Надежда Федотова - Охота на гончих

Ивар, совладав с последней занозой, поправил сползший с плеча плащ и выглянул в маленькое окошко: любопытные потихоньку расходились, Мак-Тавишей видно не было. Унеслись в расстроенных чувствах товарищам по оружию жалиться.

– Надеюсь, я палку не перегнул, – сказал лорд.

– Эх, – отмахнулся Творимир. Он своих подопечных знал не первый день. Да им, толстокожим, что поленом по макушке, что угрозы – все едино! Пару часов поноют, а после виниться придут да прощения просить, дело известное. Зато потом тише воды станут – пусть и ненадолго. Главное, чтоб вправду слишком сильно горе вином не заливали! Эдакие туши на собственном горбу по сходням вверх тащить – невелика радость.

– Жаль, Лесли пришлось в Стерлинге оставить, – посетовал Ивар, отходя от окна. – И Робина… Толку от них не в пример больше, чем от этих двух дурней.

– Эх, – посочувствовал русич, выпрямляясь и отряхивая руки от сора. К молодому Гамильтону воевода был равнодушен, хоть и признавал, что парень он башковитый и боец неплохой. А вот Робина вправду было жаль. Творимир знал его давно – еще с тех пор, когда только нанялся служить к лорду Мак-Лайону. Зубоскал, конечно, еще тот, но человек надежный, с понятием. Опыт, опять же, проверка временем: почитай, лет пять рядовым бойцом в отряде по всей Шотландии вместе с ними мотался, потом еще семь начальником гарнизона во Фрейхе состоял без нареканий… И по первой просьбе командира место спокойное, хлебное оставил – ко двору явился, друга поддержать. Глава королевской охраны – должность почетная, да только от нее больше хлопот, чем выгоды. Вот и на север поехать не смог. А верных людей в окружении главы Тайной службы раз-два и обчелся.

Русич ободряюще хлопнул Ивара по плечу. И улыбнулся – не беспокойся, мол, дело житейское!..

– Согласен, – благодарно кивнул королевский советник. – Извернемся уж как-нибудь. Вещи собрали?

– Эх.

– Хорошо. Ульф небось до сих пор скачет выше головы от радости. Не успел домашних осчастливить новостью, как уже на пристань унесся, к своим.

Творимир понимающе прикрыл глаза. Еще бы! Тянет небось мужика на родину. А тут семья, служба – на чужих-то берегах. Воевода протяжно вздохнул: пусть Шотландия для него уже давно стала домом, но иногда все-таки тоже находило. Вспоминался знакомый бор, закопченный потолок общей избы, родная речь, которой он не слыхал уже много лет – и что-то начинало щемить в груди, звать да тянуть. Только в отличие от Тихони, Творимира на родине никто не ждал. А если и ждали, дак еще подождут! Русич поморщился: разбуженная память услужливо воскресила не только милые сердцу просторы, но и былых товарищей. Время давно стерло их лица, оставив только размазанные кляксы, но каждый раз при мысли о прежних соратниках Творимиру становилось горько и тошно, будто он объелся полыни.

Поймав на себе вопросительный взгляд лорда Мак-Лайона, воевода встряхнулся и махнул рукой:

– Эх!..

– Уверен?

Творимир коротко кивнул. И, толкнув плечом дверь караулки, вышел. «Опять не к месту прошлую жизнь вспомнил, – понял Ивар, сквозь заиндевевшее окошко провожая взглядом широкую спину своего телохранителя. – Который раз за этот месяц. Зачастил, однако. С чего бы?»

– Стареем, друже, – с невеселой улыбкой пробормотал он, отводя взгляд. – Стареем… Н-да!

Нэрис, одной рукой придерживая концы шали, подняла повыше жестяной подсвечник. Толку от него было мало – дрожащий огонек одной-единственной свечи был не в состоянии разогнать холодный мрак погреба. По ногам сквозило, в углах шуршали лапками крысы, но леди Мак-Лайон отступать не собиралась.

– Эй! – Постаравшись придать своему голосу хоть малую толику уверенности, она сделала еще пару шагов и остановилась. – Эй, ты тут?

Погреб молчал.

– Дружочек! – снова позвала она, озираясь по сторонам.

Темные очертания бочек, мешки с овощами, подвешенные к потолку окорока – ни звука, ни движения. И пронизывающий холод.

– Дружочек, ты здесь?.. Ну ответь же! Я тебя обыскалась!

Справа что-то царапнуло камень. Нэрис примолкла, навострив уши, но через долгую минуту вынуждена была признать, что это лишь очередная голодная крыса. Брауни как сквозь землю провалился. И ладно бы он просто еще вернуться не успел! Однако перед ужином Нэрис своими глазами видела, как один из отцовских псов, сунувшись под стол за упавшим куском, испуганно взвизгнул и дунул вон из кухни с такой быстротой, будто за ним черти гнались. Собаки у лэрда Вильяма были рабочие, охотничьи, и крыс давили со скуки десятками. Кошек в замке не держали. Так от кого же, позвольте спросить, здоровенный кобель, как щенок месячный, поджав хвост, шарахнулся?..

Жестянка качнулась в дрогнувшей руке, на каменный пол пролился воск. Света, и без того жиденького, стало еще меньше. «Сейчас погаснет, – с досадой подумала Нэрис, быстро обернувшись в сторону двери, – и набью я себе шишек! Ну что он от меня прячется? Все одно ведь прошлой ночью лишнего наболтал, какой резон таиться? Наказание сплошное!»

Свеча предупреждающе зашипела. Леди Мак-Лайон тихонько чертыхнулась и, сведя брови на переносице, выпалила в темноту:

– Выходи, тебе говорят! Мало мне твоих страшилок вчерашних, так теперь я еще полночи буду по замку рыскать? Нам отплывать на рассвете, как тебе не совестно?!

Никто не отозвался.

– Ах, так? – возмутилась она. – В молчанку играть будем, значит? Ладно!

Нэрис грохнула подсвечник на пыльную крышку сундука и решительно уселась рядом, скрестив руки на груди:

– Никуда я отсюда не уйду, покуда не явишься! И ежели насмерть до утра замерзну, то так и знай – это ты виноват. Только пугать и горазд, а как…

– Ну, пошла честить, – прокряхтел от стены знакомый надтреснутый голосок. – Здесь я. Подняла бучу до самой крыши. С сундука-то встань, платье угваздаешь.

– Не встану!

– И чего вредничать? – Темный комок шерсти подкатился к подолу ее платья и, сопя, вскарабкался наверх. – Чай, не враг я ни себе, ни тебе, ужо пришел бы, как все улягутся… Так ведь нет, неймется ей. Вынь да положь сей же секунд! Терпение надо иметь. Такое мое мнение.

Нэрис улыбнулась. Холодный мрак погреба, крысы, собственное недовольство – все тут же отступило на задний план. И даже погасшая таки свеча не умерила радостного облегчения: брауни пришел! Пускай брюзжит, не в первый раз; главное, что дальше прятаться не стал. Значит, не так уж все и плохо?

– Ивар последние распоряжения оставляет, – смущенно пояснила леди. – Засел в спальне сразу после ужина, ничем не выманить. Так и будет небось до рассвета пером скрипеть, знаю я его. Как же ты пришел бы?

– Делов-то, – пренебрежительно отозвался домашний дух. – Пусть я в волшбе не первый, да сонную одурь наслать и столетка зеленый может. Когтями щелк – и спит твой благоверный. А вот ежели он тебя сейчас хватится?