Смерть во имя истины - Анна Велес
— Страшная смерть, — тихо и подавлено заметил Посланник. — Остается лишь верить, что не все это время пребывал святой отец в сознании.
— Страшна следующая моя весть, — продолжал парис. — Если и терял настоятель Иоким сознание, то был без чувств он не долго. Иначе потеря крови его была бы сильнее.
— Я поражен силой духа этого человека, — торжественно сказал Посланник. — Перенести такую боль. Такие мучения в здравом рассудке…Как же силен был дух настоятеля!
— О да! — подтвердил брат Веспас. — Могу сказать тебе, что здоровье его было твердо, не смотря на почтенный возраст. Его сердце было крепко и работало четко, не жаловался он и на другие недуги.
— Кроме бессонницы, — тихо сказал Арам.
— У него были проблемы со сном? — Посланник тут же обратил все свое внимание на юношу.
— Он страдал этим недугом еще тогда, когда только принял меня к себе, — стал рассказывать послушник. — Я рано заметил это и тут же обратился за помощью к брату Веспасу.
— Тогда-то я и заметил ум этого юноши, — парис одарил послушника еще одной доброй улыбкой. — Мой промысел мог бы быть его судьбой. Мальчик сразу заметил недуг настоятеля и приходил ко мне за каплями каждый раз, как было необходимо.
— И настоятель всегда принимал сонные капли? — Посланник по-прежнему не сводил взгляда с юноши.
— Нет, — робко сказал тот. — Уже более месяца не пил он тех капель. Мой учитель сказал, что нет в них нужды, просто старость берет свое, а Пастух, Истинный бог наш, дает ему время успеть большее, если уж конец учителя близится.
— И ты вернул капли брату Веспасу? — опять спросил Саймей.
— Нет, — юноша потупился. — Я забыл…А после….В последние дни я сам…Мне было страшно оставаться в покоях моего наставника, после кончины его. Сон не шел ко мне. И я пил эти капли, надеясь получить хоть немного отдыха. Я….Я рассчитал дозу…
Парис усмехнулся, чуть победно.
— Хороший ученик, — заметил он, обращаясь к Посланнику.
— Я тоже им доволен, — теперь голос Саймея стал мягче. — Не волнуйся, мальчик. Все хорошо. Но…У меня к тебе еще несколько вопросов, брат.
Брат Веспас опять улыбнулся, но уже не весело.
— Боюсь я, брат, что чем дольше ты спрашиваешь меня, тем больше новых вопросов получаешь сам.
— Ты прав, — чуть кивнув, согласился Посланник. — И все же, скажи: яд, что поразил настоятеля, как долго он сохраняет силу, будучи нанесен на оружие?
— Он недолговечен, — сразу же отозвался парис. — Всего несколько дней. Что поражает меня еще больше.
— Я меня нет, — тихо, но значимо, произнес Саймей. — Мне жаль, мальчик, — обратился он к Араму. — Но смерть твоего учителя не была естественной. И это не было и несчастным случаем, как было начал я предполагать.
Юноша беззвучно зарыдал, уткнувшись в колени.
Парис встал из-за стола и принес ему чашу с водой, положил ему сочувственно руку на плечо.
— Меня тоже все это огорчает, — продолжал Посланник. — Но я постараюсь сделать все возможное, чтобы найти убийцу и призвать его на суд. ….и ты, брат, прости меня, но я вынужден задать тебе некий вопрос…
— Это будет справедливо, брат, — четко и чуть холодно, заметил парис. — Ты, верно, хочешь знать, где можно добыть этот яд? Есть ли он у меня?
— Прости, — еще раз сказал Посланник.
— Его используют в медицине в составе некоторых зелий, способных унять боль, — пристально глядя в глаза Посланника, отвечал парис. — И зелья такие есть у меня. Но доля яда в них ничтожно мала.
— Ты сам готовишь их? — не отводя взгляда, продолжал Саймей расспросы.
— Нет, — лекарь чуть улыбнулся, но улыбка вышла кривой. — Я был лекарем в армии. И ты понимаешь, брат, в чем больше заключалось мое умение.
Посланник кивнул, понимая, что ближе брату Веспасу хирургия.
— Зелья я покупаю в Лехеме, — продолжал парис. — Уже готовые зелья.
— Я понимаю, — Саймей чуть поклонился лекарю, еще раз извиняясь за свои расспросы. — Ты сказал мне больше, чем даже следовало мне знать.
— В твоем деле может понадобиться любая мелочь, — спокойно пожал плечами парис. — Что дальше ты намерен делать?
— Узнать у тебя еще одну деталь, — взгляд Посланника стал приветливее. — Когда я осматривал ковер в кабинете настоятеля, то не обнаружил там пятен крови. Арам сказал мне, что пятна были лишь на одеянии отца Иокима…
— Ты прав, — подтвердил брат Веспас. — Пятен и не могло быть на ковре. Во-первых, предполагаю я, что в кабинете своем пробыл он совсем не долго. А во-вторых….Его рана была перевязана.
— Кем? — тон Посланника стал опять неприятен.
— Ну, уж это мне не известно, — ответил парис. — Но могу сказать, что не им самим.
Саймей кивнул, будто и ожидал такого ответа.
— Спасибо тебе, брат, — сказал он, вставая со стула. — Я еще раз прошу простить мне мою резкость и подозрения. И благодарю тебя за те сведения, что были мне так необходимы.
— Не стоит, — с достоинством ответил лекарь. — Если не сочтешь ты то лишним, рассказывай мне о тех ответах, что не смог я тебе дать.
— Если смогу их найти, — Посланник смотрел на Арама. — Нам пора, послушник.
Тон его был непререкаем и властен, что испугало юношу, но он не смел ослушаться.
Они вышли на воздух. На улице свежело, косые лучи Солнца уже не приносили мучений, а лишь дарили приятное тепло и ласку, как длань Пастуха, Истинного бога нашего, обращенная к чадам его. Молча проследовал Посланник по той дороге, что ранее привела его к дверям брата Веспаса, мысли его были заняты загадками, связанными со смертью настоятеля общины. Послушник тихо шагал рядом, стараясь ничем не привлекать к себе внимания нового своего учителя. Около корпуса, где жили старшие братья, Посланник решительно свернул и уже знакомой дорогой направился в покои отца Иокима. Юноша, поняв намерения его, судорожно вздохнул. Дальнейшее представлялось ему пугающим.
— Что так тревожит тебя, ученик? — не поворачивая головы, спросил его Саймей.
— Я напуган, — робко признал юноша. — Мне не понятен гнев твой, учитель. Чем я повинен пред тобой?
— С чего ты взял? — изумился Посланник, надеясь, что в голосе его не прозвучит фальши, так как намеревался испытать юношу.
— Я заметил взгляд твой, полный неодобрения и подозрений, обращенный ко мне, когда беседовал ты с братом Веспасом, — сказал Арам.
— Я уже говорил тебе, послушник, — чуть властно заявил Саймей. — Что не стоит бояться хмурого вида моего, пока я озабочен делом.
— Нет, учитель, — настойчиво возразил юноша. — Я видел твое недоверие ко мне, хотя
