Мария Барышева - "Говорящие с...-2" Последствия больших разговоров

   - Они вылечат его? - с надеждой спросила Эша, кивнув на кольца.

   - Они замедлят кровоток, - тихо ответил Ейщаров. - Это даст немного времени...

   Эша обернулась. Скрежещущий полукруг был уже совсем близко, туман под потолком во многих местах прорывали извивающиеся щупальца, провода, и чудовищно изменившиеся приборы выглядывали из него, словно чьи-то скверные, ухмыляющиеся лица. У них не было глаз, но ей казалось, что все они сейчас смотрят на них. Они знали про них, они чуяли их - о, они точно знали, куда им нужно. Бывшие холодильники, бывшие машинки, бывшие пылесосы, печки, утюги, люстры - некупленные, нелюбимые, зараженные - у всех у них теперь была только одна цель, и, похоже, им было уже неважно, являются ли сбившиеся в углу люди Говорящими. Еще немного - и эта скрежещущая, лязгающая, с пламенным гребнем волна поглотит их и перемелет - и ничего не останется ни от людей, ни от Говорящих, ни от незадачливой уборщицы, ни от испуганного птицееда, который мягко копошился у нее за шиворотом. Не выдержав, она схватила Ейщарова за руку и почувствовала, как его пальцы сжались на ее ладони. Потом его глаза начали медленно наливаться знакомым сизым светом.

   - Вы ведь не умеете говорить ни с техникой, ни с чудовищами, - прошептала Шталь, плохо справляясь со словами. Олег Георгиевич чуть качнул головой.

   - У них нет того, с чем я мог бы говорить, - он улыбнулся, и сквозь сизое в его глазах мелькнули яркие смешинки. - Похоже, я довольно бестолков, Эша Викторовна.

   Он отпустил ее руку, положил пистолет на столешницу, мягко оттолкнул Эшу назад, а сам сделал шаг вперед, держа саблю в чуть приподнятой руке. Рядом встали братья Зеленцовы, всем своим видом выражая абсолютную суровость, и Михаил, выдернувший из поверженного холодильника свой меч и держа его наготове. Сам холодильник яростно громыхал позади, подергиваясь, словно перевернутый жук. Слава вновь занял позицию на столе, вскинув в одной руке зеркало, которое, похоже, уже никого не пугало, Ключник, опираясь на столешницу и волоча поврежденную ногу, кое-как тащился к остальным. Даже Шофер, чье лицо уже стало белее стелившегося по полу тумана и приобрело пугающую прозрачность, попытался приподняться, а когда Байер силком уложил его обратно, вялыми пальцами схватил его за предплечье.

   - Думал... будет смешно... - просипел он. - Каждый раз... это просто должно... было быть смешно...

   - Мне было смешно, - заверил его Байер, отцепляя от своей руки ослабевшую шоферскую конечность.

   - Я выздоровею... прости, что я все это делал...

   - Ну да...

   - Я выздоровею... и сделаю все это снова.

   Байер фыркнул и, высвободившись окончательно, легко хлопнул Костю по плечу и отошел к молчаливой ожидающей группе. Люди за столом вжались друг в друга, панически озираясь, и Эша тоже панически озиралась, схватив себя за волосы.

   Что же это такое, как же так?! Не может этого быть! Нам суждено выжить! Нам суждено выжить! Ты слышишь меня, судьба? Нам суждено выжить!

   На мгновение она широко раскрыла глаза, осознав, что впервые в своем судьботребовательном нытье не использовала местоимение "я". Своя, отдельная судьба сейчас была неинтересна. Без этих людей, которые спрятали ее за свои спины, и без тех, которые ждут их в офисе среди рябин, своя судьба была просто не нужна. Раньше всегда была только она, Эша Шталь, и немножко Поля. Как же сильно все изменилось, и как же поздно она это поняла. Шталь взглянула на Костю, который лежал неподвижно, свесив одну руку со столешницы, и, казалось, уже не дышал, судорожно сглотнула и повернула голову - как раз в тот момент, когда Олег Георгиевич обернулся.

   Эша ожидала какое-нибудь значительное слово. Или все объясняющий взгляд. Должно же было быть хоть что-то! Но Ейщаров, видимо, действительно уже слишком хорошо ее знал, и, видимо, действительно совершенно ничего не было, ибо не получила Эша Шталь ни слова, ни взгляда. Олег Георгиевич только подмигнул ей и отвернулся.

   Часть паники немедленно испарилась, и Эша ощутила привычное раздражение, как будто Ейщаров не подмигнул ей, а ткнул издевательски пальцем.

   Ба-а, посмотрите-ка на Эшу Шталь! На что похожа! То, что вы принадлежите к женскому полу, Эша Викторовна, вовсе не дает вам права раскисать лишь потому, что вас сейчас переработают на котлетный фарш! Вы же заявили, что явились помочь, а сами только хлюпаете носом! Может, высморкаетесь и сделаете что-нибудь? У нас времени почти нет, но у вас оно еще будет. Используйте его.

   Она почти услышала эти слова, но никто их не произносил и никто не сунул их силой в ее мозг. Похоже, это были ее собственные беззвучные слова, ее мысли - да, именно так, потому что это была правда. Да, это было правильно. Нужно попытаться что-то сделать, а не стоять в драматической позе. Еще есть время. И все остальное тоже никуда не делось.

   Встряхнись, разве ты не Эша Шталь?

   Да, я Эша Шталь!

   Кто ж еще, елки-палки?!

   Да я вам сейчас!..

   Вещи и здание, переставшие быть вещами и зданием... но еще не окончательно ставшие тем, чем себя вообразили. А чем они себя считают? Они вообразили себе новую форму, новое существование, но это существование еще ничем не наполнено. Некупленные, нашпигованные чужой злостью сумасшедшие. С сумасшедшими говорят ласково... да, с ними говорят ласково, порой как с несмышлеными детьми, рассказывая им, кто они есть на самом деле. Вы не Наполеон Бонапарт и не дипломат из созвездия Льва, вы Коля Иванов из пятого дома по улице Чехова. Да, мы уважаем ваши завоевательные планы, но вот ваш паспорт. Вам не нужно заключать взаимный пакт о ненападении с человеческой расой, вы инженер, и вас ждут в родном проектном.

   Она попыталась сосредоточиться на всем, что находилось вокруг, и за пределами зала, и на самом здании, и вновь на нее нахлынул бурлящий океан злобы, быстро начавший распадаться на отдельные ручейки - десятки, тысячи ручейков, потянувшиеся к своим хозяевам. На мгновение Шталь показалось, что голова у нее сейчас взорвется, и тут она ощутила кое-что еще. То, чего никогда не ощущала прежде, хотя Олег Георгиевич не так давно упоминал, что скоро она приобретет эту способность.

   Она почувствовала Говорящих. Они были тут, в двух шагах от нее, и ей сейчас не нужно было смотреть на них, чтобы знать об этом. Подобрать слова к ощущению было невозможно. Они просто были здесь, и, не выдержав напряжения, Шталь невольно потянулась к ним, хотя ее тело осталось неподвижным, и почувствовала, как они отозвались на это движение и встретили ее. Это было, как, испугавшись, схватить за руку близкого человека, как, замерзнув, прижаться к чьей-то теплой груди, как, споткнувшись, быть подхваченной кем-то сильным. Головная боль слегка отступила, ясность мыслей вернулась, и Шталь, не ослабляя этой бестелесной хватки, обернулась к жавшимся за столом людям. Никто из них не носил магазинной униформы, но, возможно, в техотделе это и не было принято.