Саша Вайсс - Кровь моего врага

Никто не знал, но этот кинжал был подарком, первым бескорыстным даром Исаира. Тирит же распорядился им по-своему. Как всегда. Долго хранил, оберегал от чужих глаз, как память, и наконец, после долгих лет достал и использовал… для службы жрице, для поимки ее ненавистного сына и скорейшего выполнения дела. Для предательства. Тирит задумчиво втянул кровь и облизнул губы. О да, жизнь показала – лучше всего он умел предавать.

Если бы только Исаир знал, что ждало его и девчонку впереди, он бы покончил с ней, а после с собой. В этом Тирит не сомневался ни секунды. Если бы Избранный услышал о том, куда девушку заточат в Исразе и какие опыты станут над ней проводить, он бы задушил ее собственными руками, стараясь лишить подобной участи. Если бы он только мог представить, какое тупое, подобное растению существо из него создадут в Ущелье Кошмаров, он размозжил бы себе голову о прутья.

Но – увы – это знал лишь Тирит. И знание это лежало на его душе подобно гранитному камню.

Когда Исаир открыл глаза, первым, кого он увидел, был Тирит, стоявший за толстыми прутьями решетки. Не обращая внимания ни на хлопья снега, залетавшие за поднятый воротник и таявшие на обнаженной шее, ни на тонкие пряди белых волос, выбившиеся из хвоста и при каждом порыве ветра лезшие в глаза, он просто стоял, скрестив руки на груди. Сжатые губы воина побелели от холода, а странное выражение его лица заставило Исаира проглотить все колкие выражения, вертевшиеся на языке.

На одно краткое мгновение их взгляды встретились, после чего Тирит быстро отвернулся и упер руки в бока.

– Веррин, Дагон, – обратился он к двум дозорным, притулившимся у костра. Больше в лагере не было ни души. Остальные отдыхали в палатках в отдалении, набирая силы перед долгим переходом. – Когда началась ваша смена?

Один из воинов поднял край капюшона и открыл худое, обезображенное шрамом лицо.

– С самого заката, милорд.

– Вы сидите здесь с самого заката и так ничего и не заметили? – Тон Тирита, и так не предвещавший ничего хорошего, стал совсем угрожающим. Исаир невольно напрягся и бережно переложил Мадею на одеяло, расстеленное на обледенелых досках. В случае очередной порции побоев она не должна была пострадать. – Два слепых барана, не иначе. По вашей милости мы все чуть не лишились голов. Идите сюда.

Воины непонимающе переглянулись, но все же поднялись и приблизились к командиру. Тот же указал им на пазы, в которые были утоплены нижние концы прутьев.

– Взгляните сами, – процедил он, не обращая внимания на сверкавшие из-под капюшонов злые глаза.

Дозорные сделали шаг вперед.

Тирит же сделал шаг назад, словно тень, оказавшись за их спинами.

В следующее мгновение голова одного из воинов дернулась вбок, раздался тихий треск шейных позвонков, а тело его задрожало в беззвучных конвульсиях. Второй же воин неуклюже впечатался в решетку клетки, посланный точным пинком. Не успел он заорать, как Исаир уже был рядом и, зажав охраннику рот, со всех сил обрушил его голову на железные прутья. Спустя секунду над ними склонился Тирит и завершил начатое одним точным ударом кинжала. Затем отер испачканное лезвие о плащ мертвого дху и поднялся, внимательно глядя на Исаира.

– Знакомый кинжал.

Тирит пожал плечами.

– Не люблю выкидывать хорошие вещи. – Сунув руку за пазуху, он выудил небольшой ключ и одним движением разорвал серебряную цепочку, на которой тот висел. – Держи.

Согретый кожей Тирита ключ упал в искалеченную ладонь Исаира. Особого приглашения Избранному не требовалось, и, после минутной возни с замком, он уже выводил Мадею из клетки, поддерживая ее, чтобы она не упала. Девушка же повисла грузом на его шее и еле передвигала негнущиеся ноги, так что в итоге ему все же пришлось тащить ее до лошади на руках.

Тирит уже стоял там и седлал гнедую кобылу. Вторая, пегая, была привязана рядом и нетерпеливо переминалась с ноги на ногу, рядом с ней в снегу валялись седло и упряжь.

– Если думаешь, что после этого я тебя прощу, то ты горько ошибаешься.

Тирит обернулся и смерил Исаира взглядом.

– Если ты считаешь, что я это сделал ради твоего прощения, то ты ошибаешься сам. – Он затянул широкие подпруги, затем поежился и накинул отороченный мехом капюшон. – У вас есть чуть меньше получаса. После за вами незамедлительно отправится погоня.

– Я знаю.

– Не сомневаюсь, что знаешь, – столь же нетерпеливо ответил Тирит. – Но иногда бывает не лишним предупредить еще раз.

Молчание сзади прерывалось нетерпеливым фырканьем коня.

– Feyee, Tyrithe.

Тирит чуть улыбнулся и, не оборачиваясь, поднял руку в знак прощания.

– Feyee, Isaiir.

Когда топот копыт позади стих, он вскочил в седло сам и направил кобылу в противоположную сторону, на север, к Ашурскому тракту.

Вскоре Тирит был далеко от лагеря. Он ни разу не обернулся. Ни разу не взглянул назад, вслед Избранным. В этом уже давно не было смысла.

Как жаль, что он не понял этого раньше.

– Теперь ты – один из воинов семьи Ар'хаши. Ты поклялся служить нашей семье, чего бы это тебе ни стоило, и пути назад нет.

– Простите меня, жрица, но… Несмотря на все мое уважение к вашей персоне, я не смогу этого сделать. Исаир узнает.

– Не узнает, если ты будешь достаточно осторожен. У тебя нет выбора, щенок, а у меня нет времени и желания с тобой спорить. Решай сейчас. Либо ты выполняешь мои указания и остаешься рядом с Исаиром, либо возвращаешься к своим умалишенным сестрицам.

– Я… простите…

– Фу… Вытри слезы. Плачущий мужчина – это мерзко.

– Это не слезы. Это, простите за дерзость, аллергия на дым из ваших курильниц. Я… Я согласен.

– Избранные направляются в Эмрад. Все сделано, как вы сказали.

Камень в руке исторгнул вспышку голубого света.

– Прекрасно. Исраз не забудет твоей услуги, будь уверен.

– Надеюсь… – пробормотал Тирит и выкинул все еще светящийся камень в кусты на обочине. Затем ударил кобылу пятками, заставив ее перейти на бег.

Да, жизнь показала – лучше всего он умел предавать.

Глава 19

Идолопоклонник

«…Задолго до возникновения человечества во Внешнем Мире царили Древние – загадочные существа, чей облик до сих пор остается неизвестным по причине отсутствия каких-либо упоминаний и рисунков. Даже эльфы, говоря в своих летописях о Древних, ни разу не упоминают их облик.

Их религия была монотеистична. В отличие от своих создателей, культ Древнего Бога дожил практически до наших дней, приводя в ужас представителей других конфессий. Постоянные кровавые жертвоприношения, извращение человеческой плоти и неведомые неизлечимые болезни были предназначены для возрождения божества, но, по сути, являлись лишь инструментом запугивания в руках жрецов…»

«…Я – последний оставшийся в живых жрец Твой, Боже. Будь со мной, дабы увидеть возвращение этого мира к его истокам. Не покидай меня, ибо хоть я и последний из рода своего, но далеко не слабейший. Ибо существует средство для пробуждения Твоего…»

Хепри Второй пребывал в крайне скверном расположении духа, о чем свидетельствовало нервное постукивание пальцев по каменным подлокотникам. Также он пару раз швырнул кубок с вином в стену с мозаикой, изображавшей охоту царицы Кемет Хрупкой. Правитель любил швырять кубки, это помогало ему успокоиться и приводить мысли в порядок. Удивительно, но в подобные моменты в нем просыпалась невиданная меткость, благодаря чему лицо царицы Кемет было сплошь покрыто выщерблинами и трещинами.

– Неслыханно! Это просто неслыханно и невиданно!

Хепри нетерпеливо поднялся и прошелся к стене, где подобрал смятый от удара кубок. Повертев его в руках, он презрительно швырнул кубок обратно в лужу.

– Распорядись принести еще вина.

Нутху молча кивнул, поднялся с разложенных у трона подушек и неслышно подошел к дверям залы. Сделав соответствующие распоряжения, он вернулся на свое место и вновь превратился в благодарного слушателя. Впрочем, судя по состоянию повелителя, он мог бы обойтись и без советника и наслаждаться криком в гордом одиночестве.

– О, великий Манве, какой отчаянный крах! – Хепри уселся на трон и закинул одну из ног на подлокотник. – Почему вы дали этому выплыть? Почему сейчас каждый житель Исраза знает о существовании Избранных? – Он повернулся к Нутху и впился в него взглядом жирно подведенных глаз. – Ответь.

Советник даже не моргнул.

– Слишком много воинов было задействовано. Боюсь, мы ничего не могли с этим поделать.

Бровь Хепри изогнулась, придав лицу совершенно дикое выражение.

– Хорошо… – протянул он и цапнул кубок с протянутого служанкой подноса. Дождавшись, пока та выйдет, правитель продолжил: – Тогда как быть с людьми?