Камер-юнкер - Валерий Пылаев
— Нет… Нет, конечно же. — Я развернулся к столу и поклонился. — Ваше величество… ваша светлость.
Не то, чтобы удивление уже успело полностью пройти, но когда дверь с нами с Павлом закрылась, я почувствовал что-то вроде облегчения. Конечно, тот, кто шагал по коридору со мной рядом раз и навсегда перестал быть юнкером по прозвищу Чингачгук, но все-таки остался ровесником, однокашником и товарищем… хотелось бы надеяться, во всяком случае.
— Выдохни, княже. — Павел ткнул меня локтем в бок. — Я даже удивился, что ты раньше меня не раскусил. Ты ж у нас голова…
Голова, да не очень… Я продолжал выуживать из памяти все, что могло выдать скрытого первоклассной магией Одаренного. Темные у корней волосы, знание английского — уж точно незаурядное для обычного выпускника гимназии. И, конечно же, совершенно невозможные для простолюдина упрямство и гонор, сделавшие Чингачгука единственным на курсе “красным” юнкером… Да уж, теперь все вставало на свои места: великому князю и наследнику престола уж точно не к лицу было терпеть лютый цук и жить по традициям славной пехотной школы.
Но вспоминал я и другое: в училище “дядьки” не давали молодых в обиду, да и сами первокурсники держались дружно. Я в первый же день вступился за Павла — а тогда еще вчерашнего гимназиста Артема Волкова. Мы не раз и не два лупили Куракинских, шли бок о бок к “Бисмарку” — и сражались вместе. Князь Горчаков сделал достаточно и для Империи, и для наследника престола лично.
Но тот же князь Горчаков никогда не был чужд суровых казарменных шуток. А как-то раз в Пятигорске перед отбоем тайком засунул под одеяло наследнику вымоченный в воде кожаный ремень — и потянул, когда его высочество задремал. Местные тогда уже чуть ли не неделю пугали нас рассказами о змеях…
В общем, наследник верещал на весь лагерь и подпрыгнул вместе с одеялом под самый верх палатки. А сиятельный князь Горчаков ржал, как ненормальный, пока не получил по лбу какой-то книжкой.
И сейчас бы предпочел, чтобы никто больше не вспомнил об этом досадном событии.
— Ваше высочество, — Я повернулся к шагавшему рядом Павлу, — вы ведь могли рассказать и раньше… хотя бы мне и господину юнкеру Бецкому. Или позже, когда мы захватили училище.
— Ага. Сам-то подумай: белобрысый первокурсник вдруг заявляет, что он — наследник престола великий князь Романов. — Павел рассмеялся. — Да ротный бы решил, что я тронулся умом — и посадил бы меня под замок.
— Может быть, — кивнул я. — Но тогда вам не пришлось бы рисковать жизнью и…
— Хватит уже выкать! Я же тебе не мать и не министр какой-нибудь. — Павел махнул рукой. — Только индейцем больше не называй, княже — а не то на каторгу отправлю… Достали уже.
— Ну простите, ваше краснокожее высочество! — Я все-таки рискнул ввернуть шпильку. — Кто бы мог подумать, что вас… что тебя засунут во второсортное пехотное училище?!
— Второсортное — это еще мягко сказано, — усмехнулся Павел. — Ладно. Пойдем хоть посмотришь, как я живу.
Комната наследника российского престола мало напоминала мою собственную — и отличалась не только размерами… раз этак в десять. Дед наверняка вполне мог бы позволить окружить каждого из своих наследников не меньшей роскошью. Но, видимо, в роду Горчаковых испокон веков было принято растить юных князей в хоромах… поскромнее.
Впрочем, после беглого взгляда на обитель Павла я бы даже назвал свою комнату аскетичной. Да чего уж там — монашеской кельей, в которую едва-едва влезла бы огромных размеров кровать у дальней стены. Письменному столу из темного дерева позавидовал бы даже дед. Одних книжных шкафов было штуки четыре — и четверть полок занимали модельки автомобилей. Изящными, явно ручной работы… похоже, его высочество был заядлым коллекционером.
Игрушек почти совершеннолетнему Павлу уже не полагалось по возрасту, но здоровенный рыцарский доспех в углу явно служил не только для украшения… когда-то. Нагрудник из толстого металла покрывали вмятины и царапины, а в паре мест зияли сквозные дыры диаметром с палец. Его высочество явно не стеснялся отрабатывать на металлическом гиганте боевые заклятия — а может, и вовсе палил в безответного рыцаря из чего-то огнестрельного.
Единственное, чем наши с ним комнаты были похожи — постеры на стенах. Какие-то супергерои из американских комиксов, автомобили, голливудские актрисы и актеры с ослепительными улыбками, в которых кто-то — не иначе сам хозяин — закрасил чернилами парочку передних зубов.
И полуголые красотки — куда же без них.
— Ну как? — поинтересовался Павел. — Нравится?
— Ну… точно не наш дортуар. — Я еще раз огляделся по сторонам. — Тут можно целую роту поселить.
— Ага. Давай, устраивайся.
— Куда?
— Куда хочешь. — Павел прямо в кедах плюхнулся на кровать, разом утонув в подушках чуть ли не целиком. — Если хочешь “Колы” — возьми в холодильнике. Он за столом, внизу.
Еще и холодильник… Мы с братьями о таком даже не мечтали.
— Спасибо, воздержусь, — отозвался я. — Хотя, подозреваю, туалет у тебя где-то здесь тоже есть.
— Вторая дверь от окна. — Из подушек высунулась тощая рука и указала куда-то влево. — Чая нет, бутербродов тоже. Мать запретила звать горничных, пока ты здесь.
— Да уж… — Я понимающе кивнул. — Ладно, обойдемся. В конце концов, ты же меня позвал поговорить, а не обжираться.
— Так и есть, княже. — Павел рывком сел в кровати — и вдруг посмотрел так серьезно, что на мгновение меня взяла оторопь. — Скажи — что ты думаешь про Багратиона?
Глава 5
Вопрос застал меня врасплох. И еще как — настолько он не вязался с панибратской болтовней по пути, комнатой и “Колой” в холодильнике… Не вязался даже с раздолбайским обликом самого Павла, восседавшего на бархатных подушках прямо в кедах.
И все же наследник престола спрашивал о начальнике Третьего отделения канцелярии ее величества. Такой вопрос по определению был каверзным, если не сказать — опасным, и я, пожалуй, предпочел бы не отвечать вовсе. Но Павел смотрел серьезно и настойчиво — и молчать с каждым мгновением становилось все неуютнее.
— Петр Александрович — очень сильный Одаренный, — осторожно начал я. — Пожалуй, один из
