Людмила Минич - Дети Хедина (антология)
– Мне тоже, – призналась Маша. – А чем – сказать не могу.
– Вот зачем здесь теоретики? – тоскливо осведомился Игорь. – На кой Отец нас сюда отправил? Здесь ни частные решения, ни даже общие не нужны.
Машка поправила воротничок платья, словно невзначай коснулась серебряной цепочки. Игорь заметил, что она нет-нет да тронет странный оберег Арнольдыча. Словно ответа спрашивает. А может – просто спокойнее от того, что знаешь: декан лучше понимает, что к чему. Была бы серьезная угроза – неужто не сказал бы.
…Так и разошлись, ничего не увидев, встревоженные и недовольные сами собой.
Но прошла ночь субботы, и воскресенье минуло, и не случилось ничего плохого. Игорь поправил крышу, Маша управилась с огородом, во всех подробностях порассказали родным и соседям про московскую жизнь, «что там продают», и наутро, в понедельник, надев все самое лучшее, нацепив награды, которые вообще-то в Карманове носить было не принято, только по большим праздникам – отправились в горисполком.
Маша в том же синем форменном платье; на правой стороне груди – белый «поплавок» институтского значка и орден Красной Звезды, слева – целая колодка медалей, среди которых выделяется «За отвагу» со старым пятибашенным танком, каких теперь уже и не бывает. Игорь – в военной форме без погон, сапоги сверкают, и ордена в ряд – две «Славы», не хухры-мухры. Жаль, жаль, что война кончилась, третьего не успел получить, мелькали порой тщеславные мысли. Игорь себя, конечно, одергивал, мол, как это «жаль», сколько людей бы погибло зря! – а все равно до конца прогнать не мог. Так уж хотелось собрать полный орденский прибор! Ведь не за так же их дают, не абы кому вешают!
Под горисполком пошло здание бывшей городской управы. Игорь помнил, как мама ворчала порой, что, мол, при царе и градоначальник, и полицмейстер, и земские выборные, и школьное начальство – все помещались в одном месте, всем двух этажей вполне хватало; а теперь и горкому партии свое, и горздраву, и отделу милиции, и горторгу с гортопом, и каких еще только «горов» не напридумывают – всем отдельный дом подавай, да чтобы на главной улице!
– Документы.
Открылись двойные двери с бронзовыми старорежимными ручками, и там за барьерчиком с пузатыми балясинами обнаружился молодой милиционер. Белая рубаха, ремень, портупея, кобура, да не пустая. Отродясь в исполкоме никакой охраны не водилось. Лицо незнакомое, молодое. Не воевал парень.
Игорь поймал себя, что смотрит на младшего сержанта с каким-то недоверием, легким, но тем не менее. Парень ведь не виноват, что опоздал родиться.
Маша первой протянула удостоверение. Не паспорт, как у обычных гражданских, а офицерскую книжку, пухлую, хорошей кожи, особое тиснение и краска, каким сноса нет.
Обычно удостоверение это («…присвоено воинское звание маг – старший лейтенант…») действовало на чинуш и постовых не хуже книжечки Министерства госбезопасности. Младшему сержанту полагалось немедля встать по стойке «смирно» и отдать честь, однако тот лишь взглянул в документ круглым совиным взглядом, сел, обмакнул перо и принялся медленно, неторопливо вписывать Машкины данные в здоровенную «Книгу посещений».
Пока вписывал, аж чуть привысунув язык от усердия, Игорь невольно огляделся – вдруг ожила старая фронтовая привычка: «оказавшись в помещении, прежде всего головой крути, осмотри каждый угол, чтобы в спину внезапно не ударили».
Так и есть, вдруг подумалось. Невысокая дверь, справа от парадной лестницы, приоткрыта – а там два милиционера, да не просто так, а с автоматами. И слева от той же лестницы, где бюро пропусков – тоже двое постовых. Двое, к которым вышел третий, молодой и поджарый с лейтенантскими погонами и явно не милицейской выправкой. Смотрят холодно, с невесть откуда взявшейся подозрительностью, словно это не горисполком маленького Карманова, даже не райцентра, а, самое меньшее, проходная сверхсекретного номерного института.
Игорь взглянул на подругу. Странное дело, считай – небывалое. Откуда – и для чего? – тут этакая охрана?
– Вижу, маги к вам сюда зачастили, – небрежно проговорил Игорь, опираясь о барьерчик и форсисто держа собственное удостоверение межу указательным и средним пальцами. – Столько, что аж в книгу записывать приходится?
Сержантик не удостоил столичного гостя ни ответом, ни даже взглядом. Скрипел себе пером.
– Так мы пройдем? – Маша дождалась, пока Игорь раздраженно прятал заветные новенькие корочки в нагрудный карман.
– Пройдете, пройдете… в бюро пропусков вы пройдете, – зло пробурчал милиционер, с ненавистью глядя на свежие строчки в своем гроссбухе, словно не в силах ждать, когда же наконец чернила высохнут окончательно и он сможет перевернуть страницу, чтобы и глаза б его не глядели на этакое непотребство.
– Никаких пропусков раньше не надо было, – ворчал Игорь, пока они, наконец разобравшись с «ордерами на выдачу» и «литерами на проход», поднимались по широкой белой лестнице. Управу в Карманове строили на совесть, как и все «при проклятом царском режиме».
– Автоматчиков тут даже в войну не бывало, – вполголоса подхватила Маша.
– А и точно, слушай! – кивнул Игорь. – Стоял один дядя Петя, Петр Иванович, так он ветеран еще империалистической…
– С берданкой…
– Если не с фрузеей из краеведческого музея!
Поднялись наконец.
Предгорисполкома Ивана Степановича Скворцова знали в Карманове все, от мала до велика. Был он свой, городской, отсюда ушел воевать в гражданскую, обратно вернулся молодым красным командиром, на плечах форсистая кожанка, на боку «маузер» именной, да только без правой ноги, отнятой по самое колено. Так и остался, вот уже тридцать лет тому; слыл человеком честным и простым, без пресловутого «комчванства». К Иван-Степанычу шли всегда – за ордером на дрова, за доппитанием, чтобы позволили сделать пристройку… Лихо было долго. А потом, после тридцать пятого, как отменили «лишенчество», перестали жать «единоличников» с «некооперированными кустарями», стало легче. Ушли в прошлое «провизионки», прибавляли продуктов по карточкам, все больше можно было купить просто на рынке, и Иван Степанович занимался теперь куда более интересными делами – жилье построить, дороги поправить, старый запущенный парк привести в порядок, маленький городской музей расширить…
Был Скворцов невысок, кряжист, голову брил по моде еще двадцатых годов.
В горкоме народ менялся, что ни год; Скворцов же каждое утро, неизменно к восьми утра, летом и зимой, в жару и стужу, шагал на работу. Машиной он не пользовался, мол, «буржуйские это штучки». Да и «идти-то всего ничего». «Я с половиной Карманова здороваюсь, когда утром иду, а со второй – когда вечером возвращаюсь» – эти слова Ивана Степановича знали все в городе.
Повезло, говаривали порой приезжие из соседних городков. У вас-то председатель каков! Не то что наш, к кому и не подступишься и который уже «ЗИМ» себе как-то выбил! «ЗИМ» выбил, а что дороги разваливаются и в больничке крыша течет, ему и дела нет!
Пожилая секретарша Октябрина Ильинична улыбнулась, кивнула дружески.
– Здравствуйте, здравствуйте, Машенька, и ты, Игорь. Какие красавцы-то! Да не краснейте так, красавцы и есть! Заходите, Иван Степанович ждет.
…Деревянный протез постукивал по полу. Предгорисполкома не любил сидеть, словно напоказ, мол, нипочем мне и это увечье.
Остались позади «о, наконец-то, наконец, добро пожаловать! Игорь, ну вылитый отец. Эх, какой человек был… Земля ему пухом. Машенька, ты у меня, пожалуй, всю мужскую часть исполкома с ума сведешь, невзирая на семейное положение!.. Ордера на комнаты в общежитии получите в жилотделе… Аккредитивы при вас? Октябрина! Дорогуша, будь любезна, отправь в финотдел, пусть банк запросят, чтобы ребятам не мотаться зря… Какая еще помощь нужна, товарищи?..»
Наконец выговорились. Обязательное сказано, бумаги «пошли в работу». Игорь с Машей сидели у длинного стола, крытого зеленым сукном, а Скворцов вышагивал от стены к окну, от гипсового бюста Генералиссимуса до стойки с книгами.
– В общем, дело у вас, ребята, будет такое… – Иван Степанович погладил блестящую лысину, прошелся вновь – тук-тук, тук-тук. – Такое дело, говорю. Карманову без магов плохо, скверно тут у нас без магов. Работы-то непочатый край! Затеяли дорогу строить – бомбу выкопали, да не простую, с магической начинкой! Фрицев работа, будь они неладны… Пока саперов вызывали, пока те сами чародея дельного нашли, неделю полгорода по окрестным селам держали, а вдруг рванет! Потом эпизоотия началась, и тоже – ни одного мага толкового, в области даже сыскать не могли! Как осень – грипп, да злой такой, врачи не справляются, пятеро детишек померло, такие-то дела, во-от…
– Иван Степанович… товарищ Скворцов… – решился наконец Игорь. – Мы с Маш… Мы с товарищем Угаровой тоже ведь не саперы, не врачи. Даже не ветеринары. Мы теоретики.
