Юрий Погуляй - Месть Ледовой Гончей

Мальчик что-то тараторил, не переставая, но шериф его не слушал. Компас… Мир по ту сторону отравленных краев. Он… Он реально существует?

Кто-то из инспекторов схватил мальца, но попятился, увидев знак начальника.

Снэйл ан Найт никогда не верил в сказки, пока не поймал Ледовую Гончую. Никогда не верил в существование напарника Дайга (даже после того как с помощью выкраденного журнала отправил на виселицу пару десятков знатных персон Барроухельма), пока не увидел в руках мальца древний артефакт черных капитанов. Никогда не верил, что мир может быть еще больше, чем бескрайняя ледяная Пустыня. Снэйл ан Найт считал, что Темный бог лишь животное, а Светлого и вовсе не существует.

– Заходи. Закрой дверь. И рассказывай, – произнес шериф.

Свежий, теплый, ароматный и одновременно с этим влажный воздух Оранжереи щекотал ноздри. Я сидел под лучами теплого солнца на скамейке в центре парка. Ворот рубахи был расстегнут от жары. Неужели таков мир безо льда, без снега, без Пустыни. Диковинное, должно быть, место…

Вверх, к стеклянному куполу, тянулись удивительные растения с твердыми темными стеблями и множеством ветвей, усыпанных изумрудными листочками. Крошечный лес Барроухельма… Никогда не видел таких больших деревьев! Потоки воздуха от вентиляции наполняли кроны непрерывным шелестом. По скрипучим насыпным дорожкам прогуливались горожане, не обращая внимания на нашу странную компанию.

– Шериф сделал все, что мог, – сказал невзрачный мужчина средних лет, неказистой внешности, с незапоминающимся лицом и еще парочкой черт с приставкой «не». – Остальное зависит лишь от вас. Братство убеждено, что последний бандит погиб в Тайном Дворе, перебив товарищей и застрелив их человека. Мы выдали Цитадели трупы наемников, представив их как ваши. Над некоторыми пришлось поработать… Тело вашего товарища тоже пришлось отдать…

Мертвец… Как ты мог так поступить? Самоубийство – это удел слабых людей. Бегство, а не бой. Ты же никогда не бегал… Я до сих пор не мог поверить в то, что Мертвец сам сунул голову в петлю. Что двигало им? Зачем он так сделал?!

Рядом тяжело вздохнул Фарри. Вокруг его глаз залегли черные круги, и он жаловался, что его подташнивает при ходьбе, но возвращаться в лазарет Тайного Двора мой друг не хотел.

Левым плечом я чувствовал тепло Лайлы. Сказительница тоже была тут, под ярким солнцем, которое так не походило на жестокое светило Пустыни.

– Напоминаю еще раз. Ваша свобода в ваших руках. Но как только где-нибудь просочится информация о компасе или же о том, что компас теперь принадлежит Совету Барроухельма, – Тайный Двор, Добрые и власти нашего города вмиг вас «узнают», и уже ничто вас не спасет. Считайте это шагом доброй воли в ответ на дар городу. Вы должны понимать, что в сложные времена лучше иметь обманутого союзника, чем еще одного соперника. Власть Берега подходит к концу. Ваш артефакт может изменить расстановку сил, и войны с братством за проход сквозь Южный Круг нам не нужно. Сейчас не нужно. Лидеры Содружества и Добрых узнают обо всем только после того, как разберутся с Берегом.

Буран удержался от шутки, Торос смотрел на посланника Двора с грустью, Три Гвоздя с пониманием, а Сабля то и дело касался сломанного при задержании носа и морщился, совсем не слушая разговора.

– Для вас забронированы номера в Обители, комнаты оплачены на полгода вперед. Мы просим вас не покидать Барроухельм в течение недели и постараться выходить на улицу пореже. Братство сворачивает дела в городе и уходит, но их агенты еще здесь, и я искренне надеюсь, что они не наткнутся на оживших «пиратов».

Он со значением оглядел нас и, удовлетворившись, продолжил:

– В Совете идут жаркие дебаты на тему вашей находки, джентльмены. Может быть, нам потребуется ваша помощь. Однако если по истечении недели я не появлюсь – это значит, что лучше всего для всех нас будет ваше неожиданное путешествие прочь из города. Как подсказали мне в службе досмотра, денег у вас на это должно хватить.

Честно говоря, я и сам не особо слушал посланника Совета и Двора. В мою душу пришел мир. Пестрые цветы и зеленые кроны, теплое солнце над головой и осознание, что мне не надо больше беспокоиться за компас Черного капитана, – какое же это счастье. Я исполнил волю умирающего шамана. Я сделал все, что мог.

– Мое почтение, джентльмены, – поднялся со скамейки мужчина и ушел прочь. Под каблуками сапог что-то на прощанье прошуршала галька.

– И это все? – спросил Фарри. Выглядел он разочарованным. – Все? Конец приключениям?

– Разве это плохо? – не ответил я, посмотрев другу в глаза.

Моя рука почти касалась руки Лайлы. Одно движение – и я почувствую тепло ее кожи. Плечо уже начинало неметь, но двинуться означало разорвать тонкую грань между нами. Мне казалось, что и сказительница боится пошевелиться.

– Ну конечно, иногда нужно отдыхать… – улыбнулся Фарри ан Лавани, выпрямился, подставляя лицо под солнечные лучи. – Но… Неужели это все?

– Это было бы здорово, – проговорил я, прогоняя прочь воспоминания. – Было бы здорово, если все закончилось.

Три Гвоздя насмешливо хмыкнул. Он подался вперед и оперся локтями о колени. Несколько долгих секунд бывший дознаватель и бывший пират буравил меня взглядом, а затем промолвил:

– Боюсь, юнга, что все только началось…

Он был прав. Ведь здесь, где только что подошла к концу история Эда ан Бауди, несколько недель назад начались десятки, сотни, тысячи других историй. И их герои сейчас готовились к войне, находясь в брюхе ползущих сквозь Пустыню боевых ледоходов.

Глупо полагать, что их души, мысли и переживания сильно отличаются от моих.

Но я искренне надеюсь, что судьба будет к ним благосклоннее.

Мои пальцы коснулись ладони Лайлы, и девушка заключила их в теплое объятие.

Я улыбнулся.