а ты божественно красивая! А теперь вижу, что всё обстоит еще лучше. Намного лучше! По всему выходит, что мы оба не дураки!
Алла прекратила жевать и подозрительно вгляделась в моё лицо. Но там уже ничего, кроме простодушной непосредственности и готовности соответствовать её требованиям, не отражалось. Я смотрел на неё, не скрывая своего восторга, и благостно улыбался. То, что обозревали мои глаза, мне нравилось! Овал лица, пухлые безботоксные губы и выразительные зелёные глаза этой спелой особы позволяли не напрягаться с ненужным лицедейством. Во всяком случае, мне в её присутствии не требовалось никакого притворства, чтобы говорить ей комплименты и выглядеть искренним. И, не побоюсь этого слова, ощущать себя практически в неё влюблённым.
— Знаешь, Корнеев, вот вроде бы приятные вещи говоришь, а всё равно у меня такое чувство, что ты надо мной сейчас насмехаешься! — выглядывая в моих глазах какой-то подвох, пожаловалась мне на меня правдивого, недоверчивая Алла. — Скажи, Сергей, почему так?
