Стивен Эриксон - Память льда. Том 2
Самое главное, заключил Итковиан, система командования смешанная, а иерархия чинов – нечёткая. Точно как в Капастане, где князь и Совет Масок постоянно мутили воду. Быть может, такова отличительная черта севера и его независимых городов-государств – вернее, так было до малазанского вторжения, заставившего их образовать нечто наподобие конфедерации. Впрочем, даже теперь старые распри и наследственная вражда постоянно подрывают это объединение, к вящему преимуществу захватчиков.
Структура, навязанная Первым Кулаком Малаза сопровождавшим его силам, была более ясной в своём иерархическом порядке. Имперский способ организации Итковиан сразу понял – и, честно говоря, сам установил бы подобный, окажись он на месте Дуджека Однорукого. Командует Первый Кулак. Его заместителями являются Скворец и Хумбролл Тор, продемонстрировавший недавно свою мудрость, настояв на главенстве Дуджека, а также командир Чёрных морантов, которого Итковиан пока не встречал. Эти трое могли рассматриваться как равные по рангу, но различались по роду исполняемых обязанностей.
Итковиан услышал топот копыт и повернулся: вдоль прибрежной полосы к нему скакал Скворец, заместитель малазанского главнокомандующего. Похоже, он останавливался переговорить с художником, поскольку Ормулогун начал торопливо собирать вещи.
Скворец подъехал к нему.
– Доброго дня, Итковиан.
– И вам того же, сударь. Вам от меня что-нибудь нужно?
Бородатый воин пожал плечами, окидывая взглядом окрестности.
– Я ищу Серебряную Лису. Её саму или двух морпехов, которые должны сопровождать её.
– Вы, несомненно, хотите сказать «следят за ней». Они проезжали мимо меня, сначала Серебряная Лиса, затем двое солдат. Поехали на восток.
– Кто-нибудь из них говорил с тобой?
– Нет. Они ехали на некотором расстоянии от меня, и посему проявление учтивости с их стороны было неуместным. Со своей стороны я также не предпринимал попыток поприветствовать их.
Полководец поморщился.
– Что-нибудь не так, сударь?
– Быстрый Бен воспользовался своими Путями, чтобы помочь при переправе. Наши силы уже на другом берегу и готовы к маршу, поскольку нам предстоит долгая дорога.
– Верно. Впрочем, разве Серебряная Лиса не рхиви? Или вы просто хотите соблюсти формальности, попрощавшись с нею?
Скворец нахмурился ещё сильнее.
– Она больше малазанка, чем рхиви. Я хочу попросить её сделать выбор – с кем идти.
– Возможно, она уже выбрала, сударь.
– А может быть, и нет, – ответил Скворец, пристально глядя теперь на что-то к востоку от них.
Итковиан развернулся, но, поскольку он не был верхом, двое всадников появились в его поле зрения чуть позже. Морпехи, приближаются ровным галопом.
Солдаты натянули поводья перед своим командиром.
– Где она? – спросил Скворец.
Воительница справа пожала плечами.
– Мы следовали за ней до побережья. Над линией прибоя – гряда бугристых холмов, вокруг – заболоченные канавы. Она въехала в один из этих холмов, Скворец…
– Въехала прямо в склон одного из них, – уточнила другая. – И исчезла. Не задерживалась и не спрыгивала с лошади. Мы приблизились к тому месту, а там – ничего кроме травы, грязи да камней. Мы потеряли её, но думаю, она этого и хотела.
Командир молчал.
Итковиан ожидал по меньшей мере прочувствованного ругательства, и был впечатлён выдержкой этого человека.
– Хорошо. Едем со мной обратно. Мы переправляемся на тот берег.
– Мы видели Гамблову зверушку, когда ехали сюда.
– Я уже послал его и Гамбла обратно. Они едут в последней повозке, и вам хорошо известны приказы Ормулогуна по поводу его коллекции.
Воительницы кивнули.
– Его коллекции? – переспросил Итковиан. – Как много сцен он зарисовал, пока был в Крепи?
– В Крепи?! – ухмыльнулась одна из воительниц. – Там более восьми сотен холстов, в этой повозке. Это лет за десять-одиннадцать. Дуджек здесь, Дуджек тут, Дуджек даже там, где его не было, но где мог бы быть. Он уже закончил одну картинку – про осаду Капастана, где Дуджек в последний момент влетает на коне в ворота, аж в стременах стоит. Там ещё баргаст из Белолицых – притаился в тени ворот и обирает тело мёртвого паннионца. А в грозовых облаках над городом можно даже лицо Ласиин увидеть, если присмотреться повни…
– Хватит! – прорычал Скворец. – Твои слова, солдат, звучат оскорбительно. Человек перед тобой – это Итковиан.
Усмешка воительницы стал ещё шире, но она умолкла.
– Мы знаем, сэр, – произнесла другая. – Потому она его и дразнит. Такой картины нет, Итковиан. Ормулогун – историк Войска, поскольку другого у нас нет, и ему под страхом смерти приказано передавать всё в точности, вплоть до волосков в носу.
– Езжайте, – сказал им Скворец. – У меня личный разговор с Итковианом.
– Так точно, сэр.
Морпехи ускакали.
– Мои извинения, Итковиан…
– Нет нужды, сударь. Такие мелочи несут приятное облегчение. Признаться, меня порадовало, что они выказали такую раскованность.
– Ну, они так себя ведут только с людьми, которых уважают. Но частенько их понимают ровно наоборот, что ведёт к целому ряду проблем.
– Могу себе представить.
– Хорошо, – угрюмо сказал Скворец. Затем он, к удивлению Итковиана, спешился и шагнул к нему, протягивая свою закованную в железо руку.
– Среди солдат Империи, – сказал он, – которые надевают боевые перчатки для войны и только для войны, не снимать перчатку, чтобы пожать другому руку в мире – редчайший жест.
– Который, как я вижу, тоже частенько понимают с точностью до наоборот, – проговорил Итковиан. – Я же, сударь, понимаю его значение верно, и это – большая честь для меня. – Он пожал руку командира. – Вы слишком много мне при…
– Нет, Итковиан. Жаль только, что ты не поедешь с нами, я бы хотел получше тебя узнать.
– Но мы встретимся в Маурике, сударь.
Скворец кивнул.
– До встречи, Итковиан.
Они разжали руки. Командир вновь вскочил в седло и подобрал поводья. Поколебавшись, он спросил:
– Скажи, Итковиан, все элинцы похожи на тебя?
Тот пожал плечами.
– Я не уникален.
– Тогда берегись дня, когда легионы императрицы перейдут границы твоей родины.
– И когда этот день наступит, будете ли вы вести эти легионы? – спросил Итковиан, приподняв бровь.
Скворец усмехнулся.
– Доброго пути, сэр.
Итковиан смотрел вслед Скворцу, тот скакал по берегу, а копыта его коня выбивали из земли комья зеленоватого песка. Внезапно Итковиан испытал необъяснимую уверенность в том, что они никогда больше не увидятся. Через мгновение он тряхнул головой, прогоняя эту ужасную мысль.
– Ну да, разумеется, Крупп благословит сию компанию своим присутствием!
– Ты не понял, – вздохнул Быстрый Бен. – Это был только вопрос, а не приглашение.
– Бедный чародей утомился, да? Столь много Путей чародейства, всё – дабы подменить собою обыкновенные баржи, нутро которых изъязвили проточные течи. Однако Крупп впечатлён твоим мастерством – подобную пляску Путей, почитай, никогда не доводилось видеть сему скромному наблюдателю. И каждый из них – чистый! Будто чтобы сказать «Тьфу!» глупцу в цепях! Какой дерзновенный вызов! Какой…
– Ох, помолчи, пожалуйста!
Быстрый Бен стоял на северном берегу реки. Грязь покрывала его штаны до середины бёдер: цена за то, что чародей, как только мог, сократил путь для колонн войск, повозок, скота и запасных лошадей. Он ждал только нескольких отставших, в том числе – Скворца. Усталость усугублялась непрерывным нытьём духа Таламандаса, который не покидал своего невидимого насеста на левом плече мага.
«Слишком много силы было высвобождено здесь. Столько, что чересчуры легко заметить. Неосторожно, – шептало чучелко. – По сути, самоубийственно. Увечный бог не может нас не найти. Рад? Проявил удаль? А как же Паннионский Провидец? Уйма ужасных Путей бьются вокруг нас! Показывают, насколько мы неуязвимы для заразы! Думаешь, наши противники будут просто сидеть сложа руки после всего, что они тут увидели?»
– Тихо ты, – пробормотал Быстрый Бен.
Крупп поднял тонкую бровь.
– Одного грубого приказа было довольно, в чём Крупп с высокомерием уверяет жалкого мага!
– Я не тебе. Не обращай внимания. Я просто размышлял вслух.
– Любопытная привычка для мага, верно? И опасная.
– Ты так думаешь? Как насчёт ещё нескольких мыслей вслух, даруджиец? Это умышленная показуха. Я тут проявил силу, именно чтобы растревожить осиные гнёзда. Оба! Неуклюже, с жутким размахом, не таясь! Чтоб громом грохотало для тех, кто ждёт тихого, почти беззвучного топотка мышиных лап и шуршания хвостика. И вот ты гадаешь, зачем же я такое учудил?
– Крупп ни о чём не гадает, кроме, пожалуй, причины, по которой ты столь настойчиво пытаешься объяснить восхитительную обманную тактику сим крикливым чайкам.
