Я, они и тьма - Анна Зимина
Дерек внимательно оглядывал ее кожу. Тьма плыла вокруг нее ровной дымкой первые минут двадцать, а потом истаяла. Все стабильно. Это хорошо.
Дерек Ват Йет равнодушно зевнул, перелистнул книгу.
«Ну и морока, — подумал он, — надеюсь, она того стоит».
«Вот дерьмо! Отстой! Гребаная тьма! Свали давай! Я тебя не просила!» — резкими движениями взбивая пену на длинных волосах, разъяренно думала Вера. Но спустя минут двадцать успокоилась.
Главбухи вообще создания хладнокровные.
***
Мы ели в большой столовой. Стол был сервирован минимально. Миска с супом, пара тарелок с порезанными овощами и мясом, горячий напиток. И у меня, и у него примерно то же самое. А не чванливый он. Это хорошо.
Я смотрела на Дерека Ват Йета — именно так он и просил к себе обращаться — и дивилась тому, как такой красивый мужик может совсем не вызывать эмоций. Его не хотелось касаться, к нему не хотелось подходить близко. Даже заглядывать лишний раз в изумительно зеленые глаза тоже не хотелось. Он был как картинка на картоне. Пустой. Зато я не чувствовала никакого дискомфорта. Мне не хотелось в его присутствии поправить волосы, кокетливо отставить ножку, флиртовать и улыбаться. Так же я могла бы себя вести, если бы находилась в одном помещении с говорящим роботом. Странно. Ведь я всегда питала слабость к красивым мужикам. Смотришь, как он потягивается в постели, хищно, с прищуром на тебя смотрит, и мурашки, мурашки по спине. Думаешь: "Ну зачем ты, зараза, такой красивый с утра?" А он все смотрит, улыбается, щетина такая секусальная, скулы, руки эти мускулистые… А тут и руки есть, и глаза, и скулы, и вообще мне настолько совершенных экземпляров еще не попадалось, и — ничего…
Может, это потому, что он по своему эмоциональному порогу на одном уровне с дохлым голубем? Да, наверное так.
Мы ели молча. Я — потому что все еще не уложила в голове свое нынешнее положение и не все до конца проанализировала, он — потому что был занят поглощением овощей и похлебки.
— А кто вы? Ну, я имею в виду должность? — наконец спросила я, когда обед подходил к концу.
— Отвечаю за безопасность империи, — ровно ответил он.
Я не сдержалась и присвистнула. М-да, попалась.
Дерек неободрительно на меня посмотрел.
— Твой свист неуместен. Сдерживай себя. И этому учат в школе рабов? Наверное, надо наведаться, проконтролировать. И вообще, для рабыни ты слишком уж… Вольная. Плохо, что не приучили слушаться.
Не приучили?! Перед глазами обиженно полыхнула тьма, реагируя на память Йолы — приучали, и еще как! Как цветная лента, начали пробегать перед глазами воспоминания, но… но они тут же испуганно рассеялась, словно с размаху натолкнувшись на мое сознание. Это Йола, а не я, училась в школе рабов. Это ее, а не меня, приучали к послушанию. Я наконец-то научилась не реагировать так болезненно на события, произошедшие с ней. Пара глубоких вздохов и — все. Мне все равно.
Тьма исчезла, будто и не было.
А этот гад меня, похоже, провоцирует. И точно. Сидит, смотрит внимательно, наблюдает, как я себя поведу. Смелый, однако. Или очень, очень уверенный в себе. Я не могла его разгадать.
— Извините, — прошелестела я, решив выбрать тактику серой мыши. Лучше вести себя тихо и незаметно.
Дерек Ват Йет кивнул, наливая себе напиток. Блин, он даже это делает, как запрограммированная на определенные действия машина.
— Сегодня я позволю тебе отдохнуть, но завтра утром я буду принимать экзамены от сына императора и Главы Управления Соблюдения закона. Ты будешь присутствовать и выполнять обязанности моего секретаря. Подъем в первые полчаса до рассвета.
Он встал и вышел, оставляя меня одну. Ну и славненько.
Я, недолго думая, подхватила миску с оставшимися овощами и ушла в комнату, которую выделил мне Ват Йет. Просторная, по-женски светлая, с добротной мебелью, большим окном, впрочем, закованным в решетки. Со своей ванной.
С элементами магического вмешательства.
Я как-то очень просто воспринимала то, что кругом — магия. Йола жила здесь всю жизнь, и ее память, так щедро мне открывавшаяся, позволила мне воспринимать действительность естественно, без каких-либо проблем или сильного удивления. Иногда я вообще отдавалась памяти моторики движений, никак не участвуя в этом мысленно. Тело Йолы само знало, как одеваться, включать воду, выполнять ежедневные мелкие дела, писать и читать. Мне оставалось только анализировать после и запоминать — мало ли, вдруг память исчезнет. И что мне тогда делать?
Я легла на постель, ощутив, как слегка заныла ключица. Ага, вот оно что — старая травма, которую Йола получила еще малышкой. А болит у меня…
Я никак не могла воспринимать тело Йолы как свое собственное. Это было очень странно. Как если бы человек надел VR-очки, посмотрел в них на свои руки и понял бы, что у него вместо рук лианы или лапы кота. Вот и я порой вздрагивала, глядя не своими глазами на незнакомое отражение. И голос раздражал. И мимика казалась неестественной. Я иногда ловила свои жесты, которые ну никак не подходили этому юному телу. Это порой очень меня раздражало, но деваться все равно было некуда.
Мне предстояло много и долго думать, анализировать, решать, как вести себя дальше. И мне нужно больше, гораздо больше информации, чем мне дал Дерек Ват Йет. Подозреваю, что он выдал мне ее строго дозированно, чтобы у меня в голове сложилась определенная картинка.
Я не один раз общалась с людьми, близкими к власти. Знала много безопасников, следователей, людей высоких военных чинов. И привыкла ждать от людей подобного склада подвоха. Они в первую очередь преследуют свои интересы, и им не важно, как их поступки выглядят в глазах других. Так уж мир устроен, и думаю, что и этот недалеко от нашего ушел.
И этому Дереку нужна я с какими-то явно не очень приятными для меня целями. Судя по тому, что я узнала, тьма исполняет грандиозные желания, притом обычно ценой жизни своего носителя. Что, он тут меня просто так подначивал? Да как бы не так.
Уже как следует все передумав и выработав тактику, подумала: «Хорошо все-таки, что я — это я. Я не пропаду».
***
Малек, единственный сын императора, был зол. Его отчитали, как какого-то мальчишку! При всех этих напыщенных придурках! Сидят там, хихикают старыми беззубыми ртами, зато поди сами и двух слов связать не смогут. Сидели там, засунув языки в трусливые задницы, подлизывались к этому… Ват Йету. Малек его не любил,
