Сергей Самаров - Последний день Славена. След Сокола. Книга вторая. Том второй
– Да, ваше королевское величество. Благодаря вашей щедрости и, я бы сказал, мудрости. Хотя и в неожиданную сторону.
– Это как?
– Много веков мои предки, когда-то еще вместе с ваграми, воевали против лютичей, потому что у нас много вопросов о спорных землях. И эти земли до сих пор остаются незаселенными, потому что при попытке лютичей заселить их, мы атакуем лютичей, при попытке поселиться там бодричам лютичи идут в набег. Наши силы всегда были примерно равны, хотя с выходом из союза вагров мое княжество значительно ослабело. Сейчас же решением вашего величества силы моего княжества существенно увеличились. Я думаю, это поможет мне решить многие пограничные вопросы с лютичами.
Король сосредоточенно кивнул.
– Позже, я думаю, мы вернемся к обсуждению этих проблем. Я сам уже многократно думал о лютичах. Они несут проблемы многим соседям. И бодричам, и нам. Но я надеюсь мирно договориться с ними. Если бы я сразу попытался мирно договориться с Бравлином, сейчас бы многое выглядело иначе. Сейчас же тебе предстоит не о лютичах думать, а жестко прибрать к рукам строптивых нордальбингов. Я поддержу любые твои меры, вплоть до переселения их на ту же твою границу с лютичами[81]. Спокойная обстановка в Вагрии и в Нордальбингии – это твоя первоочередная задача. И я надеюсь, что ты с ней справишься. В твои таланты и в таланты твоих полководцев и воевод я верю. При этом, признаюсь тебе, княже, что не все на этом королевском совете поддержали мое решение о передаче тебе таких важных с тактической точки зрения земель. Княжество бодричей, считает кое-кто, слишком усиливается, и может само нанести удар нам в спину, когда у нас будет серьезное положение. Но я тебе верю. Я знаю, княже, что ты не предашь своего короля.
– Ваше величество, – Годослав наклонил голову, и в его голосе послышался даже укор. – Здесь, в вашем совете, сидит мой добрый друг граф Оливье. Я думаю, он может за меня поручиться, если кто-то сомневается в моей порядочности.
– Достаточно того, что за тебя поручаюсь я, – сказал Карл, прекращая разговор, потому что вернулся шевалье дю Ратье, а за ним следом вошли волхв Ставр и паж.
– Разрешите, ваше величество… – спросил Годослав.
– Конечно, – согласился король.
– Есть, Ставр, новости из Рарога?
– Да, княже, гонец прискакал, – Ставр ответил по-славянски, хотя вопрос князь задал на франкском языке. Но этим волхв предоставлял право Годославу самому выбирать из сообщения, что следует сказать королю.
– Говори…
– Он может говорить по-франкски или по латыни? – спросил Карл.
– Он понимает языки почти правильно, но сам говорит с трудом, пользуясь при необходимости только самыми расхожими фразами, ваше величество.
– Тогда ты и переводи.
– Пусть он сначала скажет…
Ставр обеими руками оперся на свой тяжелый посох-дубинку. И говорить начал тихим голосом, чтобы его слышал нормально только один князь Годослав, стоящий рядом. И про этом смотрел Ставр не на князя, а за него, куда-то в противоположную, покрытую большим византийским ковром стену палатки. Годослав знал этот взгляд, потому что его самого Ставр когда-то обучал умению видеть все вокруг, не глядя конкретно на кого-то. И волхв сразу определил, что аббат Алкуин даже со скамьи приподнялся, и голову слегка набок повернул ухом в сторону волхва, чтобы слышать. Значит, был знаком со славянским языком. Ставр знал, кто такой этот аббат, потому что три с половиной года назад разговаривал с ним несколько раз. И слышал, что этот человек имеет большое влияние на короля Карла. Но возможности сообщить князю то, что он заметил, Ставр не имел. Зато имел возможность говорить только то, что следовало сказать в такой обстановке, и что князь обязательно должен был бы передать королю…
* * *Совершать такие долгие и стремительные переходы полк воеводы Славера не привык. В Бьярмии, где полк большую часть своего времени и находился, за один подобный дневной переход можно было бы пройти мимо двух десятков сигнальных и других крепостиц, где была возможность если уж не у печи погреться – печей на всех просто не хватило бы, но хотя бы в спокойной обстановке посидеть у костра. В этом же дальнем походе костры жгли только в темноте – утром и вечером. Славер не желал привлекать к себе внимания. Но больше раздражало не это. Больше раздражало то, что вместо снега в неба часто лил дождь, и только ночами подмораживало. И, остановившись на ночной привал, приходилось сушить промокшую одежду. И следить, чтобы она не обгорела у костра. Делать это приходилось за счет сна. Следовательно, весь полк был катастрофически не выспавшемся, потому что на долю каждого спать ночью приходилось только часа по четыре, не больше. Более свежей выглядела первая сотня. На одном из ночных привалов воевода Славер решил провести ночь в первой сотне. И увидел, что Волынец назначил дежурных, которые следили не только за своей сохнущей одеждой, а и за одеждой других воев. Один десяток с этой задачей легко справлялся.
– На следующую ночь другой десяток поставишь? – спросил воевода Волынца. – Я правильно тебя понял?
– Конечно. Каждую ночь меняемся.
Такие действия были направлены на сохранение сил воев и обеспечение боеспособности. Славер тут же встал, и поочередно стал обходить костры всех восьми сотен полка, чтобы объяснить, как следует чередовать дежурства.
Так ночи стали использоваться с большей пользой для отдыха.
И, несмотря на непогоду, несмотря на грязь и скользкую слякоть, дорога все же преодолевалась быстро. В земле ливов навстречу полку Славера выехал с сильным конным полком местный князь Рейлинг, слегка знакомый воеводе. Через земли Рейлинга проходил обычный путь от восходных славян к закатным, и потому те, кто этим путем пользовался, князя ливов знали. Выступление Рейлинга навстречу с воинами было вполне естественным, потому что передвижение большого полка было уже давно замечено, и днем хорошо был заметен дым, передававший предупреждение об опасности от одной сигнальной крепостицы до другой.
Навстречу князю Рейлингу воевода Славер выехал один, без всякого сопровождения. Сам князь двинулся воеводе навстречу взяв с собой пару воинов. Но князь был уже немолод, и не слишком годился для схватки, и потому ему простительна была такая осторожность.
Не доезжая до возможного места встречи десять локтей, Славер соскочил с седла, попросту бросил повод, зная нрав своего хорошо обученного коня, и встретил князя пешком, почтительно приложив к груди руку. Князь Рейлинг никогда ни числился врагом славян, и даже водил тесную дружбу с кривичами, сам помогая им в трудные времена, и обращаясь за такой же помощью к ним.
– Здравствуй будь, княже, – с подчеркнутым почтением, хотя и не опустив глаза долу, что вообще было бы трудно требовать от воя, сказал Славер. – Если ты помнишь меня…
– Помню, хотя в последний раз мы встречались давно. Ты воевода варягов Славер.
– Да. Я – воевода Славер. И обращаюсь к тебе, как к хозяину здешних дорог, за разрешением пройти через твои земли без вреда для тебя, твоего дома, твоих людей и твоих замыслов, и без помех моему полку.
– Да, мне доложили, что какой-то неизвестный полк идет. Я выехал со своей дружиной навстречу. Времена сейчас такие, что всегда следует соблюдать осторожность. Но я рад, что встретил дружественный полк, а не врага. И разрешаю проход. Далеко ли путь держишь, воевода?
– Нужда заставляет в такую пору, когда даже птицы не хотят летать, добираться за тридевять земель на остров Буян.
– На Буян? А не проще ли тебе было б морем добираться? И подковы коней не растеряешь по дороге, и не устанешь так. Хотя, в такую-то пору, на море сезон штормов, и не каждый на плавание решится. Я понимаю…
– Летом лодьи с Буяна заходят порой к нам в Русу. Но даже не каждый год. Это у вас, в ваших землях, реки не каждую зиму замерзают. А наши реки прочно скованы льдом. И сейчас лодьи стоят на берегу. И вообще до лета ждать я не могу, поскольку получил приказ своего воспитанника доблестного воителя князя Войномира прибыть к нему на остров как можно быстрее. И потому тороплюсь, избегая любой задержки. Я не взял с собой даже сильную часть полка, потому что вои там сидят не на лошадях, а на лосях. Это замедлило бы наше движение.
– Князь Войномир, слышал я, воитель достойный. Так он сейчас на Буяне? Как он оказался так далеко от своего дома, и что за надобность у него там?
– Князь Годослав, родной дядя Войномира, назначил его правителем острова.
Князь Рейлинг покачал головой.
– Тяжелую задачу задал Годослав племяннику. В Арконе[82] испокон веков правят жрецы храма Свентовита. Они даже князя бодричей не всегда уважают, и с его наместниками предпочитают не считаться. Любят быть самостоятельными. А со жрецами бороться не так-то просто.
