Жена на день дракона - Ульяна Гринь

Что?

– Но… Я же подарок… Я же…

– Тщ-щ-щ, уходим, пятимся, – прошептал Гасспар, всё ещё корчась в позе цыплёнка табака. Я поднялась с колен, забыв склониться в поклоне, и тут, в этот самый момент, правитель обернулся. Думал, наверное, что мы уже свалили. Я глянула на него и…

Пропала.

Совсем. Нафиг исчезла с лица земли.

Сердце застучало, будто желало выпрыгнуть и помчаться прямо к нему. Я забыла, как дышать, и вспомнила только через несколько секунд.

Такого мужчину я ещё не встречала! И бог знает, сколько их шляется по павильонам студий, по кастингам, по модельным агентствам… Видала я всяких, разных, шикарных и не очень, но ни один не оказался таким пронзительно-печальным и таким гармоничным в плане наружности.

Господи, да кому я вру!

С него картины писать можно! И нужно! И вообще… Его надо выставлять напоказ, чтобы все проходящие мимо могли любоваться этим носом с горбинкой, этими глубокими синими глазами – тёплыми, как море на Бали, этими скулами – высокими и чуть восточными…

Нет!

Спрятать, чтобы никто не видел, и чтобы только я могла бы наслаждаться его обществом!

Как низко я пала, чтобы желать стопятидесятилетнего дракона…

Всё это наваждение длилось всего ничего, а потом меня дёрнули за руку, заставив согнуться, и потянули к выходу. Я вспомнила наставления Гасспара и попятилась, старательно глядя в пол. Но образ правителя навсегда остался в памяти. Я буду наслаждаться этим воспоминанием сегодня ночью… В одиночной камере, куда меня отведут после такого эпического фейла.

– Гасспар, – шёпотом позвала я хранителя покоев, когда мы выползли задом в коридор, – а что это было?

– Правитель не в настроении, вот и всё, – обыденным тоном ответил он.

– Значит, я вернусь в ублиеты?

– Нет.

Надежда во мне всколыхнулась с новой силой. Неужели меня оставят в гареме? Вообще отлично! Я смогу снова увидеть правителя!

Кстати, как его зовут?

И куда мы идём? Интересно, меня поселят на третьем? Или на втором? Там вроде тоже неплохо… На третьем, конечно, веселее и поближе к правителю. Но и на втором можно жить, это не одиночная камера с глухонемой служанкой! А может, завтра правитель будет в духе, и меня снова к нему отведут… Хоть разочек ещё увидеть его лицо!

– Гасспар, а когда правитель будет в настроении?

Хранитель покоев очень эмоционально вздохнул и даже по ляжкам себя хлопнул с досадой, потом повернулся ко мне и сказал строго:

– Алина, постарайся прекратить задавать подобные вопросы. Особенно, когда ты говоришь о нашем мудрейшем правителе. Помни, что здесь и у стен есть уши, а иногда и глаза. Всё, что ты скажешь вслух, будет кем-то услышано.

– Но почему нельзя говорить о правителе? Кстати, как его зовут?

– О Великий Дракон! Эта женщина невыносима! Она снова хочет в ублиеты!

– Да за что же опять?! Гасспар, имя правителя тоже запрещено произносить?

– Для тебя он правитель. Мудрейший. Великолепнейший. Величайший! Ты рабыня, Алина, запомни это раз и навсегда! Ты целиком и полностью зависишь от правящих драконов.

Рабыня… Смириться с этим – значит, поставить себя в униженное положение, но разве я согласна унизиться? Я рождена свободным человеком в стране, которая едва не построила коммунизм, а тут вдруг рабство. Нет, я могу согласиться, что рабство лучше, чем смерть, однако как можно жить в подобном угнетении и не сметь сказать вслух даже простое имя правящего дракона?

Кстати, он настоящий дракон, или это просто какое-то название титула, вроде императора или короля?

Но если я спрошу об этом, Гасспар почти наверняка снова разозлится. Спокойно, Алина, спокойно. Уйми свой характер, спрячь язык и думай. Нужно смотреть по сторонам, слушать разговоры, раскидывать мозгами. Тяжело, но придётся.

Иначе опять одиночная камера в полуподвале.

Мы шли по коридору, и я молча гадала, куда же меня поселят. Но ни в одну из комнат второго этажа мы не сунулись, а снова спустились по лестнице туда, откуда меня привели. Если честно, я уже давно запуталась и не смогла бы сказать, где баня, где целительская, а где… Обернулась. Лестница – вот она. Так, от неё прямо и налево – будет баня. А мы идём дальше. И заворачиваем в ещё более узкий коридор. Просто лабиринт какой-то! И вот Гасспар без стука открыл дверь, вошёл и объявил:

– Здесь ты будешь жить, Алина.

Я только брови подняла. Практически ничем эта комната не отличалась от ублиетов, разве что количеством диванов. Их было три по трём стенам, а у четвёртой стоял низкий столик. Несколько подушек были разбросаны по мебели и простому дощатому полу. Шкафчики, как я поняла, тут везде встроены в стены.

Нет, всё это просто отлично, но спать-то где?

Я обернулась к Гасспару и молча, но очень выразительным взглядом посмотрела ему прямо в глаза. Цветочек ожидаемо не смутился, ответил:

– Теперь ты жена нашего правителя и будешь работать наравне с остальными жёнами.

– Здрасьте, – не выдержала. – Как это работать? Разве в гареме не развлекаются и не проводят время в прогулках, обедах и играх на разных инструментах?

Гасспар захмыкал, пытаясь сдержать смех, замахал на меня руками, выдавил:

– Ой, не могу! Ой, насмешила! Жёны развлекаются! Ой, умора!

– А что такого? Я читала об этом, фильмы смотрела… – растерянно пробормотала я.

Отхихикав, Гасспар снова принял серьёзное выражение лица и сказал наставительным тоном:

– То, о чём ты говоришь, доступно лишь наложницам. Наложницам – тем, которые побывали НА ЛОЖЕ правителя. А ты всего лишь жена, у тебя нет никаких привилегий. Здесь уже живут три девушки, ты станешь четвёртой. Завтра Амина укажет тебе на твою работу, но, кроме этого, тебе придётся прислуживать на втором этаже.

– А когда я попаду к правителю?

Ну очень хочется ещё полюбоваться на него… И глаза, увидеть эти его синие глаза, похожие на сапфиры! Быть может, даже поговорить с ним!

– Скорее всего, больше уже никогда.

Гасспар открыл один из шкафчиков, вытащил из него свёрнутый мягкий матрас и серое, будто армейское одеяло, подал мне:

– Спать ты пока будешь на полу, завтра принесём ещё один диван. Твой шкафчик – вот этот, – и он ткнул пальцем в две створки в самом углу комнаты. – Сейчас я принесу тебе одежду, а это платье заберу.

– Жадина, – буркнула я. – Мог бы и оставить.

– Платье принадлежит Матери-драконице, тебе его никто не дарил! – фыркнул Гасспар. – Обживайся, я быстро.

И он вышел.

Я огляделась. Тоска. Комната как будто гостиничная – никаких личных вещей, никаких украшений. Нет, не могу сказать, что мне тут не нравится.