Тильда. Маяк на краю света - Кейт Андерсенн
Айда оттолкнула Фарра задними лапами, вырвалась из шара и погребла к нам. Фаррел выпал из шара, но Аврора не бросилась следом. Потеряла сознание?..
Вайд исчез на фоне мешанины белого льда и темной воды… Я всхлипнула, привставая на носочки. Чак заметил… Вайд взмахнул руками из пучины… Их руки соприкоснулись… Он с Кастеллетом… Но шар Ро лежит на воде недвижим…
— Айда! Сюда! — воскликнул мой партнер, замахал руками, и медведица, узрев хозяина, заметно успокоилась, направляясь к нашему островку.
— Есть веревка? — резко обернулась я к ШурИку, шаря по карманам серапе, в которых не было ничего, кроме путевых заметок «Как я покинула Стольный»…
Подпрыгивая, фрилансер хлопал себя по плечам, пытаясь согреться, с его длинной шубы стекали потоки воды. Я же и не забыла замечать, что мокрая, и что холодно — тоже.
— Зачем она тебе? — не понял мой партнер.
— Мы должны добраться до них и вытащить.
— Снова соваться туда⁈. Да ни за что!
ШурИк был категорически не согласен. Но, вероятно, что-то в моем взгляде заставило парня в мокрой шубе изменить характер ответа — не подозревала, что умею смотреть, как Фарр:
— Ладно, спрошу у смотрителя. Я сейчас!
Уже на бегу я услышала ШурИково довольное, почти мальчишеское: «вот он удивится-то!». И он скрылся за поворотом башни, свет с которой все еще постепенно тускнеющей звездой светился бесконечно высоко надо мной.
Айда толкнула шар короля и ребят, те коснулись берега, и купол «лопнул», едва ларипетра потеряла контакт с морем. Я подала Фриде руку и вытянула ее на звездный белый песок. Рядом упали измученные Бимсу и король. Айда выскочила следом, энергично отряхиваясь.
— Это и есть звездная пыль? — уронила Фрида челюсть, пересыпая в пальцах песок.
Я рассеянно кивнула.
Бимсу поднялся на локтях:
— Звездная пыль, солнечный ветер… — он тоже ткнул в растворяющееся в западное небо. — Вы, госпожа Сваль — привязка, а у зари и господина Джарлета в желудках зелье морской соли, да?
Я посмотрела в раскрасневшееся мокрое, обветренное лицо нашего последнего юнги. Он прав, сирена меня сожри… Набрала в карманы песка, сколько могла. Посыпала на волосы. Обернулась: ШурИк почти вскарабкался на склон. Навстречу ему шел человек в такой же шубе до колен. Смотритель… Из-за его спины сверкал свет встающего солнца.
Обернулась к исчезающей ночи: голубые шары. Покачивающийся безуспешно и лежащий без движения. И шагнула обратно.
— Госпожа Сваль! — удержала меня Фрида за руку.
С другой стороны — король Тириан.
— Тильда, не делай глупостей!
— Мы должны вызвать скорую помощь, — пожала я плечами и показала на свой браслет с ларипетрой.
А для привязки не обязательно все должно закончиваться хорошо. Иглы снова впились в тело прежде, чем ларипетра сработала. И я побежала вперед; легко, без преград и сомнений.
Вокруг шара Авроры намерзла совсем тонкая корка льда, а заря лежала на покатом полу с закрытыми глазами. Я толкнула ее шар своим. Заорала, отсоединяя кристалл от серебра, надеясь на невероятное, что она услышит меня, просто потому, что нельзя иначе:
— Ро! Аврорик!
И она… открыла глаза! Я даже засмеялась, уходя в ледяную воду. Аврора с трудом повернула голову. Увидела меня, шевельнула рукой… повернулась на бок с трудом, дотянулась… и ее горячие пальцы коснулись моих, втягивая внутрь.
Шар даже не слишком покатился — ледяные осколки помогали удержать равновесие. Ро вновь закрыла глаза и характерно обмякла в моих руках. Я держала ее ладонь в своей, стояла на коленях, пытаясь приподнять запрокинутую пылающую жаром златовласую голову…
— Аврора Бореалис… Не смей даже бросать меня, слышишь⁈
А она бледнела, растворялась в воздухе, как полярное сияние в утре. Я подняла лицо в западу и сквозь пелену нахлынувших слез… увидела его.
Удивленное лицо дяди. Он стоял совсем рядом — не на крошенном льду, а твердой земле. За его спиной шумели зеленые деревья, ярко по-летнему светило солнце. И… странные высокие скалы за спиной — узкие, правильной формы, будто взрывающие небо.
— Дядя? — прошептала я, сжимая все еще горячую руку уходящую руку.
У меня тоже бред?..
Дядя Барр что-то ответил за пределами моего шара, лишь по губам я могла прочесть пораженное «Гусенок⁈».
И вдруг он исчез. Со смутно знакомым мне «чпоком». Я оказалась в ледяной воде, а Аврора и исчезла. Бессознательно пытаясь ухватиться за крошащийся острый лед, я обернулась к востоку. Утро. Утро съедает зарю…
Или я только что видела другой мир⁈.
Меня выдернули из парализующей пучины за руку. Я шлепнулась… Чаку на грудь.
— Трусишка! — он ошеломленно, с убийственной нежностью прижал меня к себе.
— Тиль, что ты творишь⁈
Это уже голос братца, неловко перекатывающегося по полу.
— Вы видели⁈.. — воскликнула я, отчаянно цепляясь в серапе Чака, как в лед только что.
— Умереть захотела?
— Куда делась Аврора?..
Я сглотнула, по-прежнему тяжело дыша. Ткнула в стремительно ускользающий запад:
— Солнечный ветер. Звездная пыль… — погрузила руки в карманы, в которых после моих купаний еще остались крохи сияющего песка… Я всхлипнула. — Зелье морской соли… — целенаправленно повалилась на Джарлета, который был так же неподвижен, как Аврора — только что. — И я.
Устремила взор на запад. И снова увидела зеленые деревья, и странные горы, и почему-то не то пургу, не то пух, летящий в теплом — я уверена — ветерке и дядю Барра, склонившегося над нашей Ро. Я не могла сдержать улыбки: он снова назвал меня «гусенком»… Я будто вернулась в безмятежное детство на миг, когда мы были в Бубильоне, когда ничего еще не случилось… Когда мы еще умели быть настолько безоблачно счастливыми…
Стоя на одном колене над зарей, дядя вытащил из кармана блестящую дощечку, потянулся к ней пальцем и… вновь узрел меня.
— Я должна с ним поговорить! — воскликнула я, простирая руку вперед.
Но увидела только становящихся прозрачными бездыханного Джарлета — да и морской медведь с ним — и… моих лучших в мире мужчин. Фаррел Вайд не отрывал пораженного взгляда от Авроры и оглянулся на свою непутевую среднюю сестру лишь в последний миг перед тем, как испариться насовсем. А Чарличек… смотрел на меня со всепоглощающей тоской и нежностью, успел невесомо коснуться моих губ своими, ласково погладить оба шрама и прошептать:
— Я люблю тебя, Тиль. На сей раз никаких
