Василий Шахов - Тень Уробороса.Фарс

Я ревностно проследил, чтобы мальчишку положили под капельницу, обращаясь с ним как можно бережней. К моему удивлению, рана на его ребрах, которая не так давно показалась мне очень глубокой и серьезной, почти затянулась. Подобной скорости регенерации я не ожидал…

Прошло два часа. Элинор не просыпался. Мы ждали втроем, отправив Такака отдыхать. Я не без сожаления подумал о том, что почти все наши сейчас гуляют на свадьбе Фрэнки и Исабель.

— Майор, я сбегаю и принесу нам всем перекусить…

— Я не хочу, — отозвалась Стефания.

Двужильная она, что ли? Миссис Сендз молча кивнула.

К моему возвращению арестованный подал первые признаки жизни. Оставив недоеденный пирожок и недопитый кофе на столе, я пошел к нему.

Юноша встретил меня прояснившимся взглядом, но он еще не мог двигаться. Несколько прядей потемневших от влаги волос, пепельно-русых с проседью, налипли на его лицо.

— Я же просил, чтобы прослушивающих устройств не было… — с укоризной прошептал он.

— Их нет.

Вместо ответа он безошибочно перевел взгляд в ту область потолка, где была встроена камера. Я опешил.

— Подожди, я разберусь.

После короткого спора мне удалось убедить коллег перевести нас в полностью изолированный кабинет. Через четверть часа мы перебазировались туда.

Элинор оперся на дрожащую руку и встал с каталки. Я подвинул ему стул: он все еще был прикован к капельнице.

— Я слушаю тебя, Зил.

И вот тогда, от него, я узнал действительно поразительные и страшные вещи.

Зил Элинор вырос на закрытой планете монастырей — Фаусте. Как и все его сверстники (а жили там исключительно существа мужского пола), он являлся послушником монастыря Хеала. Мне это не говорило ни о чем, но когда юноша упомянул «мастеров Посоха» и имя «Квай Шух», я насторожился. В памяти мелькнула моя неожиданная победа над Диком Брокгаузом летом позапрошлого года. Ведь именно тогда мне привиделось, что я бьюсь не на шестах, а на посохах, и не с капитаном контрразведчиков, а с обритым наголо мальчишкой — Кваем Шухом.

Затем он был вывезен с Фауста неким дипломатом по фамилии Антарес. Что заставило иерархов отпустить его в так называемый Внешний Круг, Элинор не знал. Он сказал только, что до него подобного не случалось никогда: послушники жили на Фаусте, там же и умирали.

Антарес знал о том, что у мальчишки нет аннигиляционного гена (вот тоже вопрос: как это могло получиться — создать человека без «предохранителя»?!). Ради каких-то своих грязных делишек посол задействовал глупого монашка в качестве убийцы людей, неугодных Антаресу или его хозяевам. Мне показалось, что в этом моменте рассказа Элинор, смутившись, что-то опустил. Какую-то подробность, где таилась причина, по которой столь религиозная личность, как он, сломал себя и стал киллером. Но я слушал и не перебивал.

Два года назад юношу привезли с Эсефа и поместили в одну из вашингтонских клиник с четкой целью: понаблюдать за лежащим там на обследовании Андресом Жилайтисом. Беда в том, что Антарес заполучил в свои руки некое вещество, позволяющее человеку менять свой облик. Здесь я, разумеется, запротестовал. Мой рассудок отказывался верить в подобный бред. Но Элинор мягким жестом руки дал понять, что объяснения впереди.

А я-то ломал голову, кого мне напомнил Элинор, когда я увидел его впервые! Ну, конечно: «юнга Джим», приметы которого с потрясающей точностью набросал нам с Джокондой охранник убитой старухи!

Обернувшись Жилайтисом, юноша проник в дом Маргариты Зейдельман, беспрепятственно пришел в ее кабинет и убил старуху-миллионершу. Вторым приказом было уничтожить самолет, в котором один довольно известный археолог перевозил из Нью-Йорка в Сан-Франциско плиты, доставленные с Блуждающих в звездной системе, где вращается печально известный Клеомед.

— Зачем? — спросил я.

— Я не знаю, Дик. Думаю, из-за информации, которую они несли своим существованием…

Отработавший поручения, Элинор вернулся на Эсеф.

— Постой! — я снова не утерпел. — Но как ты выжил после прыжка с самолета?

— У меня… — мальчишка опустил глаза. — У меня было одно устройство, о котором я тоже расскажу чуть позже.

— О'кей, — я решил не перебивать его: после нейролептиков арестованный соображал еще не очень четко, часто сбивался и начинал все сначала.

Два года его не трогали и не заставляли ничего делать, кроме прямых обязанностей: он был телохранителем при Антаресе.

Но все дело в том, что ампулы с веществом перевоплощения Элинор получил сам, причем из рук создателя этого препарата. Алана Палладаса.

Вот тут в моей голове взорвалась шаровая молния.

Алан Палладас! Биохимик Алан Палладас! Отец моей жены и, получается, мой тесть…

Именно ученый надоумил Элинора тайно фиксировать все контакты Максимилиана Антареса. В целях подстраховки. Мол, бывшие хозяева так легко становятся врагами. И после убийств юноша понял, что Алан Палладас был не так уж далек от истины: когда Элинор станет не нужен, его уберут. И это будет просто и безопасно для убийц: у него ведь нет аннигилятора.

— У меня много снимков, которые я делал, присутствуя на встречах дипломата с разными людьми. Я не знаю этих людей, но, мне кажется, некоторые из них находятся вне закона.

— Почему ты так решил?

— По обстановке секретности, с которой проходили их прилеты на Эсеф, по репликам…

Я отметил, что, несмотря на дурноту, говорит он очень стройно, правильно, будто, как все мы, управленцы, обучался у лучших риторов. Речь его была поставлена до автоматизма. И еще мальчишка был умен не по годам. Может, виной тому пережитое, а может, и врожденная смекалка. Я не стал гадать.

Месяц назад к Зилу обратились вновь. На этот раз он должен был устранить самого Алана Палладаса, который стал опасен и обманул хозяев Антареса. Дело было в каком-то контейнере, который тот не передал им на Колумбе.

Элинор уже решил, что не сделает этого. Он знал, что на Эсеф не вернется, понимал, что за ним откроют охоту. Мальчишка чувствовал, что медленно сходит с ума.

Выйдя на Палладаса (ученый понял, что Элинор подослан для убийства), бывший послушник рассказал ему все. И тогда Алан Палладас сообщил ему имя.

Это было имя мужа его дочери. Имя, которое Элинор запомнил еще во время регистрации на рейс, едва не ставший роковым для пассажиров нашего самолета. Мое имя.

Сам Палладас к этому моменту уже должен оказаться на Земле, воспользовавшись изобретенным препаратом. Должен довериться подруге дочери, капитану московского спецотдела. А единственным выходом для Элинора оказывалось путешествие в Нью-Йорк и мое участие.