Отраженье багровых линз - Илья Буров
Поиски альтернативы ни к чему не привели. Моторка и вовсе не оправдала своё название. Среди разбросанного хлама рыбацкого сарая был и её разобранный движок. Лишь драная наклейка на крышке мотора напоминала о былом величие: «Вихрь». Видимо, его сняли для починки или вовсе из-за ненадобности? Оно ведь и верно: питать его нечем. Неиспорченный бензин — вещь редкая. “Но никто не отменял вёсла и течение.” — Подумал я. — “Это значительно изменит надуманные мной цифры, но тоже вариант!”
Дужка замка щёлкнула, отправляя цепной поводок Казаночки на дно. Внутри теплилась надежда, что хозяин моторки не вернётся. Но и обратное забывать не следует. Рядом с Вихрем, перекрывая пыль верстака, лежал аккуратно вырванный лист:
«Прошу прощения, одолжил вашу лодку. Постараюсь вернуть в течении суток, но если не выйдет — ищете её на берегу у посёлка Аган. Может, кого знаете там?
Спасибо. 19.11.1992»
Глава III
Часть первая.
Я кричал изо всех сил.
— Пожалуйста, постой! — Пытался не сбиться, не зацепить какую корягу. — Помоги же мне!
Раздался грузный кашель, потянуло вниз. Не в состоянии сделать и шагу, я рухнул наземь, чуть не напоровшись на осколок камня.
— Чего ты… кричишь? — Сквозь кровохарканье процедил дядя Миша. Бардовая жижа из его живота не переставала пульсировать, не смотря на импровизированный бандаж. Из-за её потери ноги уже отказывали в его воле.
Фигура, что двигалась параллельно нам вдоль сосен, давно скрылась. Часовой механизм затаившейся веры в спасенье остановился, двинув вспять. Мне нужно было только догнать его, выйти по тропе проводника, но дарованный таинственным силуэтом шанс был заранее просран.
— Сейчас бы Аристархово самозарядное ружьё… — Позабыв про мои крики, тихо проговорил дядя. — А не это двуствольное дерьмо…
С его плеча сползла лямка с обезображенной вертикалкой: приклад да огрызок цевья.
— Мы бы этих волков пошинковали, как капусту!
Прорычав возмущения, старый пёс разошёлся в кашле. Я не мог и представить, на что способно зверьё, чей вой тотчас разрезал повисшую тишину. Мои руки вцепились в ватное тело, но его хозяин противился. Отпирался. Его дрожащая улыбка на бледном лице сопровождалась кристаллами слез.
— Уходи. — Почти беззвучно сказал он. — Это приказ…
***
В метре от меня сидел попутчик. Тот самый проводник. Сверля друг друга взглядом, мы не проронили и слова. Способ его появления здесь меня не волновал — можно было ожидать всего, чего угодно. Даже то, что упрямец мог просто пуститься вплавь от берега, пока я дремал. Об этом говорил его насквозь промокший плащ. На что я ему, черт подери?
Линзы его противогаза завораживали. Переливы бардовых волн передавали зрителю ужас и страх их обладателя, будто прошедшего ад. Я же пытался разглядеть хоть что-то иное. Что-то человеческое. Жаль морда отвернулась, направив взгляд в куда более интересное русло.
За холмом, в паре сотен метров от левого берега, открывалось очертание серого кирпичного здания, его последнего этажа. Карта без пометок, только несколько одиноких квадратиков. Может, какой промышленный комплекс? Интересно, имеет ли он за собой историю? Сколько не размышляй, а до посёлка от этого места совсем недалеко.
***
Моторка рассекла промёрзлый песок. Молчун, не прекращая дурацкую игру, спрыгнул и, укутавшись в плащ, как черепашка в панцирь, растворился в хвое. Не подсобил даже затащить посудину, на кой ляд было вообще забираться? “Ни слова, ни помощи” — буркнул внутри. В отличие от упрямца, мысли не только о судьбе хозяина лодки, но и о давно ожидающей встрече меня не покидали. Что меня ждёт? Процветает ли поселение или древесина изб уж давно начала гнить? Может, защитники крепости примут меня за бандита, вздернув как шавку, а отец в их главе подтвердит мои ужасающие догадки?
Нагнать товарища так и не вышло. На встречу я пришёл один. Совсем один. Аган представился запустеньем и затхлостью. Вдоль грунтовок простилались трухлявые колья забора, приютившие грибок. Они более не защищали пугающие избы без окон от недоброжелателей, которые вряд ли бы не побрезговали туда соваться. Чувство, что этот могильник покинули задолго до моего прихода. Задолго до необратимой катастрофы, до величайшей ошибки человечества…
Мысли были опрометчивы. Пройдя с дюжину поворотов да бесхозных участков, я и не сразу смог поверить собственным глазам. Появившийся точно из-под земли, частокол огибал впередистоящие здания по обе руки, уходя за угол в невиданном направлении. Впускали же в острог незамысловатые сетчатые ворота, болотная краска которых изрядно настрадалась. Никаких тебе укреп-точек, блокпостов и охраны.
Состояние зданий было иным. Немного запущенным, но всё же ухоженным. Не буду отрицать, что контраст с остальным посёлком сыграл свою роль, но крепость, по крайней мере, была цела. Здесь определённо жили люди. Дабы привлечь вниманье я было свистел, стучал палкой по брошенной кастрюле, но в ответ лишь отдалённое карканье под завывающий морозный ветер. Жили здесь, видимо, глухие. Либо не в это время.
Либо не в этом году.
Прислонившись к застеклённой раме случайного дома, я пытался разглядеть чрез иней что занимательное. Безрезультатно. Обеденный стол в клетчатую скатерть, пошарпанный алый диван да белёсая печь. Обыкновенная комната, всего по мелочи. Но порой и самое сокровенное таится в обыденных вещах.
Похоже, в поселении старались жить дружно. В одной избе по нескольку семей, но оно и понятно — на столько народу врознь дров не напасёшься. Например, в следующем доме под спальню выделили самую маленькую комнату. Поставили в центр буржуйку и обставили вокруг скрипучими кроватями, диванами и лежаками. Всё быстро отапливалось, всем было славно.
Из прихожей, за развешанным бельём открывалась и вторая, по совместительству последняя комната. Судя по убранству, хозяева здесь проводили большую часть времени. Тут тебе и шкафы с тряпьём, и не убранные детворой игрушки. Верстак небольшой имеется, стеллажи. На узорчатой салфетке стола, вблизи керосиновой лампы, ютились даже кое-какие книги, доконфликтные журналы. Этого пропустить я никак не мог.
Замусоленная «Мурзилка», «Кортик», пыльный «Юный Техник» и сильно выделяющаяся из всего этого набора мальчишки «Дело было в Пенькове». Странность сей книги не ушла и после пролистанных первых страниц. Поля бедной повести были исписаны фразами и целыми историями!
Узоры с цветочками украшали слова «Хочу мужика» на 10-ой странице. 30-ую заполоняли жалобы на спиногрыза Ромку, 47-ая служила списком мужских имён с зачёркнутыми позициями. Автором явно была женщина.
Кто бы мог подумать,
