Норби (СИ) - Валентинов Андрей

Доброволец Земоловский диспозицию оценил. Пулемет – вещь серьезная, да только он один. Отпугнуть тех, что впереди, отпугнет, но дальше.

А вокруг тихо-тихо, только голоса птичьи слышно. Вечер, май, свежий лесной дух, ветер и тот стих.

– Лента! – негромко проговорил вахмистр Высоцкий.

– Есть лента! – откликнулся он, поправив каску, налезавшую на самый нос.

– Р-рдах! Дах! Дах! – вступил в разговор пулемет. – Рдах! Рдах!..

Резкий звук ударил в уши. Бывший гимназист хотел посмотреть вперед, но вовремя вспомнил о ленте. Поддерживать левой рукой и направлять в приемник.

Робыгрязь, доброволец Земоловский!

Вокруг уже стреляли. Над головой что-то прожужжало, впереди кричали, а где-то далеко, за деревьями, послышался грохот разрыва. Там тоже начался бой.

– Р-рдах! Р-рдах! Дах! – упрямо и зло повторял пулемет Ckm wz.30. – Дах! Дах!

Лента дергалась в пальцах.

Убитых грузили на лошадей. Не повезло двоим, троих перевязывал фельдшер. Уланы, уже верхом, строились в колонну. Небо потемнело, ночь-спасительница уже близко. Все кончилось, кто убит – убит, кто бежал – бежал. А он так и не увидел ни одного врага.

Что именно произошло, дядька Юзеф объяснил, хоть и без особой охоты. Немного русских было – усиленный дозор. От моста их отпугнули, сунулись вброд – отбили. Там и рукопашная случилась, где парни полегли.

– Страшно было? – спросил Яцек-ездовой, усаживаясь на передок. – Первый бой – не шутка.

Бывший гимназист очень удивился.

– Страшно? С какой стати?

Смерть, незримо стоявшая рядом, одобрительно кивнула.

Так держать, Никодим!

6

Теперь в номере нас было двое, парня моя гостья без лишних слов отослала в коридор. Просто кивнула – и нет, будто приснился. Я ему посочувствовал: бар закрыт, ресторан тоже. И кофе по телефону не закажешь.

Я усадил гостью в кресло, присел на стул и представился. Надеюсь, запомнить «Корд. Джонас Корд» будет несложно. Лично я запомнил почти сразу.

Можно и к делу.

– И как это прикажете понимать, мисс?

Теперь я говорил по-английски. Анна Фогель – гражданка США – со всеми вытекающими последствиями, между прочим.

Ее плечи еле заметно дрогнули.

– Позвали – пришла. Американец, знающий про Квентина. Про Уолтера Перри. Разве это не приглашение?

Я кивнул, признавая очевидное. Мисс Фогель оказалась расторопнее, чем я думал. Значит, певица сегодня не придет. Или вообще не придет, все могло быть случайностью. Ах, Перпиньян, Перпиньян.

– Четыре месяца назад вы и ваши люди разорвали все контакты с известной вам организацией.

– С «Ковбоями», – негромко поправила она.

Нелепое название резануло слух, но я решил не спорить. «Управление стратегических служб» вслух пока поминать нельзя.

– С вами попытались связаться через бюро Кинтанильи. Вы ответили, что можете все объяснить только лично. Вот я и приехал.

Фогель достала из сумочки сигареты, оглянулась, вероятно, в поисках пепельницы. Ее в комнате не было – сослана за ненадобностью в ванную.

– Не курите, – поняла она, пряча пачку. – Не буду и я, уже второй год пытаюсь бросить.

– Сочувствую, мисс.

Ее английский звучал похуже моего немецкого, но я решил не менять язык. Пусть неудобно будет ей.

– Вообще-то вы меня немного удивили, мистер Корд. Три дня назад в Париж прибыл представитель Государственного департамента. Пресса считает, что он привез секретное послание французскому премьеру. Я думала, в связи с «Ковбоями»…

– Не одна вы, – улыбнулся я. – Стараемся!

– А ответ прост. Я порвала связи с «Ковбоями», потому что в их руководстве появился предатель. Вначале я подозревала, теперь совершенно уверена.

И я был уверен, и Николя Легран. Потому и отправил друга в Париж.

– Про Викторию Фостер вы уже, конечно, знаете.

Виктория Фостер, «мисс Виктория» для своих, убита четыре дня назад, когда я был посреди Атлантики. Узнал об этом лишь сегодня, перебирая свежие подшивки в библиотеке Святой Женевьевы. «Ковбои» остались без начальника штаба.

Гибель Николя Леграна – тревожный звонок. Убийство мисс Фостер – практически катастрофа. Осмыслить случившееся я еще просто не успел, думая о чем угодно – о таинственном профессоре, о певице из ресторана.

Про Леграна мисс Фогель ничего не знает – и не должна знать. На предателя она вышла из-за провалов своей агентуры. Окно на границе, за которое отвечали «Ковбои», кто-то сдал немцам. Следы вели к одному из помощников мисс Виктории, но он исчез, сама начальник штаба убита, а я даже не представляю, кому теперь можно верить. Анна Фогель ненавидит Рейх, захвативший ее страну. Но кто сказал, что предатель работает именно на Гитлера? Провалы агентуры – не доказательство, всего лишь симптом.

Впрочем, один ответ я знал. Кому можно верить?

Никому!

– Но почему сейчас? – не выдержал я. – Почему не подождали начала войны? Только тогда и следует громить чужую разведку.

Мисс Фогель взглянула удивленно.

– Война уже идет, мистер Корд!

Я чуть не спросил: где?! Потом задумался. Кому в Европе нужны поляки? Их уже приговорили и списали в утиль. Все ждут, когда навстречу РККА выступит Вермахт, тогда и начнется настоящая Большая политика.

– Но. «Ковбои» не занимались Польшей!

Мисс Фогель покачала головой:

– Они могли узнать о тех, кто Польшей занимается.

Кубики лежали беспорядочной кучей, но я попытался расставить их по порядку. Легион Свободы, самолеты новых моделей, противотанковые орудия, Красная армия, буксующая на подступах к Варшаве.

– Кто-то желает затянуть войну. Сталину это невыгодно, Гитлеру тоже. Французам и британцам, в принципе, все равно. Кто остается?

– Не знаю, – спокойно ответила она. – Зато знаю, кто вышел на связь с мисс Викторией незадолго до ее убийства. Это некая пожилая дама, участница Великой войны – и тоже разведчица. В прошлом – точно, сейчас – неизвестно. Тогда она работала на французов, на капитана Ладу.

– И как звать старушку?

Анна Фогель улыбнулась.

– Старушка очень осторожна. В мемуарах Ладу называет ее Иволгой. Ни фамилии, ни имени. Вероятно, она осталась в разведке и после войны.

Я попытался вспомнить. Ни о какой Иволге Николя Легран не писал. Зато. Зато два пустых столбца в таблице «замечательных» – это профессор-биолог и. И некая Марта Ксавье. Не просто «замечательная», а еще и с восклицательным знаком!

На всякий случай следует пополнить список. Бенар, певица, Иволга, Марта Ксавье.

Анна Фогель ушла. После нее остался легкий запах духов, совсем других, чем у той, что пела о Перпиньяне. На миг мне стало обидно за неизвестную девушку из «Старого Жозефа». Может, она просто певица со своими маленькими радостями и печалями. Обычная парижская бабочка с яркими крыльями. А вот мисс Фогель никак не бабочка, она Мухоловка, она Сестра-Смерть. Менее всего хотелось иметь с ней дело, однако не бывает отбросов, есть кадры. Решение о предоставлении ей американского гражданства принималось на самом-самом верху.

ФДР недавно обмолвился об одном банановом президенте: «Может, он и сукин сын, зато он наш сукин сын».[14] Фогель – террорист и убийца, но.

В эту ночь я очень боялся, что мне приснится Николя Легран. При жизни не снился никогда, теперь же приходит во сне – мертвый, с пустыми глазами и пожелтевшим лицом. Молчит, смотрит, словно сквозь меня. Не уходит. И я начинаю понимать, что призрак не он, а я сам. И это мне нет покоя. На этот раз повезло, не иначе парижский ветер унес прочь кошмары. Я увидел большой южный город, где много пальм, собак и пыли. Морская пехота чеканит шаг по брусчатке, мрачная толпа заполнила тротуары, вот-вот просвистит первый камень, прогремит первый выстрел.

Мы не боимся. Мы – морская пехота.