Геннадий Прашкевич - Пять костров ромбом

Риал! Только о нем думала Анхела, борясь с холодными валами, неожиданно взбесившейся реки. Риал! Его опыт!..

— Двадцать четвертый век… — негромко повторил Досет, и Анхела не сразу поняла, чем вызвано столь сильное разочарование майора.

Ах, да!.. Майор готовился к чудесам! Следуя примитивной логике, он готов был увидеть в ней кого угодно — пришельца из космоса, разведчицу либертозо, юродивую. Успел поверить во встречу с нечеловеком, а она, Анхела, опустила его на землю, отняла у него им же созданный миф.

Они все еще верят в чудо, подумала Анхела. Это от слабости, от неуверенности, от усталости. Не умея перестраивать самих себя, они тщатся перестроить мир. Они мечутся от бога до атома, пытаясь доказать самим себе, что чудо рано или поздно случится!

— Двадцать четвертый век, — все еще недоумевая, повторил Досет. — Четыре века после нашего… Но чем, собственно, вы отличаетесь от меня? Или от туземца?.. У вас что — три сердца? Или совсем нет тени?

— Различия между нами не обязательно должны сводиться к внешности, — терпеливо заметила Анхела. — Антонио Аус удочерил меня давно, он долго жил со мной рядом, но и он не заметил во мне ничего необычного. Что же касается моего появления в монастыре Святой Анны, то детали его, и то некоторые, были известны лишь матери-настоятельнице. Но она давно умерла.

Майор пришел в себя:

— Хватит!

И посмотрел на часы. Я дам Анхеле минуту, решил он. Если Анхела и сейчас ничего не поймет, я брошу ее на “Лору”! Секундная стрелка, на которую уставился майор, мерно бежала по циферблату — одинокий стайер в замкнутом круге цифр. Когда стрелка дойдет до семи, решил Досет, я кивну Дуайту.

Но стрелка до семи не дошла. Упершись в невидимое препятствие, она замедлила ход, с усилением, выгибаясь, пересекла еще два — три деления, и… Время остановилось!

Наваждение!..

Досет тряхнул головой, ошеломленно уставился на Анхелу.

— Какой у вас вес?

Анхела догадалась:

— Пятьдесят девять.

— Я не дал бы и сорока4!

Не обращать внимания на ее фокусы! Бросить ее на “Лору”!

Но в глубине души Досет готов был признать — его переигрывали! А с этой мыслью пришло ощущение, что в “камере разговоров” что-то неуловимо изменилось. Досет не мог понять — что. Но это что-то явственно чувствовалось. Это что-то тревожило и пугало… Он взглянул на Чолло и Дуайта, и, козырнув, не сказав ни слова, они вышли из камеры.

Разве он приказал им уйти?

Майор переборол страх. Деревянным, не слушающимся языком выдавил (ему казалось — с усмешкой):

— Ну, и что вы еще умеете?

Анхела осталась спокойной:

— Прикосновением ладони определить температуру предмета с точностью до сотых долей градуса. Вдохнув запах самого чистого предмета, сказать — с каким веществом он соприкасался. Различать сотню оттенков любого цвета, невооруженным глазом прослеживать фазы Венеры, чувствовать электромагнитные и атмосферные колебания. Смеяться одной стороной лица… — Досет с тупым изумлением увидел, как в уголке ее левого глаза навернулась крупная слеза, печально сползла по щеке, в то время как правая сторона лица весело улыбалась.

Досет покачал головой.

— Вы вправду можете порвать провод на расстоянии?

Что-то щелкнуло…

Досет увядая — провод, намотанный на щиколотку Кайо, упал на пол, свился, как змея. Одновременно сумеречным голубым светом засиял над раковиной грязный кафель. И точно такое же, но более ровное и чистое сияние вспыхнуло над Анхелой. Оно рождалось в прозрачной голубизна браслета, росло, охватывало лицо, волосы, шею Анхелы. И Анхела вся теперь как бы растворялась, меркла в стекленеющем, оплавленном озоновой голубизной воздухе.

Чертовщина!.. Письмо Шмайза прямо на глазах майора расползлось на мелкие клочки, а ключ, массивный стальной ключ от сейфа, которым майор пользовался час назад, круто, градусов под двадцать, был изогнут и, кажется… продолжал изгибаться!

— Я догадывался, — беспомощно произнес майор. — Вам зачем-то понадобился двойник вашего браслета. Поскольку он попал в нам, вы не остановились перед прогулкой в “камеру разговоров”.

Он взглянул на браслет, лежащий на столе, перевел взгляд на Анхелу, но задать вопрос она не позволила:

— Не мешайте!.. Я разговариваю с журналистом.

— Разговариваете?.. Как можно с ним говорить?

И ответил себе — наверное, можно. Ей, Анхеле, — можно! Кем бы она ни была, откуда бы ни явилась, в силе ей не отказать!

Эта мысль, как ни странно, успокоила его. Преодолевая страх и растерянность, Досет еще рае повторил про себя столь знакомое, столь ободряющее его слово — сила!

Глава седьмая

Вдова

Рассматривая важные волосы Ангелы, все еще испускающие голубоватое сияние, Досет обреченно подумал; я опоздал! Мне следовало встретить Анхелу раньше, до марта.

Что бы изменилось?

Многое!..

Говори конкретней! — прикрикнул на себя майор. Ты бы отказался участвовать в военном перевороте? Предпочел бы остаться никому не известный средним чином? Равнодушно прошел бы и мимо славы, в мимо власти?

Конечно, нет!.. Но вот слава… Досет нервно повел плечами. Со славой он поспешил…

Убийца Народного президента!.. Досет подозревал, что даже полковник Клайв за глаза употребляет это выражение. Иначе почему он, Досет, не в Ставке?.. О, полковник Клайв хитер! Он звал, где, как в кою во пользовать. Но он, Досет, тоже не глуп.

Успокоив себя, Досет поднял глаза на Анхелу. Двадцать четвертый век… Как по-детски нежен ее затылок!

Но так ли нежны намерения этой обаятельной женщины?

Досет незаметно ощупал пистолет, лежащий в кармане.

Умей она что-нибудь, кроме своих трюков, она бы не стала выпроваживать Чолло и Дуайта аз вши еры. Она просто приказала бы им освободить туземца! Она просто приказала бы отдать ей этот браслет!

Эта мысль рождала надежду.

Лазутчица из будущего?.. Но так ли проста ее роль? Может быть, ее неизвестный двадцать четвертый век оказался без угля, без нефти, без золота? Может быть, она, Анхела Аус, из тех, кто желал бы получить этот уголь, эту нефть, это золото в нашем, в двадцатом веке? И если это именно так — понадобятся ли им посредники?

Чем я, в конце концов, рискую?

УГРОЗА ИЗ БУДУЩЕГО! ПЕРЕНАСЕЛЕННОЕ БУДУЩЕЕ ПОКУШАЕТСЯ НА НАШ ЗОЛОТОЙ ВЕК! — разве подобного рода сообщения не заставят ООН и всякие там другие человеколюбивые организации отвязаться от травли замкнутого режима Тании? Против общей опасности действуют сообща! А на опасность, угрожающую миру, укажет он — майор Досет! Кто вспомнит тогда о Народном президенте? И кто станет оспаривать место Досета в Ставке?