Дэн Симмонс - Флэшбэк

Он встал, принял душ и побрился, собираясь одеться и покинуть кондоминиум в 6.30 утра. Ребра под корсетом сегодня болели сильнее, но Ник не обращал на это внимания. Посмотрев на себя в зеркало после бритья, он увидел кое-какие изменения.

За две недели расследования он потерял немало фунтов, скулы заострились, лицо стало худощавым. Но главная перемена состояла не в этом. Его глаза. Изменились его глаза. Стали более ясными. Вот уже шесть лет Ник смотрел на себя и на остальной мир мутным взглядом того, которому нужен один флэшбэк, — либо созерцал мир тяжелым похмельным взглядом того, кто долго пребывал под флэшбэком. Теперь его глаза сделались другими.

Могут ли они остаться такими? По телу Ника пробежала дрожь. Он закончил одеваться.

На пункте сдачи оружия он выписал свой девятимиллиметровый «глок» с левосторонней поясной кобурой и крохотный карманный пистолет тридцать второго калибра для наголенной кобуры, которую носил редко. Работая патрульным, а затем детективом в отделе убийств, Ник всегда брал маленький пистолет для подбрасывания улики: номера затерты, рукоятка обмотана лентой, никакой криминальной истории. Но он ни разу не пользовался им в гневе, а тем более — для защиты себя или напарника. Он считал, что этот короткоствол обеспечивает точность стрельбы максимум на пять футов.

Прежде чем уйти из дома, Ник отвел в сторону начальника домовой охраны Ганни Г., показал ему фотографии Вэла и Леонарда и выдал отставному моряку пятьдесят старых баксов: больше трети из того, что осталось у Ника после оплаты полета в Лос-Анджелес, и целое состояние по любым меркам. Ник пообещал дать еще денег, если Ганни позаботится о них, пока сам он не вернется. Или в том случае, если он не вернется.

— Здесь на прошлой неделе были люди из ФБР и Внутренней безопасности. Интересовались этим мальчишкой, мистер Б., — сказал Ганни Г.

— Знаю. — Ник протянул целое состояние в твердой валюте бывшему моряку с лицом в белых шрамах. — Даю слово: моего сына просто хотят допросить как важного свидетеля по делу, в котором он не участвовал. Но даже это расследование уже приостановлено. Обещаю, что, если вы ему поможете, вас не ждут неприятности. Вот еще двадцать пять, чтобы вы устроили их здесь без меня и избавили от всякого беспокойства.

— Я бы сделал это для вас и бесплатно, мистер Б., — сказал охранник, засовывая деньги в карман.

Ник нацарапал записку, хотя и не надеялся, что Вэл с тестем появятся сегодня, — но воспоминания о виденном во сне придали ему оптимизма. Вскоре он уже выезжал с крытой парковки на своем вибрирующем, стонущем мерине. После могучего восьмицилиндрового двигателя во сне, после того ощущения свободы, вести это электрическое ведро было сплошным мучением. Счастливая физиономия индикатора зарядки показывала, что сегодня Ник может проделать тридцать одну милю, если станет ехать в основном под горку.

— К. Т.!

Лейтенант полиции развернулась, присела, почти извлекла «глок» из кобуры — и замерла.

— Ник Боттом?! Какого хера тебе нужно?

— И тебе доброе утро, лейтенант Линкольн.

К. Т. жила на Капитолийском холме, в большом старом доме постройки девятнадцатого века. Когда-то район считался престижным, но в конце прошлого или начале нынешнего столетия дома здесь превратили в дюжину блоков со сдаваемыми внаем боксами. И вот уже шесть десятилетий эта часть города отличалась высоким уровнем преступности. Но живущему в ней копу это давало дополнительные возможности. Соседи К. Т. по дому, которые могли позволить себе машину, держали ее в громадном, отдельно стоящем гараже, куда вела длинная подъездная дорожка. Именно тут Ник и решил перехватить свою старую напарницу.

— На кой черт ты вырядилась в форму, детектив? — спросил Ник. Увидев К. Т. — черная патрульная форма, пистолет на поясе, полицейский значок на груди, дубинка и прочее, — он вспомнил о первых годах их совместной работы.

— В Лос-Анджелесе за последнюю неделю случились маленькие неприятности, — сказала К. Т., выпрямляясь. — Или ты усиленно изображал Филипа Марло[119] и не заметил?

— Слухи до меня дошли, — сказал Ник. — И что?

— Отряды реконкисты и тамошнее ополчение — все получили по заднице. Полтора с лишним миллиона латинов восточного Лос-Анджелеса припустили на юг — спасать свои жизни. Говорят, силы Нуэво-Мексико не устояли в Сан-Диего и теперь отступают к старой границе.

— И что? — повторил Ник.

— А то, что в Денвере полмиллиона скотов, которые тоже думают: не выкинуть ли латинов к чертям с нашего двора? Сегодня все полицейские выходят на дежурство в полном защитном снаряжении. Будем сооружать линии обороны в Файв-Пойнтс, северном Денвере, районе Вест-Колфакса, у школы Мэньюал и по всему юго-западу города, за Санта-Фе-драйв.

— У вас мало сил, К. Т.

— На хера мне об этом говорить? Какого черта тебе надо, Ник? Мне нужно работать.

— Есть ли подвижки с восьмицилиндровой машинкой, о которой я просил? Со штрафстоянки?

К. Т. прищурилась.

— Так ты это серьезно говорил?

— Серьезнее инфаркта, напарник.

— Не называй меня напарником, флэшпещерный житель. Зачем мне ставить на карту всю свою карьеру и пенсию, воруя для тебя машину со штрафстоянки, Ник Боттом?

— Потому что меня убьют, если я не обзаведусь настоящими колесами, чтобы убраться отсюда.

— Кто это тебя убьет? — спросила К. Т. — За тобой летят черные вертолеты?[120]

Ник улыбнулся. Она была ближе к истине, чем думала.

— Ты читала материалы для жюри присяжных.

— Еще одна причина, чтобы не говорить с вами, мистер. А тем более — идти ради вас на преступление.

Ник кивнул.

— Если предположить, что они сфабрикованы, — ну предположи это на минутку, — то спроси себя, кто мог изменить записи телефонных разговоров, подделать свидетельские показания, сделать все необходимое, чтобы жюри вынесло нужный вердикт? Покойный мэр и бывший окружной прокурор Мэнни Ортега?

К. Т. прыснула со смеху.

— Кто, если не он? — гнул свое Ник. — Губернатор? Кто?

— Кто-то на уровне офиса советника Накамуры, — сказала К. Т., кинув взгляд на часы и нахмурившись. — Но зачем Накамуре было тратить столько времени шесть лет назад, фабрикуя дело против тебя, расходовать силы и деньги, а потом нанимать тебя для поисков своего драгоценного сопляка?

— Я над этим работаю.

— Но это если допустить, что материалы для присяжных сфабрикованы, — отрезала К. Т. — Что есть чистая брехня.

Лейтенант Линкольн повернулась, собираясь уходить. Ник знал, что К. Т. ненавидит, когда к ней прикасаются: он видел, как однажды до нее дотронулся начальник отдела — и тут же отступил под взглядом К. Т., а попутно она дубинкой выбила зубы умолявшему о чем-то преступнику. И все же Ник ухватил ее за предплечье и развернул.