Максим Марух - Игра Лазаря

– Ты будешь бегать по этим джунглям вечно, – посулила Хеспия.

Но Умар уже не слушал её.

– Дайте мне цепь! – потребовал он, рывками оттаскивая Хеспию от берега. – Так просто я не отдам... Чёрта с два!

Яника вырвалась из объятий Бельфегора и попыталась оттолкнуть его от себя, но вместо этого сама отскочила от него, как от стены, и чуть не упала.

– Разве это по правилам? – спросила она, глядя на Лазаря. – Нельзя менять роли посреди гонки!

Лазарь в ответ покачал головой. На самом деле, можно. Раздел пятый «Устава Марафона» предусматривал такую возможность, в случае отказа Ангела от настоящего хозяина на пути к Алтарю. «Стокгольмский синдром» на «Марафоне» должен не мешать, а работать на зрелищность.

– Руки от неё! – вскричал Марсен и бросился к Умару, а точнее к револьверу, торчавшему из кармана его комбинезона.

Мелкий засранец давно пришёл в себя, и только продолжал изображать немощного, выжидая момент. Жаль, не получилось: Бельфегор вовремя перехватил мальчишку за шкирку.

– Руки от меня!

Непринуждённым движением Бельфегор отшвырнул Марса в сторону, как мокрое полотенце. Парень налетел на Янику, сбил её с ног и сам упал сверху. Подоспевшая Лилит тут же взяла обоих на мушку.

– Снимай цепь, – Бельфегор бросил ключ перед Лазарем.

Вся Игра катилась коту под хвост. Они хотели уничтожить одержимость Умара, а вместо этого только усугубили её. Лазарь решил тянуть время. Не знал, зачем, но знал, что надо.

Он поднял ключ и принялся ворочать им в замочной скважине.

– Что скажешь, Ванька? – обратился к нему Леонард, пританцовывая на носочках от нетерпения. Дуло револьвера, словно стрелка компаса, внимательно следило за каждым поворотом головы Лазаря. – Сделали мы вас сегодня? Сделали или нет? А может, сделать тебя по-настоящему?

С характерным щелчком взвёлся курок.

Лазарь поднял глаза. Только сейчас он понял, что руки Леонарда по локоть в крови. И сразу вспомнил истошные вопли в лесной чаще за минуту до того, как они бросили Сета. Конечно, это был Леонард. Убивать проекции в чужих инсонах для него что-то вроде хобби. Мечта любого серийного маньяка – возможность убивать много, со вкусом, и, главное, совершенно безнаказанно. В противовес хладнокровной безжалостности Лилит, Леонард был настоящим фанатиком, хоть и трусом. Если Лилит оставалась одинаково безбашенной как в компании, так и вне её, то этот ублюдок расправлял перья исключительно в стае. Но если уж расправлял, то с самоотдачей, достойной Чикатило. Свой скудный интеллектуальный потенциал Леонард компенсировал полнейшей аморальностью и неуправляемостью – берсеркеров вроде него Ведущий держал в своём стойле исключительно ради грязной работы.

Как и Чикатило, Леонард (его настоящего имени Лазарь не знал) проиграл свою Игру задолго до того, как Лазарь впервые узнал о существовании инсонов. Наряд полиции, вызванный соседями из-за шума за стенкой, обнаружил маленького Леонарда в квартире школьного приятеля и соседа по лестничной клетке. Будущий офицер Ведущего Игры сидел на полу перед трупом товарища, которому только что нанёс тридцать шесть ножевых ранений, и рисовал пальцем в луже крови на полу. Судебные психологи показали: причиной безумия пятнадцатилетнего подростка послужила маниакальная зависть, граничащая с психозом. А также маленький «переполох» в инсоне, на который, впрочем, всем было плевать, включая самого Леонарда. Благодаря обширным связям Ведущего Игры, уголовному делу не дали ход. Вместо этого Леонард был признан невменяемым и направлен на ПМЖ в ближайшую психиатрическую больницу. Откуда, опять же не без помощи Ведущего, благополучно и незаметно выписался уже через год. После посвящения в офицеры, в официальном смысле Леонард перестал существовать для общества: он умер, переехал жить на Марс, сменил пол, ушёл под программу защиты свидетелей, любой другой вариант из десятков возможных. Он присягнул на верность Ведущему и стал вечным его адептом.

– Ну что, Ванька? Сделать тебя или нет? – не унимался Леонард, ухмыляясь улыбкой Гуинплена.

Язык Лазаря сам зашевелился во рту:

– Тебя сделали, когда проиграли твою Игру.

Какой смысл дерзить человеку вроде Леонард, да ещё вооружённому, Лазарь и сам бы не ответил, но сдержаться не мог.

– Ай-ай-ай, – Леонард почмокал губами. – Знаешь, а ведь если я прибью тебя прямо здесь, как чумную скотину, мне ничего не будет.

С этими словами он больно вдавил дуло револьвера в темечко Лазаря.

– Хотя нет, вру. Мне будет приятно!

С невозмутимым спокойствием Лазарь продолжал возиться с ключом. Он хорошо знал, что убийство Эмпатов, независимо от того, на чьей они стороне, Ведущий не приветствовал. Причин на то было много, но главная среди них – всегда существовавшая перспектива переманить чужого Эмпата на свою сторону. Благо, примеров имелось достаточно. К тому же, перебежчики на «тёмную сторону» редко возвращались обратно – на памяти Лазаря такого не происходило ни разу. Для Ведущего Игры живой Эмпат всегда предпочтительнее мёртвого, поэтому к регулярным уверениям Леонарда в том, что ему-таки выдали лицензию на отстрел, Лазарь всегда относился скептически.

– Не сомневаюсь, садистская твоя душонка.

Леонард расхохотался.

Лазарь продолжал сражаться с замком. Вдруг ему почудилось какое-то движение у края опушки. Чья-то тень промелькнула в чаще, не издав при этом ни единого звука, словно дух леса или призрак какого-то животного. А может, мираж, вызванный отчаянным желанием увидеть то, чего нет?

Умар подтащил Хеспию к остальным, и замер, ожидая, когда же ему, наконец, выдадут цепь.

– Ты там заснул, что ли? – Леонард усердно ковырял дулом револьвера в макушке Лазаря. – У меня тут полный барабан стимулирующих пилюлек. Быстрее снимай давай!

– Да заклинило что-то …

Движение в лесу повторилось. Теперь миражей стало два, вот только на сей раз это были вовсе не миражи. По едва уловимому движению глаз Яники Лазарь понял, что она тоже их заметила. Склонившись над ухом Марсена (оба сидели на земле плечом к плечу), она что-то шепнула ему с искусностью опытного чревовещателя – её губы почти не шевельнулись.

Бельфегор узрел, наконец, корень проблемы, обошёл Лазаря сбоку и замахнулся рукой, намереваясь увеличить свой счёт в их маленьком личном зачёте.

– Тянешь время, бродяга? Уж не старину ли Матвея мы тут поджидаем?

– Неплохая мысль, – признал Лазарь. – У него на тебя зуб.

– Есть такое дело, – самодовольно подтвердил Бельфегор. – Но это ничего. В нашем с ним зачёте я далеко оторвался…

Договорить Бельфегору не удалось: что-то маленькое и очень твёрдое ударило его по кудрявому затылку. Звук был такой, будто бьёшь под водой камнем о камень. Голова Бельфегора свесилась на грудь, на мгновение он замер в этой позе, словно хотел получше рассмотреть свои ботинки... а потом медленно, как подрубленное дерево, стал крениться вперёд.