Иван Цацулин - Атомная крепость (Художник. И.Ефимов)

— Вы говорили, что вам было приказано направиться в Киев и там ждать указаний… От кого? От него?

— Думаю, что да.

— Лжешь, собака, — произнес Абдулла с ненавистью.

Струнников вздрогнул и всем телом подался в сторону Двадцатого.

— Спокойно, спокойно, — по знаку полковника перед ними встал капитан Русаков.

Животный страх, исказивший сейчас физиономию Струнникова, казалось, доставлял удовольствие Абдулле Османову.

— Записывайте… — сказал он, не сводя глаз со Струнникова. — Этой крысе дано задание отвлечь на себя внимание, а затем отправиться в Москву и установить связь с агентом Прайса и Харвуда Джо Снэйком, который работает под кличкой «Михаил Иванович». То же самое этот субъект должен сделать и после отбытия срока в случае провала с приземлением.

— Это так, гражданин Струнников?

Ответа не было.

Создалась ситуация, к которой арестованный был явно не подготовлен.

— Вы будете теперь говорить? — Соколов пытался понять, почему Абдулла выдал своего коллегу.

— Буду. — Голос Двадцатого дрогнул: он вспомнил клятвы и заверения, которые давал Спаркмэну и Харвуду в последнюю ночь пребывания в Соединенных Штагах, — тогда будущее представлялось ему совсем в ином свете.

Струнникова увели.

Абдулла Османов говорил медленно, подбирая слова, которые Русаков старательно записывал в протокол допроса… Выброска, поездка в Тянь-Шань, снимок с геологической карты и покушение на Ясного… О прошлом там, в Крыму, гражданин полковник сам знает — это было, когда он, Абдулла, был еще очень молод. Война сделала его из честного советского человека предателем, но он всегда мечтал возвратиться к новой жизни. И если ему дадут эту возможность…

— Вы напишете показания о шпионской школе, в которой вас обучали?

— Да, напишу.

— Больше вы ничего не скажете нам?

— Я рассказал все.

Полковник Соколов с усмешкой посмотрел на арестованного.

— Если вы хотите, чтобы мы вам поверили, вы должны рассказать абсолютно все о вашей поездке в Тянь-Шань, подробно о полученных вами от Харвуда заданиях, о связях… при выполнении задания.

Не поднимая головы, Абдулла Османов произнес:

— Эти вопросы вам придется адресовать к Джо Снэйку, когда вы его поймаете… Я — только исполнитель,

— Не беспокойтесь, Джо Снэйка мы поймаем, — резко заметил Соколов. — Что же касается вас, вы зря преуменьшаете свою роль. Послушайте, Абдулла Османов, давайте перестанем играть в прятки, я хорошо понимаю вас: неудачная попытка шпионажа и неудачная попытка покушения на профессора Ясного… Заброска на нашу территорию… Ну, еще преступная деятельность во время гитлеровской оккупации Крыма… Так ведь?

— Так. Что же еще?

— Вы слишком легко расцениваете свои преступления, решив быть откровенным с нами только отчасти. Ну уж если так, мне придется предупредить вас, что ваше положение серьезнее, чем вам представляется. В Загорске вы чуть не убили Иванова, в поезде вы вместе с Красавиным убили Камзолова, а документами его воспользовались в преступных целях, у Сары-Джас вы расправились с колхозниками, чтобы под их видом проникнуть к Ясному и Лучинину. А в нашей стране, как вы знаете, существует закон о суровом наказании за убийство. Имейте в виду, отказываться нет смысла — агент Харвуда и Гелена, Конрад Зуппе, он же Василий Иванович Ухваткин, нами арестован.

Двадцатый съежился. Теперь он понял, что проиграл окончательно — установление его личности дало полковнику Соколову возможность предъявить ему те обвинения, которых он, Абдулла Османов, боялся больше всего.

— Операция «Вирус», — говорил генерал Тарханов. — Если о ней судить по показаниям шпиона Зуппе и по той информации, которую он на сей счет имел от своего шефа Джо Снэйка, можно прийти к выводу, что она уже закончилась провалом. Харвуд любит точные определения. «Вирус». Почему именно «вирус»? Не потому ли, что так же незаметно, как этот невидимый простым глазом микроб проникает в человеческий организм, должен был агент Харвуда под видом Макгайра проникнуть в лабораторию Ясного, а другой агент в его разведывательную группу в Небесных горах? Как вы думаете, Иван Иванович, а?

— Думаю, что смысл шифра операции вами, товарищ генерал, раскрыт правильно. Но я абсолютно убежден, что существует и второй вариант этой же операции, — ответил Соколов.

— Я тоже уверен, что дело обстоит так. Как видите, Харвуд неглуп, даже название операции он придумал таким образом, чтобы оно в случае провала с лже-Макгайром и Двадцатым могло сбить нас с толку, создав видимость отсутствия теперь всякой опасности.

— Но оно не собьет нас.

— Верно, Иван Иванович, — генерал говорил твердо. — А почему не собьет? Вспомните, как мы пошли по следу с самого начала: нам помогли рядовые советские люди, они указали нам на вражеских лазутчиков… А теперь? Если бы не рабочий Семен Надеин и не инженер Горелов, возможно, мы не имели бы и представления о дальнейших намерениях Харвуда и его резидента. Но нам надо спешить, мне кажется, что на этот раз дело идет к концу.

— Будем надеяться, товарищ генерал.

— Луизу Вернер арестовывать пока не надо.

— Понимаю, товарищ генерал. Разрешите идти?

— Да, конечно. Кстати, вы не читали интересное сообщение о том, что произошло в контролируемом американцами районе Тихого океана?

— Нет, а что?

— Вот посмотрите, что сообщают наши газеты в телеграммах из-за границы: «Как пишут газеты Австралии, Новой Зеландии, Японии и Индонезии, два дня тому назад с одного из островов запретной зоны поднялся неведомый летательный аппарат, по-видимому, космическая ракета. Достигнув высших слоев стратосферы, ракета взорвалась. Взрыв был виден на расстоянии тысячи километров. Судя по силе взрыва, на ракете имелись атомные бомбы».

— А нельзя предполагать, что имел место очередной опыт с атомной бомбой? — спросил полковник.

— Нет, нельзя. Как пишет в американских газетах прогрессивный писатель Артур Гибсон, одновременно со стартом космической ракеты на неизвестном нам пока острове началась расправа с рабочими… Спасаясь от уничтожения, многие бросились в море… Кое-кого из них удалось спасти японским рыбакам. Спасенные утверждают, что ракета — она называлась «Космос» — была захвачена обреченными на смерть людьми, среди которых будто бы находился известный китайский инженер Чжао Мин, американский ученый Джон Старк и капитан Нортон. Гибсон чтит память погибших.

Задача, поставленная Соколовым перед капитаном Пчелиным, была конкретна: установить, кому Луиза Вернер, она же Алла Цветкова, передает сведения, полученные ею от Горелова, касающиеся местонахождения секретной лаборатории Ясного.