Холодное блюдо - Анна Викторовна Дашевская
Марина вернулась в свою каюту.
Она почти опоздала к отправлению яхты, и подозревала – да что там, была твёрдо уверена – что ждать её никто не станет. За несколько часов, проведённых ею на берегу, она успела попробовать пару вариантов этого пахнущего рыбой варева, написать статью со справедливой критикой фестиваля и его участников, отправить эту статью по адресу, вернуться в городской парк и купить пару баночек мёда для мамы.
Устала.
Набегалась, понервничала, да и голова после вчерашнего была тяжёлая. Хуже всего было то, что ей померещилось в толпе знакомое лицо, лицо, которое Марина никогда больше не хотела бы видеть. Теперь она не могла понять, был ли это фантом разгорячённого воображения, или действительно среди гостей мелькнул Дима Жарков.
Жарков, которого она любила без памяти, а потом разлюбила. Жарков, которого променяла на богатого, красивого, вальяжного, успешного Эдуарда. Променяла, а потом утопила в самом глубоком болоте, какое смогла найти в московском поварском сообществе, и ещё придержала, чтобы не выплыл.
– Сколько ж лет прошло? – Марина подошла к зеркалу, посмотрелась и стала разглаживать морщинки на лбу. – Восемь, да… Всё-таки тогда ресторанная критика имела куда больше весу, сейчас, кроме коллег, мало кто читает. Публика этими скандалами насытилась, а жаль!
Тут она покосилась в сторону чемодана, который – стюард, зараза! – переставили в сторону.
– Выпить? Нет, подожду до ужина. Сооружу себе «ночной колпак»[5], и пусть мне снятся зелёные холмы Эрина…
«Люсьен Оливье» бросил якорь возле симпатичного песчаного бережка в получасе ниже Калязина по течению Волги. В два захода лодка перевезла всех желающих туда, и матросы расставили шезлонги. На борту яхты осталось четверо пассажиров.
Фозил Ким, Николай Борисов и бартендер Артём Газарян, переглянувшись, поднялись на самую верхнюю палубу, где удобно расположились в креслах под навесом. Газарян выложил на стол колоду карт и спросил:
– Покер?
– Может, пулю распишем? – покривился Ким. – Неохота напрягаться.
– Втроём? Неинтересно. Да и не напрягайся, мы же между своими, – и Артём высыпал на стол горсть мелких, размером с семечку, кристалликов. – Делим поровну и играем на них.
– Что это?
Николай осторожно крутил в пальцах один из кристаллов.
– Усилители вкуса. Так сказать, магический глютамат натрия.
– Н-ну… ладно. Сам заряжал?
– Купил. Но у проверенного артефактора!
– Ладно, принимается!
И троица игроков отрешилась от всего вокруг.
Красовская прошла к лежакам, устроилась так, чтобы опускающееся к горизонту солнце максимально её освещало, и включила себе кристалл с музыкой.
Шевелиться было лениво, но пить хотелось. Пархомов пошарил рукой рядом с шезлонгом, нащупал бутылку и открыл один глаз, чтобы проверить, что попалось.
– Сок, фу… Нет, сок не хочу, водички бы. Ребята, у кого вода есть?
– Да вот тебе, целая река рядом, пей, сколько хочется! – откликнулся насмешливый голос Ольги.
Пришлось открывать оба глаза и осматриваться.
Пассажиры яхты купались. Кто-то плескался на мелководье, чья-то голова мелькала довольно далеко в волнах. Ольга стояла рядом, и по её загорелой коже сбегали капельки воды.
– Купаться пойдёшь? – спросила она.
– Не-а, я человек теплолюбивый, мне вода ниже тридцати градусов – слишком холодная.
Фыркнув, она села в соседний шезлонг.
– Давненько я не ночевала в твоей каюте, – протянула томно.
– И сегодня не будешь, – отрезал Эдуард.
– Что так?
– Не до того, дел много, надо отдохнуть. Если ты заметила, я тяну этот проект на себе!
– А-а, я-то думала, его тянет Володя Сошников… Ну, как хочешь.
Она замолчала, закрыла глаза и, кажется, задремала. Успокоившийся Пархомов с довольной улыбкой смотрел на яхту – белоснежная, изящная, покачивается на волнах, латунь сверкает на солнце…
Ольга посматривала на него из-под ресниц и про себя рассуждала.
«Не могу понять, я его уже не интересую? Тогда почему молчит? Я знаю, Эдик в таких случаях не церемонится, Маринку он выгнал – она чихнуть не успела. Интересно, за что? Молчат оба, как под клятвой, и слухи никакие не ходят. Если б она налево бегала, кто-нибудь да знал бы… Не пора ли мне искать запасной аэродром? Конечно, никто пока достойный не попадался, но тут главное решить и всматриваться в поток. Непременно проплывёт мимо либо подходящий мужик, либо, – тут она хихикнула, – труп врага. Интересно, куда Эдик бегал в Калязине? И не было его долго, и вернулся довольный, словно выиграл тендер на поставку продовольствия для государства. Ну, не может же у него быть любовница в этой дыре? Или может?»
На этой неожиданной мысли женщина распахнула глаза и повернулась к любовнику. Тот спал, даже чуть слышно похрапывал, и она, успокоенная, вновь опустилась на шезлонг.
Солнце коснулось краем макушек деревьев, подул свежий ветерок, и выбравшиеся на берег купальщики стали ёжиться.
– Эдик, домой поплывём? – не выдержал, наконец, один из поваров.
Пархомов вздрогнул и проснулся.
Ужинать сели, когда уже совсем стемнело. Столы сервировали на средней палубе; белые скатерти колыхались под ветерком, словно стайка привидений, огоньки свечей играли в гранях хрусталя. Хлопнули пробки шампанского, и хозяин яхты встал с бокалом в руке:
– Ну что же, друзья мои, я считаю, что первый этап мы отыграли с блеском. За вас! – и он залпом выпил.
Закашлялся. Взялся ладонью за горло, попытался вздохнуть. Лицо Эдуарда мучительно побагровело, второй рукой он вцепился в спинку стула, стараясь удержаться на ногах.
Ольга вскочила и с размаху ударила его кулаком в спину…
Гости выдохнули и отвели взгляды, Пархомов продышался и опустился на своё место, нашарил стакан с водой и выпил глоток. Потом взял руку женщины, всё ещё стоящей рядом, нежно поцеловал и прижал к своей щеке. Разрушая возникшую паузу, встал Сошников:
– Господа, думаю, рыбой вы на некоторое время насытились, поэтому ужин сегодня только для хищников. Итак, entrée – перепела, фаршированные утиной печенью, со сливовым соусом!
После ужина пассажиры яхты танцевали, ещё пили, смотрели на лунную дорожку по воде и загадывали желания. Далеко за полночь все разошлись по каютам.
Марина сбросила туфли, босиком прошлёпала к окну и распахнула его. Зажгла ночник и пробормотала:
– Отдельное спасибо за антикомариный амулет… Ну-с, а теперь в душ, сбыча мечт и спать! Где там моя прелесть?
Она сунула руку в чемодан и замерла: он был абсолютно, совершенно пуст.
Дёргая молнию, Красовская полностью открыла чемодан и удостоверилась: графин с виски пропал, как и не было.
– Твари, – прошептала она. – Гады! Ненавижу!
Глава 3. Мышкин
Уха наваристая
На 1000 г рыбной мелочи – 500 г крупной рыбы, по ½ корня петрушки и сельдерея, 1 головка репчатого лука, 6 горошин черного перца,1–2
