Бирюзовый Глаз - Александр Лонс
Помещение, где меня заперли, напоминало номер «стандарт» отеля средней руки. Вполне приличная кровать, свежая постель, халат, полотенце, санузел и телевизор. Были даже тапочки, мыло с шампунем, зубная щетка и паста. Не хватало лишь бритвы, но уже на другой день меня снабдили пачкой дешевых одноразовых станков. Однако имелись и досадные неудобства. Вместо бритвенного крема пришлось использовать обычное туалетное мыло. Отсутствовала горячая вода, окно извне закрывали металлические жалюзи, а выход запирался только снаружи и представлял собой стальную дверь типа той, что жильцы устанавливают в своих квартирах. Кроме того, на потолках в прихожей, в комнате и в ванной имелись похожие на противопожарные датчики приборчики. При более тщательном рассмотрении в каждом оказалась маленькая камера. Видеонаблюдение? За мной следили. По телевизору, пульт от которого валялся прямо на постели, показывали центральные федеральные каналы, за исключением «Культуры». Напротив кровати, под телевизором, к стене было приделано низкое, но широкое зеркало. Почему-то подумалось, что оно полупрозрачное, и с той стороны открывается хороший обзор всей комнаты. Как я позже выяснил, горячую воду давали утром, вечером и в отдельных редких случаях днем, причем систему дневных включений я так и не смог установить, вероятно, ее вообще не существовало.
Потянулись дни моего заключения. Когда первый раз принесли еду (вполне приемлемую, кстати) я попросил у охранника что-нибудь почитать. Он ничего не сказал, а только повертел пальцем у виска. Поскольку мобильник и планшет с богатой библиотекой электронных книг сразу же отобрали, то единственным развлечением для меня оставался телевизор.
Распорядок дня особым разнообразием не отличался. Ни подъема, как такового, ни отбоя не было. Утром будили, принося завтрак. Обычно это был омлет, булочка и стакан кофе. В три подавали обед. Чаще всего суп быстрого приготовления, лапшу и кусок мяса. Пакетик сока. Все из кулинарных полуфабрикатов. На ужин разбавленный чай, овсяную кашу-скороварку или блины с творогом, иногда просто творог с кефиром. Через полчаса посуду убирали, но к тому времени я съедал все. Когда попросил приносить кефир каждый вечер, то, к моему величайшему удивлению, просьба была удовлетворена. Но на другие пожелания относительно меню, следивший за мной охранник (или все-таки правильнее сказать – тюремщик?) не реагировал никак.
Дни проходили за днями, никто ни о чем меня не спрашивал, в разговоры не вступал и ничего не объяснял. К концу недельного пребывания возникло нехорошее ощущение собственного отупения. Может, в воду что-то добавляли, чтобы в идиота превратить? Или в еду подмешивали? Или так на меня действовало постоянное смотрение центральных федеральных телеканалов? Однажды, когда мой охранник забирал пустые тарелки, он вдруг спросил:
– Ты это… бабу хочешь?
– Не отказался бы, – правдиво признался я, – если только она не типа Бабы-Яги и без каких-нибудь неожиданных сюрпризов.
– Молодая, не боись, все при ней. А гандошки я дам.
К этому моменту я уже дошел до такой стадии собственного существования, что было уже все равно – подсматривают ли, пишут ли, и что потом будет с этими возможными записями. Девица и впрямь оказалась вполне ничего. Это была худенькая крашеная блондинка восточной внешности заметно ниже меня ростом. Ее привели в одном только махровом халате и тапочках-вьетнамках. Ну, не модель и не звезда телешоу, но дело свое знала неплохо, и отработала по полной программе. На спине у плеча татушка: штрих-код и какой-то многозначный номер. Ее волосы хорошо пахли, а от кожи исходил аромат какого-то знакомого шампуня. Потом она спросила шепотом:
– Весточку могу передать. На волю. Хочешь?
Говорила она с заметным акцентом, и что-то в ее словах мне не понравилось. Слишком уж смахивало на примитивную и заранее подготовленную провокацию. Но рисковать, вроде бы, уже нечем, поэтому я согласился.
– Хочу, – в ответ прошептал я. – Метро «Тропарево» знаешь? У стеклянных дверей правого северного входа, снаружи, нарисуй улыбающуюся рожицу. Как смайлик.
– Что за шпионские штучки? – не поняла девушка. – А как-нибудь попроще нельзя? Позвонить там, или эсэмэску кинуть?
– Лучше не надо, а то мало ли что случится, – туманно пояснил я. – А это… так просто. Весточка. Будут знать, что со мной все хорошо. А если бы рожица была грустная – значит, все плохо. Попал в беду и надо спасать.
И снова потянулись однообразные дни. Я уже совсем одурел от телевизора и полного отсутствия книг. Наверно именно так чувствовал себя главный герой романа «Цветы для Элджернона» Дэниела Киза, когда началась его умственная деградация и стремительное падение интеллектуального потенциала.
Как-то раз охранник пришел вне графика, когда я уже намеревался спать. Выглядел он несколько растерянно и как-то нерешительно, что плохо сочеталось с его внешностью и строением физиономии. В руках парень держал короткое помповое ружье без приклада и черную балаклаву.
– Ну? Ты как? – вдруг спросил страж. Обычно он не спрашивал ничего, моими ощущениями не интересовался, и единственным исключением был вопрос о бабе.
– А можно еще ту девушку… – мечтательно сказал я.
– Ты что, жениться на ней собрался? – заржал охранник. – Пошли.
– Далеко? – спросил я исключительно для того, чтобы что-нибудь сказать. Ответа не удостоился.
Мы вышли во двор, который за истекшее время совершенно не изменился, только вместо солнечного дня стояла безлунная ночь. Пасмурная. Светлый цвет неба свидетельствовал о близости мегаполиса. Откуда-то слышался приглушенный шум автострады.
– Надевай, – охранник протянул балаклаву. – Как в прошлый раз, и без шуток. Проверю. А теперь – руки!
– Что руки? – не понял я.
– Руки назад, говорю! – скомандовал он.
Я повиновался. После чего, этот бугай стянул мне запястья сзади пластиковым хомутиком, и довольно бесцеремонно запихнул на заднее сидение. Пока ехали, я даже не пытался запоминать повороты и перемены дорожного покрытия. Возникло очень нехорошее ощущение, что везут на какой-нибудь песчано-гравийный карьер, чтобы пристрелить там. Призрачную надежду давала лишь мысль, что если бы хотели прикончить, то не стали бы беспокоиться о балаклаве. Какая разница, увидит человек дорогу или нет, если его все равно в скорости пришьют? Помню только, что несколько раз съезжали с грунтовки на гравийку, потом на асфальт, потом снова был гравий, опять асфальт…
Когда балаклаву с меня все-таки сняли, то оказалось, что мы припаркованы у метро «Тропарево», прямо возле северного входа. Сразу же после этого охранник срезал стяжку на моих руках.
– Все. Прибыли, вылезай. Шапочку можешь себе взять. Вот твои вещи, – охранник всучил мне пакет, в котором я к немалому своему изумлению обнаружил не только балаклаву, но и собственный мобильник вместе с планшетом. – Выходи и иди в метро, только не оглядываясь. Надеюсь, претензий по содержанию нет
