Вячеслав Бакулин - Призраки и пулеметы (сборник)

Какая буря гнева поднялась во мне при этих словах. Даже мучительное чувство вины померкло перед нею. За историю с лордом Годалмингом я мог укорять только себя, Джонатан лишь воспользовался моей ошибкой, чтобы получить выгоду. Но бедная мисс Мина, запертая в лечебнице для душевнобольных только потому, что не желает терпеть металл в своем теле! Это было гадко, подло, низко, недостойно джентльмена!

Я пообещал доктору навестить его лечебницу вместе с сестрой, и мы простились. Луминица, непривычно задумчивая, пошла к себе, а я, мучимый самыми страшными и горькими чувствами, сел за свои записки. Пусть они сохранят для меня самого все те чувства, что сейчас владеют мною, чтобы не позволить времени сгладить их, а душе успокоиться. Потому что Джонатан Харкер – о, как ясно вижу я это теперь – Джонатан Харкер, тот, кого я когда-то называл другом, подлый и бесчестный человек.

1 июня

Я высказал ему это в лицо. Не думая ни о чем, не считаясь с той властью, что волею случая – хотя нет, не случай обошелся со мной так дурно – приобрел надо мной Джонатан. Я просто высказал ему все, надеясь, что он, как человек, в котором осталась хоть капля гордости и чести, потребует от меня сатисфакции. Но Харкер вновь поразил меня, заставив устыдиться собственной провинциальной слепоты. Однако я забегаю вперед, что неудивительно в моем состоянии. Мысли мои путаются, и не будь я потомком рода Дракул, возможно, уже стал бы постояльцем добрейшего доктора Сьюарда. Опишу все по порядку.

Сегодня, едва Луминица закончила одеваться, мы с ней, оставив с выздоравливающей Виорикой рассерженную и изнывающую от скуки Флорику, отправились навестить нашего соседа и новую знакомую. Каково же было мое удивление, когда у ворот лечебницы я увидел знакомую паровую карету.

Сдержав гнев, я поздоровался с доктором, который больше внимания уделял Луминице. Она была очаровательна в новой лавандовой шляпке, так выгодно оттенявшей черноту ее длинных, причудливо уложенных кос. И я невольно порадовался, что сестра сумеет помочь мне избавиться от присутствия доктора, когда я захочу поговорить с бедной мисс Миной или самим Харкером, который, я был уверен, находился где-то в доме. Возможно – с нею, завершая последние приготовления к тому, чтобы навсегда сломать самое суть этой милой и кроткой девушки, соединив ее тело с ненавистной машиной.

От этих мыслей все внутри перевернулось. Рука моя, поддерживавшая руку сестры, дрогнула. Луминица посмотрела на меня таким глубоким, сочувственным взглядом, что я понял – она и сама всю ночь думала над словами Вильгельмины, сопоставляя с тем, что мы слышали от Харкера и в салонах.

Видно, доктор ничего не сказал Джонатану о нашем визите. Или же сам он не пожелал показаться нам и остался наверху, в то время как доктор повел нас в ту часть дома, где располагались больные. Мисс Мина была рада видеть нас. Она поздоровалась с нами крайне любезно, извинилась за свое поведение минувшей ночью и, заверив и меня, и Луминицу, что ничего не имеет против машин и людей, заменивших части своего тела на механические. И что сама она уже скоро станет такой же. Говорилось все это с такой торопливой покорностью, словно она силилась убедить нас и доктора в своей нормальности.

Сьюард, которого этот маленький спектакль скорее насторожил, уже собирался сделать бедняжке укол морфия, но Луминице при виде шприца стало дурно, и доктор был вынужден вывести ее в коридор. Я остался ненадолго один на один с Вильгельминой. Слова обвинения ее жениху и ей самой за такую робость и пагубную покорность готовы были сорваться с моих губ, но она предупредила меня.

– Не укоряйте меня, милый граф, – так она сказала, и я запомнил каждое слово, потому что прозвучали они с такой нежностью и от самой молодой женщины веяло такой чистотой, что я не смел остановить ее монолог. – Да, я не борюсь с обстоятельствами. Разве не это удел уступчивой и ранимой плоти? Друзья мои, люди, которых я всем сердцем люблю, принуждают и меня стать машиною, какими стали они сами. И теперь я согласна. Быть с Джонатаном и Люси стоит того, чтобы отказаться от той части моего тела, которая так подвела меня и неумолимо приближает к смерти. Доктор готов заменить мне сердечный клапан на механический. А после, когда Джонатан найдет деньги, добрый доктор Ван Хельсинг – он голландец и большой друг Сьюарда – заменит мне все сердце. Болезнь моя отступит, и я смогу провести жизнь рядом с любимыми. Поверьте, я смирилась и не осуждаю никого. Даже пребывание в этом доме для меня большое благо, потому что Господь испытывает меня и дает мне возможность показать мое смирение. И я ни в коей мере не осуждаю вас за то, что и вы впустили машину в свое тело, как не осуждаю их, потому что…

– Но я не такой, как ваши друзья! – возмутился я, словно даже не слова, а сам тон, каким они были сказаны, заставлял противиться одной мысли о механической природе хоть какой-то, пусть самой ничтожной части моего тела. – Во мне нет железа. Я создан из плоти и крови моим Творцом и останусь таким до часа, когда он призовет меня.

– Но вы так сильны, – она прикрыла рот рукой, не решаясь поверить, – и Джонатан часто называл вас «механическим человеком»…

– Как вы сами говорили мне всего несколько часов назад, Джонатан Харкер может быть убедителен, – ответил я, и она умолкла.

– Я понимаю вас, милая мисс Мина, – продолжил я с жаром, какого не ожидал от самого себя. – Но неужели ваш жених, Харкер, человек столь… изобретательный, – видимо при этих словах голос мой прозвучал зло, потому что Мина сделала шаг назад, – неужели Джонатан не нашел более простого способа излечить вас, не прибегая к этому?

Я осуждающе оглядел больничную комнату, единственное окно, забранное решеткой, и узкую постель, тщательно и аккуратно заправленную. На постели лежало начатое вышивание.

– Разве он не мог попросить мисс Люси обратить вас? Модная нынче в Лондоне болезнь излечила бы ваше сердце и не принесла бы тех неудобств, которыми грозит в моей стране, где вампиры по сей день почитаются чудовищами. И вы проводили бы вечера в «алых» салонах, а не в лечебнице для умалишенных, запертая в этом… сундуке. Давайте я кликну сестру, и она не задумываясь напоит вас своей кровью.

Я уже сделал шаг к двери, но мисс Мина удержала меня.

– Увы, мой добрый граф, – проговорила она виновато. – Вы ведь разрешите называть вас так? Об «алой» диете Люси и Джонатан подумали в первую очередь. Я не умею объяснить все так, как доктор Сьюард, но… кровь вампира встречает такой резкий ответ моего иммунитета, что я не только не могу стать вампиром, но и просто не выдержу второй попытки попробовать его кровь. Поэтому остается только механика.