Дело о нападении на славных рыцарей Римара и Феррата - Лариса Куницына
— Не рано ли он стал смотрителем крепостных стен? — спросил Марк, глядя на неё.
— Ну… — смутилась она. — Я не знаю, рано это или нет. Я была слишком молода, чтоб раздумывать об этом. Погоди, я сейчас обо всём распоряжусь, — и она убежала вниз, а он вошёл в комнату и остановился у окна.
Приоткрыв створку, он прислушался к ровному гомону ночного рынка и вдохнул свежий воздух, глядя на огоньки ламп, висевших над прилавками торговцев. Он заметил, как смутили Мадлен его вопросы, и что она вовсе не расположена была развивать эту тему. Значит, она солгала, она никак не могла быть вдовой старика де Тура. А если она не его вдова, так кто же она?
Он обернулся, услышав шаги. В комнату вошёл молодой слуга со скатертью, перекинутой через руку и, поклонившись хозяину, принялся накрывать на стол.
Марк снова вспомнил, как встретил Мадлен. Он возвращался с ужина у виконта Монтре и услышал в переулке женский крик. Поспешив туда, он застал там нескольких грабителей, напавших на женщину. Ему с помощью Шарля удалось убить одного и задержать остальных, а там подоспела и городская стража. Мадлен понравилась ему сразу, она позволила проводить её до дома, а потом он остался у неё на ночь, и на весь следующий тёмный день. Его тогда совсем не смутило, что она предложила ему остаться, а ведь они были едва знакомы. Уже следующим светлым утром его ждала дальняя дорога: войско короля Ричарда выступало в поход, и он не знал, вернётся ли живым в Сен-Марко. Эта встреча с Мадлен была для него приятным подарком судьбы перед новыми испытаниями. И в походе он часто вспоминал о ней, а, вернувшись, снова поспешил в её маленький домик в бедном районе.
Но если подумать, так ли невинно всё это выглядело на самом деле? Скольких ещё она привечала после случайного знакомства, и не болтают ли теперь за его спиной её бывшие приятели о том, что он угодил в хитро расставленные силки вполне доступной женщины? А потом он вдруг вспомнил, что она сразу обратилась к нему «ваша светлость» ещё до того, как он представился. Откуда она знала, что он барон, если всё это не было подстроено? Его путь от дома виконта не сложно было предугадать, а то, что он поспешит на помощь даме, было ясно сразу. Может, она уже ждала его в том переулке со своими сообщниками?
Он покачал головой. Даже само это предположение больно резануло его по сердцу. Но ведь она солгала ему о том, кто она, а её сын носит имя, на которое не имеет никакого права. Может, стоит расспросить её об этом, и она всё объяснит? Или продолжит лгать? Кто она такая? Кого он привёл в свой дом, одарив своим титулом и именем, кто этот ребёнок, которого он назвал своим сыном?
— Пожалуйте к столу, ваша светлость, — прозвучал за спиной голос слуги.
Он сел за стол один. Молодой лакей принёс ему прекрасно запечённую цесарку и белое вино с лёгким ароматом весенних цветов. Взглянув на еду, он вспомнил, что последний раз ел что-то странное в доме баронессы де Флери. Вкус угощений ему не понравился, и он оставил большую их часть в маленьких мисочках, выставленных на низкий столик. Но и теперь ему вовсе не хотелось есть. Он думал о том, что сейчас, возможно, рушится та хрупкая иллюзия, которую он принял за своё счастье. Впрочем, он должен во всём разобраться сам, и только убедившись в том, что всё, что говорила ему Мадлен, было ложью, делать выводы.
Он уже закончил есть, когда она появилась снова. Возможно, она надеялась, что сытость придаст ему благодушия, и потому дождалась, когда слуги унесут пустую посуду. Она вошла с той же беспечной улыбкой, неся в руках алкорскую вазу, украшенную лепными цветами, расписанную в бело-розовых тонах.
— Посмотри, какую прелесть я купила! — воскликнула она. — Эта ваза будет прекрасно смотреться на столе в малой гостиной! Тебе нравится?
— Нет, — ответил он и, промокнув салфеткой усы, бросил её на стол. — Выглядит довольно вульгарно.
— Разве? — она удивлённо взглянула на вазу. — А, по-моему, мило. Ты просто не выспался и устал, — снова улыбнулась она. — И потому ты не в духе, и тебе ничего не нравится. Ты взглянешь на неё, когда будешь в более радужном настроении.
И она ушла, унося свою вазу, а Марк хмуро смотрел ей вслед. С другой стороны, она, кажется, ничего не делала, чтоб удержать его. Она не просила денег и подарков, не спрашивала, есть ли у него другая, она не просилась замуж, и не сразу согласилась, когда он предложил ей стать его женой. Но ведь он сам постоянно возвращался к ней, не жалея для неё ничего, стараясь сделать её жизнь легче и приятнее. Зачем что-то просить, если он никогда не приходил с пустыми руками, а уходя, оставлял на столе горсть золотых монет, чтоб ей не приходилось колоть руки иголками, зарабатывая шитьём на жизнь себе и сыну? И если уж он просил её руки, то ясно было, что он всё для себя решил, и любое препятствие только раззадорит его охотничий азарт. Чёрт! Да ведь половина Сен-Марко знает, что он падок на рыжих!
Поднявшись из-за стола, он снова покачал головой. Он со всем этим разберётся, но не теперь. Сперва нужно найти убийц Римара и того, кто замыслил сорвать миссию Беренгара, а потом…
— Ваша светлость, — на пороге появился его секретарь Монсо, — я прошу вас пройти в кабинет.
— Это срочно? — недовольно буркнул Марк, вдруг ощутив желание немедля уйти из этого дома.
— Да, — невозмутимо кивнул Монсо. — И важно.
Марк вздохнул и нехотя прошёл вслед за ним в свой кабинет. Остановившись перед столом, который с появлением секретаря перестал напоминать место для сбора бумажного мусора и теперь сиял чистотой и порядком, барон вопросительно взглянул на Монсо.
— Меня кое-что насторожило, ваша светлость, — произнёс тот, окинув взглядом ровные стопки бумаг на краю стола. — Как вам известно, я раскладываю корреспонденцию в разные стопки: в одну — личную переписку, в другую — то, что касается дел в имении и финансовые документы, в третью — прошения и доносы, которые поступают в ваш адрес. Конфиденциальные письма, связанные с делами королевского двора и тайной полиции, я сразу убираю в сейф.
— Весьма похвально, Монсо. И что дальше? — нетерпеливо
