Надежда Попова - Природа зверя

– Не думаю, что это хорошая идея, – настороженно скосив глаза на стол, возразил тот, и охотник придвинул стакан ближе:

– Не ломайся. Давай. За победу. Если, разумеется, твой опекатель не возражает; он, помнится, грозился ограждать тебя вовсе от пива…

– Можно, – согласился Курт, и Хагнер, помедлив, одним движением схватил со стола стакан и опрокинул в рот, подавившись первым же вдохом и закашлявшись.

Охотник шлепнул его ладонью по спине, усмехнувшись; тот пригнулся к столешнице, отерев выступившие слезы, и зашипел, когда цепь на запястье скребанула по щеке.

– После ужина снимем, – сказал Бруно, и Хагнер, протолкнув комок в горло, качнул головой, с усилием выговорив:

– Скоро ночь. И, знаете, мне больше пришлось по душе так, с кандалами.

– А монашек прав, – уже серьезно возразил Ван Ален. – Теперь эти железки ни к чему. И веревки тоже. Просто пересидишь в той самой комнате, за закрытой дверью, и всё. Если ты в самом деле намерен когда-нибудь справиться с собою, не злоупотребляй такими уловками; чем чаще будешь сходиться со своим зверем, тем быстрее совладаешь с ним.

– Думаете, совладаю?

– А куда ты денешься, – хмыкнул охотник, и Хагнер вяло улыбнулся в ответ. – Просто не забывай, кто ты есть. А с тем, кто ты, ты вчера окончательно определился… Наконец-то, – обрадованно выговорил Ван Ален, завидев трактирщика, приблизившегося к столу с пбрящей миской. – Завтрак.

– Придется таки разбудить супругу, – заметил Курт, кивнув на рыцаря и Карла Штефана, появившихся на лестнице. – Сейчас ее умения будут весьма востребованы; после вчерашнего аппетит у всех будет зверский.

– Я уже потерял счет всему, – вздохнул Велле, – и даже не стану спрашивать, кто будет возмещать мне все эти разрушения. Понимаю; стечение обстоятельств, кого тут обвинишь… Поэтому небольшая затрата уже, если это кормление будет безвозмездным. Как товарищам по несчастью.

– У меня к тебе еще одна просьба, – остановил его Ван Ален, когда трактирщик развернулся, уходя. – В начале лета я появлюсь здесь снова. Весной, как снег сойдет – будь добр, отыщи мой арбалет раньше, чем его найдет кто-то из твоих постояльцев. Если возвратишь мне его в целости, я в долгу не останусь.

Тот, молча кивнув, отошел к соседнему столу, куда осторожно, кривясь и держась за ребра, подсел Карл Штефан, и Курт махнул рукой:

– Идите к нам, Элиас. Как вы? – осведомился он, когда рыцарь присел рядом, и фон Зайденберг вздохнул:

– Не лучшим образом, майстер инквизитор. Я не успел ничего сделать и, в чем главный позор, пропустил все самое главное.

– Побойтесь Бога, – укоризненно возразил Курт. – Вы убили одну из тварей сами и оказали помощь в убийстве вожака, немалую, причем. Некоторое отсутствие опыта, разумеется, сказалось, однако я признаю, что ваши воинские навыки вполне достойны похвалы.

Рыцарь с сомнением покривился, вздохнув, однако возразить не успел – Карл Штефан, поднявшись, подступил ближе к их столу и старательно кашлянул, привлекая к себе внимание. Курт обернулся, глядя на него с вопросительным ожиданием, и парень нерешительно произнес, переминаясь с ноги на ногу и косясь на охотника:

– Я хотел бы поговорить с вами, майстер инквизитор.

– Да? – подбодрил он, когда Карл замялся, и тот продолжил все более неуверенно:

– Я… хотел вас попросить… Не сдавайте меня.

– Почему я так и знал? – хмыкнул Ван Ален, и тот повысил голос, заговорив чуть тверже:

– Я поговорил с Марией. Она сказала, что зла держать не намерена. То есть, злится, конечно, и злиться будет, но полагает, что я получил уже свое. И я… не знаю, как сказать… Я больше не буду.

– Ну, конечно, – скептически согласился охотник; отставной возлюбленный поджал губы:

– Правда. Я теперь уже знаю, что мои раны не опасны, что… Но вчера я так не думал. Я думал, что умру. Что это конец моей жизни. А жизнь… Так себе была жизнь. Я это навсегда запомню, что вы сказали тогда: готовым надо быть в любую минуту. Я об этом прежде не думал; а ведь может и попросту кирпич на голову свалиться, и что я тогда предъявлю, на последнем суде? Да ничего. Из всех добрых дел за всю мою жизнь – горсть медяков, которые я отсыпал какому-то попрошайке, когда он меня окончательно достал просьбами. Ну, – оговорился Карл Штефан, бросив короткий взгляд на Бруно, – в монастырь я не уйду, да и самым добрым христианином на белом свете стать не обещаю, но ремесло свое забуду.

– Найди работу, – вздохнул Курт, помедлив, и парень неуверенно усмехнулся, кивнув в сторону кухни:

– Уже нашел. Наш хозяин предложил остаться, пока эти дыры не затянутся, а потом – ему с женой ведь теперь нужен помощник. Я сказал, что подумаю, но все зависит от вас.

– Теперь – только от тебя. Однако, – заметил Курт, когда тот довольно улыбнулся, – учти. Я здесь появлюсь еще спустя пару-тройку месяцев или, быть может, через полгода, и проверю, сколь надолго хватило твоего покаянного рвения. Узнаю от Альфреда, что ты выкидываешь какие-то непотребства или что удрал отсюда через неделю после моего отъезда вместе с кассой – найду. И вздерну сам, без всяких магистратских судов.

– И ты ему веришь? – уточнил охотник, когда Карл ушел за свой стол; Курт передернул плечами:

– Знаешь, Ян, вопреки расхожему мнению, многие из осужденных в ночь перед казнью действительно раскаиваются полно и искренне. Когда стоишь на пороге смерти, кое на что начинаешь смотреть иначе. Парень вчера перепугался до одури; если хотя бы это сумеет его изменить – что ж, неплохо. Разумеется, его усердное самобичевание через пару недель ослабнет, а там и сойдет на нет, но за это время, глядишь, и втянется. Он ведь, по большому счету, бродяга, а такая жизнь рано или поздно надоедает, начинает тянуть к дому, к стабильности… Верно?

– Верно, – в один голос отозвались Хагнер и фон Зайденберг, и Курт усмехнулся:

– Вот и я так полагаю. И, к слову; Элиас, а вы теперь куда? Дальше по дорогам в поисках рыцарского счастья?

– А у меня выбор невелик, – ответил тот со вздохом. – Мне никаких предложений не поступало.

– А остались бы?

– Ну, не конюхом, во всяком случае, – покривился рыцарь. – Лучше я замерзну на дороге или погибну в стычке с грабителями.

– А в вашем возрасте пора бы задуматься о постоянной службе, – заметил Курт, и фон Зайденберг лишь снова вздохнул. – С хорошей оплатой и перспективой обзавестись, наконец, собственным домом; да и семьей когда-нибудь. С вашими навыками и небольшим их усовершенствованием вы вполне могли бы обрести и то, и другое, и третье. Не желаете обдумать эту мысль, Элиас?

– То есть, вы мне что ж – службу предлагаете, майстер инквизитор? – переспросил рыцарь настороженно. – В Конгрегации?