Павел Корнев - Осквернитель
Владелец «Золотого лотоса» попятился, бросивший работу персонал сгрудился у него за спиной. В обеденном зале послышался непонятный шум, Хмурый выглянул туда, сразу вернулся и заявил:
– Порядок. Девчонка у нас.
– Что?! – не поверил я собственным ушам и попросил Вадера: – Проверь.
– В карете, – подсказал головорез.
Карл убежал, а я ткнул ножом в сторону хозяина заведения, но так ничего и не сказал, собираясь с мыслями.
Нашли дочь Густава Сирлина? Здесь?
Но в этом нет никакого смысла!
Никакого, мать его, смысла!
– Приберись здесь, – приказал я однорукому какое-то время спустя, опустил руку с ножом и добавил: – А когда приберешься, подумай о достойной компенсации моего беспокойства. – Вышел из кухни и предупредил Хмурого: – Избавьтесь от него, только без шума.
– Сделаем, – кивнул головорез.
– Но не сегодня. На днях.
– Хорошо.
Сбежав с крыльца, я подскочил к карете и спросил Карла Вадера:
– Ну?
Тот тяжело оперся на трость и подтвердил:
– Это Луиза.
«Проклятье!» – мысленно выругался я.
Что происходит?! К чему были все эти сложности, если девчонку банально продали пахартцам?
Зачем тогда похищать Леопольда? И…
…и тут меня словно киянкой в темечко тюкнули.
Берта! Тьма коснулась Берты, когда спятивший чернокнижник пытался снять с нее лицо, и вытравить проклятие до конца не удалось ни святым отцам, ни нанятой мной ведьме.
Неужели кто-то сообщил об этом Марку, раз он избавился от дочери Густава, продав ее пахартцам?
Больной на всю свою несчастную голову ублюдок!
– Себастьян! – осторожно тронул меня за плечо Карл Вадер. – С тобой все в порядке?
Я поднял глаза к небу, усилием воли закрутил переполнявшую душу скверну в ледяной клубок и только тогда односложно выдавил:
– Нет!
– По тебе и видно.
– Отстань! – Оттолкнув Карла, я забрался в карету и оценивающе глянул на вызволенную из плена девчонку.
Та, высокая и слегка нескладная, с черными волосами и столь же темными, как у отца, глазами, сидела и пристально смотрела на Густава Сирлина. Ни сломленной, ни даже особо напуганной она не казалась. И только когда к нам присоединился Карл Вадер, ее бесстрастное лицо немного оживилось.
– Дядя Карл, так это и есть тот самый Темный сотник? – указала она на Густава. – Он мой отец?
– Да, – подтвердил Карл и обеспокоенно спросил: – С тобой точно все в порядке?
– Кормили отвратительно.
– Вопрос не об этом.
– Переживу, – отрезала девчонка и вновь замкнулась в себе.
Я велел кучеру ехать в порт, прикрыл дверцу и очень мягко произнес:
– Луиза, мне очень важно знать, с тобой еще кого-нибудь держали?
Девчонка сначала глянула на Вадера, потом мотнула головой:
– Нет, никого.
– Ты уверена?
– Не дави на нее, – попросил Густав.
– И в мыслях не было, – ответил я и едва не свалился с лавки, когда карета неожиданно резко замедлила ход.
С улицы донесся разговор на повышенных тонах, дверца слегка приоткрылась, и к нам заглянул Хмурый.
– Облава. Готовьтесь уходить дворами, – тихонько произнес он. – На счет три…
– Обожди, – попросил я и осторожно выглянул на улицу.
Дорогу перегородили несколько верховых стражников, от соседнего перекрестка, отрезая путь отступления, спешили полдюжины вооруженных алебардами бойцов.
– Всем выйти! – рявкнул командир конного патруля.
– Вы не имеете права! – угрюмо пробурчал кучер. – Я везу пахартского вельможу, будет большой скандал!
– Не важно!
– Вы пожалеете, – продолжил настаивать на своем подручный Хмурого. Он понизил голос и с явственной угрозой добавил: – Точно пожалеете…
Командир патруля подался вперед и столь же тихо ответил:
– От меня ничего не зависит. – После выпрямился и вновь рявкнул: – Выходите!
Хмурый беззвучно выругался и потянул меня наружу.
– Пошли! – прошипел он. – Парни прикроют…
– Успокойся! – попросил я и достал пропуск, полученный от болезного господина. – Пусть покажет.
Головорез нахмурился и передал прямоугольник плотной бумаги кучеру.
– Наш гость обладает неприкосновенностью и не обязан выполнять ваши распоряжения! – немедленно воспрянул тот духом.
Густав Сирлин тихонько спросил:
– Это сработает?
– Должно, – ответил я, напряженно прислушиваясь к разговору.
И точно – обошлось. Командир патруля вернул бумажку и начал разворачивать коня.
– Пропустить! – распорядился он.
– Но это карета Себастьяна Шило! – запротестовал какой-то тип в цивильном платье. – У вас приказ!
– А еще у меня выданный канцелярией его величества пропуск! – отрезал стражник, с радостью хватаясь за формальный повод выйти из патовой ситуации. – Пропустить!
Хмурый заскочил на запятки, кучер взмахнул вожжами, и мы беспрепятственно покатили дальше.
Я вытер с лица холодный пот и с облегчением откинулся на спинку сиденья.
– Становится жарковато? – усмехнулся Густав Сирлин.
– Не без этого.
– Останешься на корабле?
– Нет, – отказался я. – Дел по горло.
– Понадобится мое содействие? – уточнил чернокнижник.
– Позже, – не стал отказываться я от помощи и вновь попытался разговорить Луизу, но та ничего полезного сообщить так и не смогла.
Досадно.
Досадно, но несмертельно. Пусть Марк и полагает себя гением, да только зацепок он оставил предостаточно. Найду.
Найду и удавлю.
Я глянул на полностью почерневший браслет и мысленно поправился: «Если успею».
4
В порту надолго задерживаться не стали. Только высадили Карла, Густава и Луизу и покатили обратно в город. Хмурый прямо на ходу перебрался с запяток в карету и предупредил:
– В ресторацию ехать нельзя, была облава, там все вверх дном перевернули. Наших по всему городу шерстят. Пока никого не накрыли, но надо бы на дно залечь от греха подальше.
– Едем к тебе?
– Идеальный вариант, – кивнул головорез. – Хоть и болтают, будто город к юбилею его величества чистят, да только брехня это. Стражники у непонятных шпиков на побегушках, заранее об облавах их в известность не ставят. Так дела не делаются, Себастьян, тебе ли не знать?
– Не делаются, – подтвердил я. – Ты прав, это по мою душу.
Возросшая активность Стражи – без всякого сомнения, ответ на недавний штурм склада. Но что за непонятные шпики? От какого они ведомства?
Я повторил этот вопрос вслух, но Хмурый ничего полезного сообщить не смог.
– Пусть твои парни разузнают, – потребовал я, достал бутылку с полынной настойкой, с сомнением взболтал ее содержимое и убрал обратно. – А пока, ты прав, надо залечь на дно.
«Дном» стало обиталище Хмурого со товарищи – заброшенный доходный дом в самом центре Акульей пасти. Благоразумные люди обходили этот район десятой дорогой, да и стражники в трущобах были гостями нечастыми. Даже реши они устроить полноценную облаву, местное жулье предупредит Хмурого задолго до того, как штурмовые отряды доберутся до его норы.
А раствориться на узеньких улочках или уйти в катакомбы – минутное дело.
Не достанут.
Не достанут – да, но и безвылазно сидеть в этой дыре не выход. Слишком ставки высоки.
– Отправляйся во дворец, – попросил я Хмурого, когда выбрался из кареты во дворе доходного дома, – найди рыжего и скажи, что мне нужно ухо.
– Ухо? – с недоумением переспросил головорез.
– Левое ухо, – подтвердил я. – Ты скажи, он поймет.
Хмурый озадаченно кивнул и велел кучеру гнать во дворец. Они уже выехали на улицу, когда я вспомнил об убранном под сиденье сундуке, но только махнул рукой.
Ничего с ним не будет, в самом-то деле.
– Пойдемте, мастер, – позвал меня один из жуликов. – Я вас провожу.
– Пойдем.
И вслед за парнем я вошел в настоящий лабиринт темных коридоров, проходных комнат, крутых лесенок и непонятных закутков.
Заполучив в свое распоряжение доходный дом, Хмурый первым делом позаботился о том, чтобы вломившимся с улицы чужакам пришлось изрядно поплутать внутри, и в своем стремлении более чем преуспел.
Этот дом теперь полную роту солдат сожрет и добавки потребует; штурмовать его – чистое самоубийство, и всем чинам городской стражи об этом прекрасно известно.
Не сунутся.
Вслед за жуликом поднявшись на верхний, третий этаж, я прошел в гостевую комнату, открыл буфет, зубами выдернул до середины засунутую в бутылку пробку; хлебнул прямо из горла.
Хлебнул, но не почувствовал ровным счетом никакого вкуса.
Тогда уселся на кровать, сделал еще один длинный глоток и отпустил провожатого.
– Свободен. – Но сразу окрикнул: – Нет, стой! Как только Хмурый вернется, пусть сразу зайдет, без промедления. Понял?
