Апокалипсис 1920 - Вика Вокс
— Так он сторонник царской власти?
— Каких ещё поискать. Он раньше состоял в охранке.
— А теперь ударился в бандитизм.
— Я бы назвал это особо крупной диверсией.
— Да уж, ну и цели у нас. Сначала интеллигент, затем священник, а теперь вот царский силовик. Чует моё нутро, что всё это нас может привести к ещё более странным составным этого змеиного клубка.
— Думаешь, на этом бандите всё не ограничиться? По-моему, он вполне очевидный подозреваемый.
— Полагаю, мы можем узнать это только одним способом.
Печать вторая — Феликс — Рандеву с Дьяволом и Лилит
Мы сели за дальним столиком в довольно просторном зале кабаре. Оттуда хорошо просматривалось всё обширное пространство заведения, полнящегося гуляками. Отсюда же была прекрасно видна небольшая сцена, которая пока ещё пустовала.
— И так… — я старался говорить тише на случай, если наш подозреваемый мог прийти с дополнительными "ушами", — Ты его видишь?
— Пока нет. — Йозеф покачал головой и ещё раз напряжённо осмотрел зал, — Мы пришли чуть раньше, так что он мог пока ещё не появиться.
— Думаешь, Матфей нас не обманул?
— Мы этого не узнаем, пока не проверим лично.
— Да, но что-то я насчёт всей этой затеи имею крайне плохое предчувствие.
— Ты всегда имеешь плохое предчувствие. Надо иногда рисковать. Кто не рискует, тот не пьёт шампанского!
— Учитывая, что алкоголь нас убивает, как никогда меткое выражение.
— Даже душно стало от твоих придирок… — он хотел было добавить что-то ещё, но к нам за стол бесцеремонно и совершенно внезапно подсела какая-то девушка.
Вернее, очень даже определённая и даже вполне мне знакомая. То была Мария, милая белая мышь, с которой мы какое-то время вместе состояли в Польской партии социалистов. При чём дружили мы довольно долго, пока не началась Великая война и наши дорожки не разошлись в разные стороны. Моя вела меня в Москву, к большевикам, а уж куда вела её дорога…
— Так-так-так! — практически пропела девушка, — Кого я вижу вместе: Феликс Рокош и Йозеф Сибиряк! Уж не думала, что встречу вас обоих в таком месте, в такое время.
— Вы тоже знакомы?! — мы с Йозефом слово в слово спросили друг у друга и переглянулись.
Я никак не мог предполагать, что его судьба тоже сводила с кем-то вроде Марии.
— Мы вроде как работаем вместе, Мария. — сказал мой напарник, — И, кстати, я больше не "Сибиряк", эта кличка осталась в далёком девятьсот пятом.
— Да? Мне казалось, она тебе подходила…
— А ещё она напоминает мне о том дне. Да и о каторжном прошлом тоже. Так что теперь я предпочитаю настоящую фамилию своему псевдониму. Тем более, что я теперь не на нелегальном положении, да и у красных гораздо лучше относятся к нашему народу.
— Так, погоди, ты теперь большевик что ли? — она скептически подняла бровь.
Йозеф замялся и стыдливо отвёл взгляд:
— Не совсем… Это долгая история.
— Понятно… — несколько разочаровано произнесла Мария, — Ну по крайней мере ты не работаешь на чекистскую сволочь. Так ведь? — она бросила на нас обоих очень грозный взгляд, такой что мне и самому захотелось соврать.
— Нет-нет! — сказал мой товарищ, — Да мы бы ни за что! Просто с нашей новой работой как-то не до анархической борьбы… А ты всё ещё на службе террора?
— Вроде того, но что-то кажется, что сторонников у меня всё меньше. Мало того, что красные, кажется, не оставляют нам и шанса на победу, так ещё и бывшие единомышленники, как сговорившись, выходят из борьбы. Или, что ещё хуже, переметаются к большевикам. Вот ты, Феликс, что тебе в нашей старой партии не сиделось?
— А ты как будто бы не в курсе, что они поддержали Пилсудского. — сказал я.
— Не-е-ет, это ты не в курсе, что поддержали тирана правые в нашей партии. А вот "Левица" откололась. Хотя, если быть честной, то лучше уж с нашим Пилсудским, чем с этой правацкой антипольской и антинародной контрой.
— Слушай, Мария, мы, конечно, рады устроить политические дебаты с тобой, но давай сейчас без этого вот всего. Мы тут по делу, — произнёс Йозеф.
— Я тоже тут по делу. И скажу, что именно из-за того, что мы безмолвствуем и не готовы спорить по вопросам настоящей левой революции, в нашей стране и побеждают партийные автократы навроде картавого…
— Ладно-ладно, Мария, мы поняли… А теперь дай нам секунду. — Йозеф резко наклонился ко мне и шёпотом на ухо сказал: — Наш клиент за самым близким к сцене столиком. Волк с изрезанными шрамами лицом в компании какой-то кошечки. Иди, попробуй привлечь их внимание, а я пока разберусь с нашей говорливой проблемой.
Я встал, извинился перед старой знакомой и уже хотел было направиться к сцене, как Йозеф сказал мне в след:
— И всеми богами тебя заклинаю! Не читай свои стихи!
Затем Мария продолжила что-то увлечённо и яростно доказывать своему визави, а я отправился к своей цели. Постояв на расстоянии нескольких шагов от деловито воркующей парочки и посмотрев пытливо на волка, то и дело, поглядывающего на карманные часы с царским гербом, я решил, что подходить просто так будет как-то неловко. А потому я практически сразу решился на то, что мой товарищ только что мне делать запретил.
Подойдя к готовившемуся к выступлению аккордеонисту, я сунул тому шестидесятирублёвый совзнак и сказал:
— Пропустишь меня, браток? Хочется выступить для друга.
— А чего бы не пропустить? — кивнул тот, сунув купюру в карман своего смешного сюртука.
И я вышел на небольшой помост. И я деловито вскинул руку, призывая публику к вниманию. Зал, ожидавший, видимо, музыки, а не лирики, несколько удивлённо таращил на меня добрую сотню глаз.
— Этот стих я хотел бы посвятить своему лучшему другу, Йозефу. Сейчас я его вам зачитаю.
И я завёл:
"Мой товарищ! Мой милый друг Йозеф!
Я едва подбираю слова,
Чтоб сказать, что так гложет меня,
Прорастая в мозге, как роза!
Нас так много носила земля
От Сибири трескучих морозов,
До жары, что по лету Москва,
Обрушает на головы росов.
И мы многое видели оба:
Как сидит на нас царская роба,
Как снимают ошейник раба
И как целят-стреляют царя.
И ты груб от видений тех трудных,
И ты снова сделаешь коня,
Чтоб под строем тех всадников судных,
Кровью мылась планета Земля.
Я на это смотрю и так мило,
Происходит людская возня,
Под копытами той новой силы,
Что являем теперь ты и я."
Зал молчал, когда я закончил. Я пробубнил что-то вроде: "Спасибо
