Максим Марух - Игра Лазаря

Как и Марта, сколько ни гнал он от себя дурные мысли, они возвращались, как катушка йо-йо. Последние слова Дары (или того существа, что подменило её) вгоняли в ужас. Тембр голоса холодил кровь в жилах. И глаза. Совершенно трезвые, злые, изучающие. Пронизывающие, как рентген.

Что это было? Лазарь не имел ни малейшего понятия. Галлюцинация, сон наяву, чья-то злая шутка. Или он, как и Марта, потихоньку сходит с ума? Безумие пугало Лазаря больше всего остального. Ум – единственная вещь, делавшая его особенным, символ превосходства на другими, предмет тайной гордости – этот ум не мог оставить его так просто, без причин, в самый важный и ответственный период его жизни. Это означало бы конец всему.

Лазарь никогда раньше не задумывался о самоубийстве, но теперь стал вроде как понимать мотивы Яники и всех остальных, загнанных Ведущим Игры на самый край пропасти. Лучше смерть, чем жизнь шизофреника. Путать реальность с вымыслом – что может быть хуже? Лазарь никогда не бывал в инсонах психически неполноценных, но ему доводилось слышать о них от Сёмы Русакова – армейского приятеля и первого ментора. Тому довелось навестить парочку в период обострения: «исключительно в ознакомительных целях, потому что больше там ловить нечего». По словам Сёмы, если бы ад был Игрой, эта Игра непременно проводилась бы в голове умалишённого.

Раз уж выгнать неприятные мысли не получалось, Лазарь решил «обработать» их. Но с этим дела тоже шли неважно. С тех пор, как Сенс впервые внёс в дом длинный чёрный волос, зажатый в ладонях, Лазарь словно разучился складывать логические звенья в цепочки. Чем дольше размышлял он над инсоном Марты, или над значением слов чужеродного голоса, исторгаемого горлом Дары, тем сильнее запутывался. В таких ситуации выбор обычно невелик. Не каждую проблему можно решить на данном этапе, но остановить её развитие он всё ещё мог.

Вчера Марта, во имя спасения душевного равновесия, решилась докопаться до разгадки «двери» любой ценой. В противовес ей, Лазарь решил не прикасаться к Марте и её проклятому инсону как можно дольше. Если он действительно теряет рассудок, всё началось с волоса Марты. В то, что оба эти события никак не связаны, Лазарь не поверил бы даже в горячке бреда.

3

В понедельник Яника пригласила Лазаря погостить в шикарном особняке её работодателей, пока те вкалывают на своих. Лазарь был не против – не мешало проветрить голову. К тому же, в отличие от Сенса, он ещё ни разу там не был.

Свою «шестёрку» Сенс ещё вчера поставил на ремонт: старушка потихоньку вступала в тот возраст, когда регулярное посещение автосервисов становится необходимым условием дальнейшей эксплуатации. Так что пришлось ехать на автобусе. Сенс вызвался показать дорогу: автосервис находился недалеко от особняка, так что ему было по пути. Эти места он знал довольно неплохо – пару раз подвозил Янику до работы, – а скоро должен был изучить досконально. Автосервис здесь был одним из самых дешёвых, а отец Сенса хорошо знал хозяина.

Денёк выдался погожий, в воздухе витал сладковатый дух скорой весны. Высокие перистые облака напоминали летящие мазки постимпрессиониста. Солнце, пробуждённое от зимней спячки, медленно но верно набирало мощь. Ростовчане семенили по тротуарам, щурясь с непривычки на ярком свету, будто и сами только-только выбрались из берлог. Грязные серые льдины по обочинам дорог блестели подтаявшими боками, словно обсыпанные чёрными бриллиантами.

Сенс уверенно вёл Лазаря вглубь частного сектора. Приятно было шагать по сухому асфальту ещё не отвыкшими от тяжёлых ботинок ногами, обутыми в лёгкие кроссовки. Почти те же ощущения Лазарь испытывал, переобувшись в «гражданку» после стоптанных за два года кирзачей. Ты будто паришь над землёй, а когда перепрыгиваешь лужи, кажешься себе олимпийским чемпионам по прыжкам в длину.

В правой руке Лазарь нёс букет красных тюльпанов. Купить цветы в самый последний момент подсказал Сенс, сам Лазарь давно забыл, куда и зачем идёт. Стоило закрыть глаза, и из черноты выплывал негатив лица Дарении, смеющейся едким перегаром.

Они не прошли и двух кварталов, когда Сенс неожиданно, и, как всегда, неуклюже завёл разговор о Янике, и чувствах, испытываемых по отношению к ней Дарой. У Лазаря ёкнуло сердце: неужели Дара обсуждала эту тему с ним? Интересно, что ещё она ему рассказала?

– Фигня, – отмахнулся Лазарь, совершая поистине гигантский прыжок через особо крупную лужу.

– Фигня? – Сенс предпочёл обойти лужу по бордюру. – С каких пор важная информация от Невидимок стала фигнёй?

Важная информация. Как будто он понимает, в чём её важность.

– Она просто ревнует. И бесится, наблюдая за развитием отношений между людьми, её этих отношений лишивших. Фигня – это для краткости.

– Знаешь, она имеет право немного побеситься, – заметил Сенс. – Но я не верю, что ради мести она станет врать или что-то придумывать. Не наша Дара.

В памяти Лазаря снова возник нечеловеческий, леденящий душу голос. Здесь Сенс попал в точку: на крыльце с ним разговаривала «не наша» Дара. Должно быть, навеянный воспоминаниями страх отразился у него на лице, потому что Сенсор сразу прочёл:

– Что происходит? Это как-то связано с Мартой?

И снова в точку. Он сегодня в ударе.

– Уже нет, – коротко ответил Лазарь. Отпираться не хотелось. – В Игре Марты взят тайм-аут.

Лужи кончились. Теперь они шли нога в ногу по узкой дорожке, зажатой с двух сторон голыми кустами давно нестриженой живой изгороди.

– Быть такого не может! – поразился Сенс. – Ты не берёшь тайм-аутов. Сколько тебя помню, ни разу такого не было. Значит, либо твой котелок стал хуже варить, либо забит другим.

– Другой, – поправил Лазарь. – В моём котелке варятся исключительно особи женского пола.

Сенс покачал головой:

– Я тебя не узнаю. Сначала теряешь интерес к важнейшей информации от Невидимки, а теперь вообще ко всей Игре! Может, это начальные симптомы «сенсорного климакса»?

– Это женщины. И это обратимо. Не волнуйся, моя хватка никуда не делась.

Впереди на дорожке пухлый сизый голубь выклёвывал что-то в трещинах асфальта. От Лазаря его отделяло шагов десять, когда из зарослей живой изгороди выскочил огромный рыжий кот. Прижав уши к голове, кот стал подкрадываться к голубю. Лазарь прошагал мимо шаркающей походкой и спугнул его. Взметнув хвост трубой, неудачливый охотник юркнул в изгородь на другой стороне. Голубь, как ни в чём не бывало, продолжил клевать асфальт.

– Видишь, спас ещё одну жизнь, – вяло прокомментировал Лазарь. – У меня это в крови, говорю же.

Но Сенс, похоже, размышлял о своём.