Анатолий Ромов - Искатель. 1990. Выпуск №3

— Роберт Арутюнович, у меня есть предложение. Давайте раскроем карты? И покажем друг другу козыри? Вы свои, я свои?

Азизов поднял глаза. В те редкие мгновения, когда Рахманов видел эти большие темные глаза, ему казалось: он видит всю скорбь мира.

— Гражданин следователь, какие карты? Нет у меня никаких карт. И козырей нет. К сожалению.

— Ну уж, не надо так прибедняться... Ладно, раз карт у вас нет, раскрою свои. Единственная просьба: какое-то время меня не перебивать. Хорошо?

— Хорошо. Я ведь вас никогда и не перебивал...

— Верно, не перебивали. Я изложу сейчас не то, что удалось или удастся доказать мне, следователю по особо важным делам Рахманову. А то, что я обо всем этом думаю. Так сказать, без всяких доказательств. Итак, произошло следующее: какое-то время тому назад, кем-то — не знаю точно кем — была создана преступная группа. Не вами, но вы об этой группе знали.

— Гражданин следователь, о чем я знал? Какая еще группа?

— Роберт Арутюнович, вы же обещали не перебивать? Был такой уговор?

— Был... Но это же нечестно... Ни о какой преступной группе я не знал. Клянусь.

— Хорошо. Допустим, не знали. Но вот сейчас я говорю себе: то, что лезвия «Шик» шли в сухумскую торговую сеть через Азизова, ясно. Но был ли Азизов связан с убийством Дегтярева? Я, например, в этом не уверен. А вы?

— С каким убийством Дегтярева?

— Роберт Арутюнович, трейлер, который вышел из Москвы с лезвиями «Шик», вел водитель Дегтярев. В пути он был убит. Те, кто его убил, перегнали трейлер сюда, в Сухуми.

— Ну и что? Я-то здесь при чем?

— При том, что сбыт этих лезвий шел через вас. В вашем доме найдены крупные суммы денег, переданные вам теми, кто продавал лезвия через свои магазины, — Лакербая, Придонишвили, Асланиди. На бумаге, в которую завернуты деньги, — подписи этих людей.

— Я ведь уже говорил: эти люди отдали мне долг.

— Роберт Арутюнович, вы же умный человек. Убеждать следствие, что это долг, по меньшей мере наивно. Как показала экспертиза, купюры, которыми отдан «долг», совсем недавно были в обращении. Деньги, как говорится, свежие, «живые». И служат неоспоримым доказательством того, что, продавая через торговую сеть бритвы «Шик», Лакербая, Придонишвили и Асланиди работали на вас. Так что о лезвиях «Шик» вы знаете. Знаете и другое: вину за хранение и продажу лезвий по вашему наущению взял на себя ваш подручный Дереник Аракелян. Но вы уверены, что Аракелян будет твердо держаться своих показаний?

Азизов вздохнул и отвернулся. Выждав, Рахманов сказал:

— Я, например, в этом не уверен. Ведь рано или поздно Аракелян поймет: уговорив в случае «завала» брать вину на себя, вы просто-напросто подвели своего подручного под сто вторую статью. Убийство при отягчающих обстоятельствах.

— Никого ни под какую статью я не подводил.

— Подводили, подводили... Может быть, сами не зная, подводили. Допустим, Аракелян своих показаний не изменит. Даже под страхом исключительной меры наказания. Но ведь есть еще заведующие магазинами Лакербая, Придонишвили, Асланиди? Над ними ведь тоже висит сто вторая. Не слишком ли хрупка эта конструкция, Роберт Арутюнович? Ни один из тройки не захочет брать на себя так много. Зачем отвечать за то, чего не совершал? Так что рано или поздно продавцы покажут то, что было на самом деле. А именно: лезвия «Шик» они получали от вас. И выручку затем отдавали вам же, оставляя себе определенный процент. Вот только интересно, что скажете тогда вы?.. Роберт Арутюнович, вы ведь знаете: к оценке вины и следствие, и суд подходят, исходя из поведения подследственного.

Азизов не спеша потрогал щеточку усов.

— Знаю, гражданин следователь. Очень хорошо знаю. Только можно подумать?

— Пожалуйста. Но не очень долго, хорошо?

— Вот насчет этого не знаю. Я хочу подумать в камере.

Рахманов внимательно посмотрел на Азизова. Просьба прервать допрос могла быть хорошо рассчитанной уловкой. Азизов вполне мог надеяться, что ему удастся связаться с Аракеляном. Но, с другой стороны, Азизов ведь действительно должен о многом подумать.

На допрос Азизов попросился на следующее утро. Войдя, сел на стул. Шумно вздохнул:

— Гражданин следователь, прошу учесть, я иду на полную откровенность. На полную.

— Прекрасно, Роберт Арутюнович. Говорите, я весь внимание.

— С чего же начать... Может быть, с Вадима Павловича?

Имя-отчество — Вадим Павлович — на допросах возникло впервые. Постаравшись скрыть естественный интерес, Рахманов сказал спокойно:

— Пожалуйста. Начинайте с чего хотите. С Вадима Павловича так с Вадима Павловича. Как давно вы его знаете?

Азизов поднял глаза к потолку, будто что-то прикидывая.

— С мая. Собственно, Вадим Павлович и начал историю с лезвиями. Он предложил мне большое количество лезвий. На выгодных условиях.

— Как понять — на выгодных?

— Так и понять. Себе он брал полтора рубля с пачки. Ну а остальные... рубль — отдавал мне.

— Действительно, условия выгодные. И сколько всего пачек он предложил?

— Сначала нисколько. Потом... — Сказав это, Азизов устремил взгляд в окно. Усмехнулся: — Пятьсот тысяч. Как видите, гражданин следователь, я абсолютно откровенен.

— Иными словами, около ста тысяч пачек вы уже реализовали?

— Реализовал.

— Вадим Павлович объяснил, откуда возьмет лезвия?

— Нет. В таких делах это не главное.

— А что главное? Вообще откуда он, Вадим Павлович? Где живет, работает?

— Не знаю. Визитной карточки он мне не оставлял.

— Но ведь хоть что-то о Вадиме Павловиче вы должны знать? Например, какая у него внешность? Женат он или холост?

— Женат он или холост, честное слово, не знаю. Вообще-то он в возрасте, ему лет шестьдесят. Внешность могу описать, если это нужно. Но кто он, откуда — для меня полная тайна.

— Но если, как вы говорите, не знали этого человека раньше, как вы могли с ним иметь дело? Что-то здесь не складывается, Роберт Арутюнович.

Несколько секунд Азизов разглядывал стену.

— Почему не складывается... Прежде чем говорить о деле, Вадим Павлович... Как бы это сказать, отрекомендовался, что ли. Назвал знакомых, с которыми и он, и я имели дело.

— Вы можете назвать этих знакомых? Сколько их было?

— Допустим, одна. — Азизов потер подбородок. — Ладно, сама виновата. Это она втянула меня в эту историю. Навела на меня Вадима Павловича.

— Насколько я понял, вы имеете в виду какую-то женщину?

— Да. Есть такая Вера Новлянская. Слышали?

— Не слышал. Кто эта Вера Новлянская?

— Известная московская женщина. Деловая. Красивая. Как говорится, все при ней. Правда, я давно ее не видел. Года два. Но, думаю, она не изменилась.