Аврора. Заря сгорает дотла - Кейт Андерсенн
— Тебя ведь не поймать, не удержать, ты — как ветер. Или заря.
Авроре оставалось лишь усмехнуться. Но подтверждать она ничего не стала, под стать младшему Жан-Пьери. Вспомнила про вероломную кражу и требовательно протянула ладонь:
— Отдавай ключи.
Довольно сантиментов. Только как бы встать… И заставить себя прожить очередной день.
— Ты ела? — вместо ответа спросил Чак. — Вид у тебя голодный. Как насчет цикорры и булочки?
Аврора собиралась холодно отказаться. Но желудок ответил первым. Положительно. Девушка поморщилась, а Чак рассмеялся, пригладил пятерней волосы и мигом подскочил к ней.
— Позволь пригласить, Ро Бореалис. На завтрак. Там и поговорим. И насчет товаров и…
Аврора с молчаливым прищуром подняла на него глаза. Чак поднял одну руку, а второй нырнул в карман, не переставая подсмеиваться.
— Сдаюсь, — и опустил связку ключей на ее ладонь, - и каюсь в прахе и пепле.
Аврора проверила — оно, затем приняла протянутую руку и встала. Открыла дверь, посторонилась. Покачала головой с улыбкой, когда мерчевилец попытался пропустить ее по-джентльменски вперед. И, едва Чак выскользнул на улицу за своей цикоррой, захлопнула дверь и набросила засов.
— Эй, Ро! — раздался протестующий крик снаружи.
И дубасинье в дерево.
Но Авроре было уже все равно. Так уж он и кается - пусть врет больше. Дрожащей рукой она нащупала тот самый-длинный-ключ, вставила в скважину и повернула два раза. Перевела дух, держась за сердце. Дотронулась продолжающего ныть плеча с гримасой душевной боли. А потом поплелась по лестнице в комнату Вайдов-старших, где в вазе ее ждали васильки и гипсофила. Рухнула на цветное покрывало ничком и отключилась мгновенно. Без слез.
Короткий сон обладает странными свойствами: ты никогда не просыпаешься прежним. Чаще всего индивидууму становится хуже, чем прежде, и жить не хочется вовсе, но на сей раз Авроре повезло. Прошлое отодвинулось в минувший век, а мозг, ликвидировав эмоции, рассовал произошедшее по полкам сознательных шкафов. И все вдруг сделалось ясно и просто. Аврора даже забыла, о чем должна всхлипнуть: просто села на кровати, пригладила волосы, посмотрела в зеркало и вспомнила:
— Товар из Альпурхи. Пора открываться. Все остальное — потом.
Протопала в детскую комнату Фарра, чтоб выглянуть в наружное окно — так и есть, под дверьми народ толпой собирается.
Желудок вновь пожаловался на жизнь. И на то, что ему не позволили отправиться с Кастеллетом на завтрак.
— Не будь предателем, — обратилась к внутренностям Ро, и вернулась в спальню к винтажному зеркалу. — Кастеллет — опасный тип, и ты не станешь покупаться на его шарм. Ни ты, ни я.
Оценивающе цокнула языком, покрутившись так и эдак — нетоварный вид, Аврорик, ой, не товарный… Не так должны выглядеть целеустремленные владелицы заморских лавок. Хозяйски отворила дверцы шкафа — то самое зеленое платье глядело прямо на нее. Не то из поплина, не то из шелка. Очаровательный бутылочный цвет, простой А-силуэтный крой в пол, как и то, цвета зари, что осталось в сауне Квиллы Мель. Шатлен и пояс, подобные прежним, только в цвет.
— Что ж… спасибо, Фарр… быть обязанной тебе в который раз все лучше, чем толкая государственные дела выглядеть мешком.
Воспоминание о Фарреле Вайде даже не сжало сердца — о нем хотелось жмуриться и мурлыкать, и, на данном этапе — больше ничего не следовало делать. Он есть, он был, и пока этого достаточно. Возможно, и будет. Но... не так близко. Близко - вредно для благополучия обоих.
— Не думаю, что нам стоит связывать наши жизни, — покрутилась Ро перед зеркалом и приподняла волосы.
Кто бы подумал, что глаза засверкают на фоне темно-изумрудного оттенка так ярко.
Вздохнула, затрепетав ресницами кокетливо. И повела больным плечом, придерживая его ладонью. Выдержит.
— Да с кем-угодно связывать - оно тебе надо?.. Сама не подарок от слова "совсем". И свобода. Высшая ценность. Ты не можешь соглашаться на нареченных просто из жажды тепла, Зоряна. И речи о нареченных быть не может. Друзья. Время все расставит по местам, если однажды эта мысль не покажется риском, тогда, возможно...
Коснулась губ. Они горели воспоминаниями о трех невероятных поцелуях, которые он на них запечатлел… Вздохнула, мотнула головой.
— Нет, забудь - это ради вас обоих. И путешествие на край земли — только твое. Ты не успокоишься, пока его не совершишь. Или не свалишься за край земли. А он уж совершенно точно не даст тебе сделать ни одного, ни другого. Он видит в тебе просто нареченную, не человека с потребностями, травмами и выбрыками. Что мы знаем о потребностях, травмах и выбрыках друг друга? О таком не узнают за неделю. Влюбленность — это вам не любовь. Все, тема закрыта.
Сунув ноги в восхитительные туфли на каблучке, Ро легко сбежала по лестнице вниз, в холл.
— Кому я вру... "Закрыта"?.. Но прости, Фарр, тебе я пока... совру. И возьму фору.
На душе почему-то тоже стало легко. Взять фору - это всегда прекрасно.
Как же полезно одиночество, пусть и кратковременное. Все становится на свои места. И дневной сон. Сон — даже больше. Или в той же мере.
Кастеллет, к счастью, поступил как добросовестный торговец: товары из Гарриковой тележки были сохранены со всей аккуратностью и дотошностью. И даже разложены на теоретических прилавках, а дерюжки Альпурхи развешены на передвижных вешалках для пущей красоты.
Ро повернула ключ в замке, вышла на улицу, поприветствовать покупателей, и зеваки тут же устремились внутрь.
Вывеска «Tu peux venir quand tu veux» живописно повисла над входом. Никто не обращал на нее внимания, правда. На баллюстрадном балкончике Захариуса было пусто. Ро закусила губу. А ведь кортит узнать о Фарре больше, как ни крути. Она тут мир подвизалась менять, а ей романсы палками в колеса тычут!..
Топнула ногой и вернулась в лавку, нацепив улыбку.
— …и тогда именно такой калебас спасает топольца.
Брови так и поползли кверху. Вездесущий Кастеллет собрал вокруг себя горстку девиц и расхваливал бутылки из альпурхийской тыквы. А те знай руки заламывали… Прохвост - он что, с толпой сюда просочился, а она не заметила?..
Мошенник будто почувствовал ее взгляд, на миг оторвался от непринужденного щебета и подмигнул шаловливо.
— А коврики по чем?
