Оплот добродетели - Екатерина Лесина
Какая чушь. Наверное, его мозг агонизирует, если погрузился во все это… и Тойтек усилием воли заставляет сознание подниматься. Туда, где настоящая жизнь…
– Люди волнуются, – в голосе Заххары слышится беспокойство. – А реакции нет.
– Дорогая моя, какую вы реакцию хотели за пять минут? Помилуйте, даже полная доза в кровь не поступила. Нам следует радоваться, что пациент хотя бы стабилен и при всей его слабости развитие болезни удалось замедлить. Вы скажите это тому парню с перитонитом…
Перитонит?
Нет, не у Тойтека.
Он ощущает себя цельным. Правда, подключенным к кислороду. И тело, ставшее послушным как никогда, отправляет сигналы.
Печень… еще не отказала, но осталось немного. Почки чувствуют себя получше, хотя функции и нарушены. Уровень кислорода в крови держится, но не без помощи капсулы. Очаги поражения… очагов поражения много.
– И конечно, у нас есть хирургический модуль, что не может не радовать, ибо это дает хоть какой-то шанс. Но вы ведь понимаете, что искин не заменит живого хирурга, а из меня врач весьма посредственный, я больше с мертвыми работать привык. Да и отягчающие обстоятельства сбрасывать нельзя. Если лекарство вашего друга не подействует, то парень обречен. Любая открытая рана станет новым очагом…
Плохо.
Шансов и правда немного.
– А все почему? Потому что не стоит игнорировать сигналы организма. Если бы он удосужился заглянуть в любой стационарный медпункт или хотя бы не избегал диспансеризации, то знал бы о язве. И о том, что вылечить ее довольно просто. И не довел бы себя до состояния, когда не знаешь, стоит ли вообще тратить на него время.
– Что вы такое говорите, – а теперь в голосе Заххары звучали гневные нотки.
– Правду, дорогая моя. Правду. Медики – жестокая профессия. Моя первая жена была медиком, поверьте, я знаю, о чем говорю. Они или учатся равнодушию, или выгорают через год-другой работы, а это еще хуже… Итак, что с модулем?
– Установлен.
Рыжий не ушел.
Хорошо.
Тот, другой, незнакомый Тойтеку, не вызывает доверия. И лучше, если с Заххарой окажется кто-то менее циничный.
– Тогда приступим, коллеги…
– А…
– Если что-то изменится, система подаст сигнал. Или вы думаете, что ваше присутствие на что-то повлияет?
Повлияет.
Тойтеку приятно, что его не бросили. Но… этот скрежещущий, полный яда голос прав. Другим Заххара нужна не меньше, если не больше.
– Еще двое, – сказала Заххара тихо. – На стадии появления пятен, а это…
– Плохо. Очень и очень плохо, но не так плохо, как плохо этому несчастному… Итак, начнем. Отслеживайте жизненные показатели, а…
Сознание вновь ушло.
Побег из дома.
Правильное решение, но тогда Тойтеком двигал вовсе не разум, а желание доказать матери, что он вовсе не неудача в ее жизни, что тоже на что-то да способен.
Уехать.
Поступить.
Стать лучшим. Кислород падает, и мозг спешит выплеснуть образы.
…Терминал космопорта, который кажется невероятно огромным. И Тойтек потерян, растерян и чувствует себя тем, кем является, – бестолковым провинциалом, только-только выглянувшим за пределы забытого богами мира.
Он просматривал видео.
Готовился.
Он загнал в браслет все маршруты. И деньги, которые выделялись на карманные расходы, копил. И те, что в школе удалось заработать. Сумма казалась внушительной, пока он не столкнулся с реальностью.
Страх.
Воздушная лента, что доставила в центр. Стремительное падение силового лифта. Студенческий город, слишком яркий и громкий, чтобы не растеряться вновь. И проводник, за которого Тойтек уцепился исключительно из упрямства.
Подача документов.
Снисходительный взгляд живого секретаря. Дополнительное тестирование, которое, как она была уверена, Тойтеку не пройти, ведь пусть по закону все школьные сертификаты миров Созвездия действительны, но кто не знает, чему учат в провинциальном захолустье.
А он прошел.
Тест даже не показался сложным и…
Собеседование, где его весьма осторожно пытаются отговорить. Спустя полгода ему предложат стипендию, но эти полгода…
После поступления он написал матушке.
Ответила она через месяц. И вовсе не похвалой. Ей требовался новый секретарь, довольно сообразительный, расторопный, а главное, преданный. И она рассчитывала на Тойтека, на родного сына… она даже согласна была бы ему платить.
В бездну.
Зачем это все? Тойтек уже понял, что нужно.
Глава 46
Момент выхода ощутили все.
Сначала взвыли сирены, оглушая и прекращая спор между Кахраем и массивным мужчиной, требовавшим немедля отвести его к старшему.
И вовсе не к рыжей девчонке, которая притворялась, что командует. А к кому-то, кто способен объяснить, что происходит и когда все станет хорошо.
Сирена заставила присесть крикуна, объявившего себя главой общественного комитета.
Сирена на мгновение высушила слезы у сухощавой женщины, что жалась к стене и не собиралась уходить, пусть в медотсек ее не пускали, но она знала, что Альберт чувствует ее присутствие.
И выживет.
Конечно, выживет.
Аппендицит со всеми случается, но ведь это еще не повод, чтобы умереть, верно? Кто в современном мире умирает от аппендицита?
Сирена выла и выла, прерываясь лишь для того, чтобы мягкий женский голос в очередной раз озвучил просьбу разойтись по каютам.
– Вы нас так не напугаете, – Эгберт Симмонс – младший, третий сын секретаря, отступать не собирался, ни перед сиреной, ни перед хмурым лысым типом, возомнившим, будто он на корабле высшая власть.
За спиной Эгберта Симмонса – младшего стояли люди.
И их ожидания.
И возможность начать собственную карьеру, которая как-то с самого начала не заладилась, хотя папа и помогал. В рамках закона, конечно. Но кто бы знал, сколько всего можно сделать в этих самых рамках закона.
– Мы требуем ответа!
– Требуйте, – тип смотрел снисходительно и даже с жалостью. А еще не собирался пропускать людей к лифту.
– Мы…
Сирена взвыла с новой силой, и по стене корабля прошла дрожь. Где-то далеко, глубоко, там, внутри, раздался протяжный скрежет, сменившийся вздохом. Мигнул свет, заставляя людей отступить. И даже лысый нахмурился, что можно было счесть признаком волнения.
– Идите в каюты, – велел он.
И почему-то никто не осмелился спорить. Даже Эгберт Симмонс – младший. Правда, мысленно он поклялся себе, что не забудет унижения. И расквитается.
Потом.
Когда корабль доберется-таки до цивилизации. Рано или поздно он ведь должен добраться…
Женщина от скрежета вздрогнула и оторвалась от стены, которая показалась вдруг совершенно ненадежной, хотя еще недавно она вовсе не думала ни о стенах, ни о том, где находится.
А теперь вдруг…
Крушение?
Она читала, что раньше, давно, случались неприятности с кораблями. И теперь тоже случались, хотя и редко, но ведь не с лайнерами люксового класса. Дрожь не
