Michael - Зверь внутри

— Где ты был? — спросил Ромка, причем его серьезный голос звучал совершенно непривычно без его извечных ужимок и прыжков.

— Где был? — Всем своим видом Щуплов попытался изобразить само удивление и это ему удалось. — В душе. А вы что в такую рань? Не спится?

— Ничего себе! — Надя едва не задохнулась от возмущения. — Час дня!

— А-а, — протянул Щуплов. — А у меня часы что-то встали.

— Может, зайдем? — спросил Ромка с явно ощутимым напряжением в голосе.

— Конечно, конечно, — заспешил Щуплов.

Они вошли в комнату.

— Что-то запах тут у тебя какой-то странный, — сказала Надя.

— В смысле?

— Ну такой… — девушка сделала руками несколько пасов, будто пытаясь показать, какой же именно был запах, так как словами выразить этого не могла.

— Да я еще не проветривал, как встал. Сейчас проветрю.

Щуплов открыл окно. В комнату ворвались уличные звуки: где-то совсем близко кто-то кого-то крыл матом, извлекая на свет Божий такие выражения, что все находившиеся в комнате поневоле заслушались.

— Как он, а? — заметил хозяин комнаты.

Эта его фраза заставила гостей вспомнить о том, зачем они пришли.

— Знаешь… — проговорил Ромка и беспомощно замолчал, опустив глаза.

— Что такое? — спросил Щуплов. — Что-то случилось?

— Таню убили, — проговорила Надя и всхлипнула.

— Как? — Александр попытался изобразить смятение. Вышло из рук вон плохо, но пришедшие, похоже, фальши не заметили.

— Ее разорвали в клочья!

— В клочья? Как такое могло случиться?

— Понимаешь, — начал Ромка. Видимо он долго подбирал слова и вот, наконец, подобрал. — Когда вы тогда с ней разругались… В общем, я давно замечал, что у вас с ней не все так гладко, как…

— Какое это имеет значение теперь? — перебил Александр. — Ты рассказывай, как все произошло.

— Она стала встречаться с другим…

— Вот с… — Щуплов в последний момент сдержался. Надя и Ромка посмотрели на него с недоумением и затаенной опаской. — Простите, это, наверное, ревность, — попытался оправдаться он. — И что?

— Он провожал ее… Подвозил. Они в кино ходили, в «Зарю», на ночной сеанс…

— В «Зарю»? — опять перебил Щуплов. — Там разве еще фильмы показывают? Я-то думал, что там только дискотека, где ширяются и малолеток… Того…

— Там показывают и фильмы, — отозвался Жуков, быстро переглянувшись с подругой. — Так вот, он довез ее до дома, они прощались…

— Ага! Целовались!

— Возможно. И тут что-то случилось. Кто-то на них напал. Очень страшный и сильный. Ладно, что ее лицо не пострадало — удалось опознать… А так — куски мяса.

— Ужасно! — Щуплов схватился за голову. — Кто же это мог совершить? Как такое могло случиться?

Ответом ему было молчание.

— Что молчите-то? — спросил он.

— А что говорить-то? — глухо отозвался Ромка. — Мы пришли тебе сказать. И сказали, что хотели. Кстати, мы приходили еще раньше, стучали, стучали. А тебя не было. Где ты был? Не все же это время в душе торчал?

— Нет, конечно. Я спал.

— Как спал? Да я так долбил, что и мертвого можно было бы поднять!

— Да не высыпаюсь я что-то в последнее время, так что немудрено…

— Что-то не замечал я за тобой раньше такого.

— Я тоже.

Надя тем временем, сидя на краешке кровати, принюхивалась.

— Странно, — проговорила она удивленно. — Вроде ты и окно открыл, а запах-то и не выветривается.

— Ну не знаю, — Щуплов развел руками. — Там у нас на первом этаже ремонт делают, ты и нанюхалась краски. Вот у тебя она до сих пор в носу стоит. Со мной тоже такое бывало.

— Ром, а ты ничего не чуешь? — спросила девушка своего друга.

— Да ты же знаешь, — отозвался Жуков с раздражением. — С этими дурацкими дождями я такой насморк подцепил, что, будь тут в комнате хоть дюжина не мывшихся неделю мужиков, я бы и то не почувствовал. Ладно, что хоть погода наладилась.

— Слушайте, — сказал Щуплов. — Я тут переспал лишку, голова трещит… Пойдемте, прогуляемся, посидим где-нибудь, Таньку помянем. Хоть и стерва была, а все же жалко…

Выпроводив гостей за пределы комнаты, Щуплов вздохнул с огромным облегчением.

…- Слушай, странный он какой-то стал в последнее время, — сказал Ромка Наде, когда они, распрощавшись с Щупловым, возвращались домой. (Жуков в последнее время окончательно перебрался к подруге.)

— Да, есть что-то, — задумчиво отозвалась девушка. — Какой-то он стал… Ненастоящий, что ли. Раньше он, кажется, не таким был.

— Вот то-то и оно, совсем не таким. Я-то Сашку довольно давно знаю, намного больше, чем ты… И насчет Таньки… Словно и не крутил с нею почти год. Выпил, за упокой, да и позабыл.

— Меня это тоже удивило. А как ругался, что она себе другого хахаля завела… Будто это еще имеет значение.

— М-да…

— Ну, может, он действительно ее любил? — несмело предположила Надя.

— Сашка-то? Ну, это ты брось. Если кого он когда и любил — так только себя. Не то, что я.

И Ромка покрепче обнял Надю…

VI

Год подходил к концу. Для кого-то он был удачен, для кого-то — не очень, но все в той или иной степени готовились встретить Новый Год.

За всю осень и начало зимы секретный город Н. потрясло пять зверских убийств, чего не случалось со времени основания этого гнезда секретных отечественных технологий. Все пять раз трупы были буквально растерзаны в клочья и частично съедены.

Жители Н. стали опасаться выходить ночью на улицы. Даже бесшабашная молодежь предпочитала отсиживаться по углам, так что ночные заведения Н., неисчислимо расплодившиеся в последнее время, начинали нести убытки и часть из них, наименее устойчивых к изменению финансовой обстановки, и вовсе закрылись.

На местах преступления несколько раз обнаруживали следы какого-то огромного зверя, то ли собаки-переростка, то ли волка. «Собакой Баскервилей» окрестили таинственного зверя местные сыщики, но не находилось среди них своего Шерлока Холмса, способного вывести зверюгу на чистую воду.

…Щуплов довольно скоро научился чувствовать время приближения перевоплощения, так что неудобств, подобных испачканным простыням и порваной одежде, больше не бывало. Накануне он прятал постель подальше, оставляя лишь голую сетку кровати.

Эти перевоплощения, как он сумел заметить не были связаны ни с полнолунием, ни с какими бы то ни было другими природными явлениями. Зачастую превращение провоцировалось раздражением или злостью в адрес какого-либо конкретного человека. Так, одной из его жертв стал бомж, обитатель той же общаги, который, встретившись с ним в коридоре, попросту его облевал. Как потом вспомнил Щуплов, накануне гибели Тани, он, осушая бутылку водки в одиночку, вспоминал ее и здорово накрутил себя, так что под конец бутылки был просто в ярости…