Глен Кук - Золочёные латунные кости

— Она принесла еды, которой хватит и нам, и нашим воображаемым друзьям детства. Давай порубаем немного, — я не ел с тех пор, как покинул Макунадо-стрит.

Диди вернулась со Страстью до того, как мы закончили. Страсть набросилась на меня.

— Манка была не для вас!

— Чего?

— Каша, придурок! Это для него. Для вас что потяжелее.

Воображаемые друзья, наверное, сразу всё поняли. Я же не узрел ничего, что можно было посчитать за плотный завтрак.

— Из того, что тут было, больше всего на настоящий завтрак…

Белинда сжала мой левый локоть. Крепкая хватка для девушки.

— Гаррет, твоя работа: держать рот на замке, выглядеть прилично и ломать ноги любому, кто попытается навредить Морли.

С двумя из трёх я справился бы с закрытыми глазами, но длинный язык был моей вечной проблемой.

— Белинда, молчание — это слишком сложно, — я всегда переполнен словами, которые мечтают вырваться на свободу. Некоторые даже свёртываются в разумное… нечто.

16

Хорошо, что Страсть и Диди посвятили себя заботам о Морли. Я всё думал, во что бы это стало мне кормить его, когда они закончили и занялись уборкой последствий приёма пищи и питья человеком в бессознательном состоянии.

Надо было обмыть его и сменить ему постельное бельё. Я полностью открыл окно на время процедур.

— Надо влить в него побольше воды. У него жар, но он не потеет, как положено, — сказала Белинда.

Что она знает о лихорадках и потоотделении у тёмных эльфов? Я пожал плечами. В последнее время я принял за правило не интересоваться делами мисс Контагью.

Кто-то скажет, что я принял за правило не интересоваться никем из тех, у кого отсутствуют рыжие волосы.

Интересно, как дела у Тинни.

— Я наелся. Раз уж вы все здесь, схожу, посмотрю, что в округе происходит, — сказал я.

Белинда хмуро на меня посмотрела.

— Не бойся. Не сбегу, — я забрал свою палку и вышел, просто чтобы размять ноги.

Наблюдателей Белинды искать не пришлось. Все меня признали. Они были с нею, когда она забрала меня на Фабричном спуске. Им нечего было сообщить мне. Двоим из них было так скучно, что они готовы были говорить о чём угодно и с кем угодно.

Последний, однако, трепаться не собирался. Он видел что-то интересное. Что-то интересное тоже видело его. Выглядел он так, будто кемарил на верху лестницы, ведущей в подвал. Он был мёртв уже достаточно долго, чтобы остыть.

Несколько лет назад это совершенно не тронуло бы меня. Тогда каждая ночь давала урожай трупов для утренней жатвы. Но теперь наш огромный город по уши увяз в муках перемен. Трупы перестали быть нормой жизни. Веялки директора Релвея суровы.

Я изучал место преступления умом и чувствами, притуплёнными временем. Этот был не из экипажа Белинды. Он умер без борьбы, значит, его не насторожило приближение того, кто его прикончил.

Я перешёл к стене под окном Морли.

Стена была из красного кирпича. Она блестела. Высохшее нечто было и на мостовой. В нескольких футах к югу от блестящего следа лежала кучка козьих катышков. Мухи пировали.

Я подивился тишине в округе. Высшее руководство «Огня и льда», должно быть, знает настоящие имена некоторых своих состоятельных клиентов.

Истинные имена полезны не только в чародейских играх, они неоценимы в политике и при шантаже. Даже при пассивном использовании они гарантируют исполнение местных общественных работ и соответствующее присутствие органов правопорядка. Или отсутствие.

Улицы были хорошо отремонтированы. Ночные светильники на месте и исправны. В поле зрения не было ни одной красной фуражки.

Не было видно вообще никого. Это объясняло, почему мертвец остыл без шума и гама.

Я сделал второй круг к наблюдателям Белинды. Затем вернулся отчитаться.

Диди и Страсть уже закончили. Я встретил их в коридоре. Я нашёл Белинду сидящей на краю кровати Морли и держащей его за руку. Она дёрнулась, отстранилась и слегка виновато посмотрела.

Я не придал этому внимания.

— Вроде бы идёт на поправку.

— Ты неважно выглядишь. Что случилось?

— Кто-то убил твоего человека, который следил за окном. Если хочешь глянуть, посмотри направо, на той стороне улицы у спуска в подвал примерно в сорока футах отсюда.

Белинда посмотрела.

— О, теперь вижу его. Он как будто спит.

— Именно поэтому никто не обращал внимания, пока я не попытался разбудить его.

В мгновение ока Белинда из встревоженной превратилась в грозную. Она кивала, уставившись на мертвеца. Тела и части оных очень скоро подмочат статистику тяжких преступлений директора Шустера.

— Дай угадаю. Те идиоты ничегошеньки не видели.

— Нет. Видели. Но пришлось опросить их дважды. Они только думали, что ничего не видели. Но как только услышали, что их друг мёртв, они вспомнили проходившую старуху с тележкой и козой, направлявшуюся к центру города.

— В чём подвох? Я не в том настроении, чтобы играть в угадайки.

— Ей потребовалось больше часа, чтобы добраться от парня на севере до парня на юге. А должно было хватить пяти минут. Парень, увидевший её первым, сказал, что слышал, как она идёт. А человек на южной стороне сказал, что вообще ничего не слышал. Бум, и она уже там. Она напугала его. Он сказал, что от её тележки несло.

— И всё?

— И всё.

— Когда я смотрела, никакой тележки не было. После того, как я побила то существо твоей дубинкой.

Я встал к окну.

— Если она была рядом со стеной, ты и не увидела бы её.

— Схожу, принесу принадлежности для письма.

— Э-э…

Она опередила меня.

— Мне надо отправить записку Пулар Палёной. Предложение работы.

— Но… — я не хотел, чтобы мою маленькую крысючку впутывали во что-то смертельно опасное. Только не опять.

Белинда быстро набирала ход, когда у нее была цель. Она вернулась со всем необходимым для написания письма прежде, чем я закончил оценку улучшения состояния Морли.

— Я взяла побольше бумаги. Я напишу от себя письмо, чтобы Палёная передала его Джону Растяжке. Возможны работы по субподряду.

Она была в красной зоне. Кому-то будет больно.

Я надеялся, что не ей. И не Морли. А особенно, не мне.

— Мне тоже надо отправить записку Тинни.

17

Я, в самом деле, написал письмо. Когда я закончил, мне показалось, что это напрасно. Я не стал его отправлять. Тинни знала, что происходит. Что бы я ни сказал, она не передумает.

Моя любимая стала непоколебима в своих позициях. Она не позволяет фактам вставать на её пути к принятию решений. Мои друзья думают, что это моя вина. У нас с Тинни была длинная история. Если я встану на дыбы, она прекратит отношения. Но я спускаю всё на тормозах, потому что так легче жить.