Владислав Русанов - Братья крови
– Он заслужил свою судьбу, – жестко произнес Прозоровский, перехватив мой взгляд. – Не беспокойтесь, Анджей Михал. Мой выбор одобрен в Кремле, и не только президентом. Воровать надо меньше.
Я смотрел на безучастно лежавшего на алтаре человека – видимо, его из жалости одурманили легким наркотиком – и не испытывал сострадания. Он выбрал свой путь, когда впервые принял телефонный звонок от Зигфрида и согласился купить похищенный меч. Не думаю, что птенец Чеслава, убитый мною, оставил бы его жить.
Мы занимали места вокруг алтаря. Амвросий в изножье. По правую руку от него – Прозоровский, по левую – Бестужев. Рядом с князем Москвы встали предводитель кровных братьев Тулы и эмиссар смоленского князя, а около Сергея Александровича – мы с Жанной. Дальше расположились оборотень-универсал Пашутин и вербэр Адольф Карлович Крафт, обрусевший немец из Воронежа, потомственный колдун Фома Демьянович Куськин и ведьма Алевтина, кокетливо представлявшаяся только по имени. В голове алтаря замерли трое охотников – Юхан Ойнолайнен, Мамед Зейтуллаев и Богдан Дегтяренко, все трое москвичи. Жгучий брюнет с окладистой бородой Зейтуллаев держал на ладонях меч Александра Невского, обломки которого лучшие кузнецы-реставраторы соединили кузнечной сваркой.
– Полночь близится! – провозгласил Амвросий. – Начнем же, братья и сестры! Охотник! Подай мне меч!
Мамед протянул оружие рукоятью вперед над алтарем. Князь принял его и поднял над головой, устремив клинок острием к небу. Свет луны и звезд окутал сталь, будто дымка.
– Я поворачиваю голову и смотрю в глаза Матери, которая родила меня, – хрипловатым голосом начал Фома Демьяныч. – В глаза Девы, которая любит меня…
– В глаза Старухи, которая ведет меня к мудрости, в дружбе и привязанности. Через твой дар природы – о Богиня! – одари нас обилием в нашей нужде… – звонко подхватила Алевтина.
Крафт, бережно развернув тряпицу, подал колдуну бронзовый кинжал с потемневшим от времени волнистым, как у малайского криса, лезвием.
– Алси ку нуши илани мушити, – нараспев прочитал Амвросий.
– Итти куну алси мушитум каллатум каттумтум, – твердо произнес Сергей Александрович Бестужев.
– Они – разрушительные бури и злобные ветры! Злобный вихрь, предвестник гибельной бури! – выкрикнул Никита Прозоровский.
– Они – могучее племя, Древние, предвестники Чумы! – продолжил вампир-туляк.
– Трононосцы Ниннкигаль. – Это были мои слова. – Они – потоп, опустошающий землю!
– Семь Богов Широких Небес! – Голос Жанны дрожал, она стиснула мои пальцы, но не сбилась. – Семь Богов Широкой Земли! Семь Древних – это они!
Воздух над алтарем дрожал и, казалось, уплотнился. Со всех сторон слышалось ровное тихое гудение. Будто миллион шмелей пробудился от зимней спячки и готовился к вылету, но не мог проломить лед, сковавший землю.
– Семь Богов Силы! Семь Злых Богов! Семь Злых Демонов! – продолжил заклинание Николай Пашутин, тонкий и стройный рядом с дородным вербэром.
– Семь Демонов Угнетения! Семеро в Небесах! Семеро на Земле! – поддержал его Адольф Карлович.
Стон прокатился по лесу. Без ветра затрепетали ветви, посыпались вниз осколки льда и со звоном покатились по насту. Пронзительно закричала ночная птица… Или не птица? Откуда она здесь возьмется посреди зимы?
– Утуг хул! – завизжала ведьма.
– Ала хул! – вторил ей колдун.
– Гидим хул! Мулла хул! Маским хул! – поочередно произнесли строгие охотники.
Сгустившийся воздух ударил в щеку, а в следующий миг мне пришлось упираться в землю покрепче. Жанна схватилась за меня уже двумя руками. Ее волосы трепетали, развеваемые вихрем. Смерч сорвал с шеи Прозоровского белое кашне и унес.
– Зи анна канпа! – срывая голос, кричал Амвросий.
– Зи киа канпа! – не отставал Бестужев.
Колдун Фома занес кинжал.
– Зи дингир энлил ла лугал куркур ра ге канпа!
Клинок опустился, перечеркнув черной молнией горло миллионера Пешкина.
Черная при свете звезд кровь ударила толчком, рассыпалась брызгами, которые не долетели до земли, подхваченные тугим смерчем. Облачко кровавой пыли обожгло мои ноздри, рядом напряглась Жанна, еще не слишком обученная управлять собой.
– Зи дингир нинлил ла нин куркур ра ге канпа! – Голос Амвросия грохотал, как летний гром.
– Зи дингир ниниб ибила эшарраге канпа! – напрягая горло, выкрикнул я.
Благодаря живительной влаге, выплескивающейся из умирающего тела Валентина Валентиновича, воздушный вихрь обрел очертания, напоминая опрокинутый кубок, но вместо его донышка возникла черная бездонная дыра, и звезды, россыпь которых мелькнула там, не имели ничего общего с небом нашего мира.
– Зи дингир нинни нин куркур ра ге канпа!
– Зи дингир а нунна дингир галгалла э не канпа!
Возможно, мне показалось, но в тугих канатах ветров промелькнул призрачный силуэт огромного косматого пса с желтыми глазами и хвостом-морковкой. Следом за ним летели уродливые человечки в полосатых чулках, костлявая старуха с одним огромным глазом, существо, напоминающее разжиревшего кота, но с человеческим лицом, комок спутанной шерсти с распахнутой клыкастой пастью, одетые в зеленые кафтанчики крысы, морщинистые карлики и горбатый одноногий призрак, загребающий воздух широченной босой ступней.
– Зи дингер анна канпа!
– Зи дингир киа канпа!
Сонмище фейри отчаянно сопротивлялось. Их мерзкие мордочки и перекошенные от ярости лица оборачивались к нам, рты беззвучно открывались, исторгая то ли мольбы, то ли проклятия, тела корчились, словно в огне. Но неумолимый, призванный древним заклятием, сдобренный кровью, поддерживаемый волшбой вихрь тащил их, по одному выбрасывая из нашего мира.
«Прочь! – думал я. – Прочь, идите „do djabla“. И оставайтесь там навеки…»
Но в глубине души я знал, что ничего нет вечного под этой луной и этими звездами, что пройдет сто – двести лет, и мы вновь будем стоять плечом к плечу, забыв споры и разногласия, отстаивая чистоту нашего мира. Ведь все мы – кровные братья, оборотни, люди – по эту сторону, а они – по ту.
– Бабабарарара анте малдада!
– Бабабарарара анте геге энене!
Амвросий, глубоко вздохнув, вогнал меч Александра прямо в сердцевину беснующегося смерча. По клинку побежали зеленоватые сполохи, охватили руки киевского князя. Он пошатнулся, но Бестужев с Прозоровским подперли его плечами. Несколько мгновений меч трепетал, словно вытащенная из воды рыба, стремясь вырваться на свободу, но широкие ладони Амвросия держали мертвой хваткой.
Потом все кончилось.
Ветер стих.
Звезды померкли, затянутые набежавшими тучами.
Лес застыл неподвижно, окружая лысый холм.
Мы переглянулись. Никто не произнес ни слова, но все знали – мир стал таким, каким был несколько месяцев назад.
Пора возвращаться.
Возвращаться туда, где никто не поблагодарит. Просто потому, что никто не узнает, что мы сейчас совершили. А мы никому не расскажем.
Ведь закон Великой Тайны еще никто не отменял.
Апрель 2010—ноябрь 2011
Примечания
1
Койф – кольчужный капюшон.
2
И прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим. Ине введи нас во искушение, но избавь нас от лукавого, Ибо Твоё есть Царство и сила и слава во веки. Аминь (лат.).
3
Аннун – в кельтской мифологии изначальная мировая Бездна, место, где есть только Смерть, но где рождается все живое, и Иной Мир, где обретаются боги и где проходит Дорога на чудесный остров западных морей – Аваллон.
4
Прозоровский Никита Григорьевич, князь вампиров Москвы.
5
Сукин сын! Разрази тебя гром! (Польск.)
6
Рыцарская честь (польск.).
7
Майоликовое панно на центральном фасаде гостиницы «Метрополь», созданное по картине М.Врубеля.
8
Князь вампиров города Киева.
9
Скуратов-Бельский Григорий Лукьянович, князь вампиров Таллина.
10
Каминьский Андрей Яковлевич, князь вампиров Львова.
11
Вольфрам Cиверс (1905—1948 гг.) – один из руководителей расовой политики Третьего рейха, генеральный секретарь Аненербе (с 1935 года), штандартенфюрерСС, заместитель председателя управляющего совета директоров научно-исследовательского совета Рейха.
12
Идут к черту (польск.).
13
Т. е. меч крестоносцев.
14
Луи-Франсуа Картье (1819—1904 гг.) – основатель фирмы CartierSA.
15
Альберто Сантос-Дюмон (1873—1932 гг.) – пионер авиации. Родился и умер в Бразилии. Большую часть взрослой жизни провел во Франции.
