Нана Блик - Лилиан
Я расправила свои шикарные крылья и, глубоко вздохнув, зашагала уверенным шагом, ступая как по застывшим островкам, так и по огненным водам багряных рек. Демоны, встречающиеся на моём пути, падали, ударяя лбом о землю в нестерпимом крике. Они знали, кто я такая. Теперь и я знала это, а самое главное то, что я сейчас, как никогда прежде, гордилась этим. Да, я – Лилиан – дочь своего Отца и единственная в своём роде! Я уникальная и неповторимая! Я гордо подняла голову кверху и шагом истинной наследницы престола продолжила своё путешествие по неиссякаемым просторам недавно обретённой мною Родины. Внутренне для себя я почему-то решила идти к самой большой и смольно-чёрной горе, по склонам которой текут нескончаемые потоки пурпурной крови и слышатся самые громкие пронзительные стоны.
Путь к горе хоть и не был близким, но желание лететь у меня почему-то отсутствовало, видимо, слишком хотела осмотреть свои земли. Огромная долина, пронизанная паутиной мелких кровавых рек, огненные гейзеры, безжизненные окаменевшие островки с чётко вырисовывающимися из камня лицами, бурлящие озёра и жжёные деревья, по стволам которых неиссякаемыми потоками в неистовом ритме льётся кровь, вырисовывали чёткую картину этого мира. Вот таков был мой дом – безжизненная, огненная, кровавая и карающая всех вместе и каждого по отдельности бездна. Я видела людей то и дело всплывающих в бурлящих озёрах, но заново моментально погружаемых в эту пучину. Некоторые сидели на островках и стонали, протягивая ко мне руки. Если реально оценить ситуацию, то людей всё-таки здесь было не так много, как очевидно должно. Вероятно, эта долина является отнюдь не единственным местом пребывания грешников огненной Преисподней. Не захотев больше ни минуты своего времени тратить на ходьбу по долине, я взмахнула крыльями и пролетела над огненной скверной, разгоняя обжигающий воздух. Я видела, как люди, находящиеся подо мной, со стонами протягивали мне свои руки, прося прощения и требуя повторной процедуры покаяния. Я, глубоко вздохнув, устремила свой взгляд только вперёд, не обращая никакого внимания на тщетные попытки грешников коснуться меня, и приземлилась непосредственно у подножия той самой вселяющей наибольший страх в сознания заключённых в долине каторжников мрачной горы.
Смольно-чёрная, покрытая острыми пиками каменных выступов гора источала приятный серный запах, а неиссякаемые потоки кровавых ручьев стекали к моим ногам, образовывая багряную слякоть. Как только я подняла руку в попытке ухватиться за выступ, чтобы вскарабкаться на пологую вершину горы, я услышала тихий шёпот, раздающийся от единственного расположенного у подножия горы жжёного дерева, но визуально источник шёпота я определила не сразу.
– Лили, прошу тебя, подойди! – шёпот усилился, но хрипота и возникший кашель сразу подавили его. Я, немного подумав, решила всё-таки проверить источник столь волнующего меня звука, уж очень знаком показался мне этот охрипший голосок.
Подойдя к дереву, которое, как мне казалось, было выжжено слишком недавно, я присела на корточки и коснулась пальцами землисто-кровавой смеси у самого корня. Дерево дымилось, и чёрный ствол всё ещё был обжигающе горячим, но источника шёпота нигде не было, зато запах грязно-багряного киселя на моих пальцах мне был до боли знаком.
– Я здесь! Посмотри наверх! – тихий шёпот раздался снова, создавая на моём теле волну необъяснимых мурашек.
Я подняла свои глаза кверху, пристально осматривая обгоревший ствол. Широкое вековое дерево с раскидистыми массивными ветками поначалу показалось мне ничем непримечательным, но дойдя своим взглядом до середины ствола, я ужаснулась. Упав на колени, я быстро зажала себе рот, чтобы не оглушить своим криком и без того мучающихся здесь грешников. В том месте, где заканчивался широкий основной ствол дерева, я заметила так хорошо знакомые мне большие графитного цвета глаза Меган. Её лицо с кожей подобной коре дерева, ветками вместо рук и корнями, напоминающими ноги, было обезображено болью. В том месте, где визуально должно было бы находиться детское сердце, зияла чёрная время от времени освещающаяся дыра с глубоким дуплом, из недр которого вырывалось горящее пламя.
– О, Меган! – я была так опустошена, что ни одно слово не приходило мне в голову.
– Тише! Мне тяжело говорить, но, несмотря на это, я всё равно начну первой! – Меган, превозмогая боль, сжала свои ветки так, что они коснулись ствола, а слегка выпученные при этом глазки как маячок сигнализировали о высоком уровне боли. – Лили, прости меня! Знаю, что нет мне прощения за то, что я натворила, но всё же я слепо надеюсь на твою благосклонность.
– Я не понимаю тебя! – от ужаса еле шепча, я так сильно сжимала свою голову в ладонях, словно думая, что если я отпущу руки, то голова оторвётся и покатиться вниз по долине. – Разве это тебе надо просить прощения?
– Да, Лилиан, да! – Меган остановилась, пытаясь прокашляться, но от этого хрипота только увеличивалась. – Это звучит странно, но поверь мне совсем небеспочвенно! Я попытаюсь тебе объяснить, а ты прояви милосердие, которое, теперь я точно знаю, в тебе есть.
– Я попытаюсь! – Я всё-таки отпустила свою голову и сложила дрожащие руки себе на колени.
– Ну, тогда слушай! – Меган ещё раз кашлянула, чтобы шепчущий звук её голоса хотя бы был приятен на слух и начала освещать свою нераскрытую книгу. – Теперь я буду с тобой абсолютна честна. Я никогда, в общем-то, тебя не любила, хоть ты и была моей старшей сестрой. Живя бок о бок с тобой, я всегда ужасно завидовала тебе, в большей степени, наверное, потому, как мне теперь кажется, что родители чрезмерно гордились тобой, ущемляя мои интересы. Ну, а как же тут можно было не гордиться тобой? Ты была умна и красива, а твоему жизнелюбию и целеустремлённости можно было лишь позавидовать. У тебя же всё получалось, за что бы ты ни бралась. Ты получала всё, что хотела, всё, что только могла пожелать. Восторженные улыбки окружающих, их привязанность, а главное, любовь всегда возникали там, где была ты. Даже Дилан, от которого я была без ума, и тот принадлежал лишь тебе. – Меган остановилась, но, закрыв свои помутневшие от слёз глаза, продолжила дальше. – Теперь-то я знаю, что в этом нет ни твоей вины, ни вины окружающих. Теперь я знаю цену, которую мне пришлось заплатить и, поверь мне, это абсолютно не связано с тем, что ты тогда убила меня, дотла сжигая моё и без этого уже мёртвое сердце.
– О чём ты говоришь, Меган, я действительно не понимаю! – шептала я, всё ещё не веря её словам, но зато желание испить всю правду до последней капли заметно обретало силу.
– Знаю, тебе будет трудно представить, но я уже лет в шесть или семь делала твою тряпичную куклу, следуя всем канонам магии Вуду. Теперь-то ты понимаешь то, насколько испорчен был этот милый семилетний ребёнок, стоящий сейчас пред тобою в таком ужасающем, но, по-моему, весьма заслуженном образе. Я даже сыпала наговорённый песок под твою дверь и прятала под твой матрас травы, но только всё было тщетно до тех пор, пока не пришёл Он. – Меган одними губами произнесла: «Прости!», а затем продолжила историю вслух. – Ангел Смерти объяснил мне, как казалось тогда, абсолютно логичные причины, по вине которых мои попытки в твоём направлении не увенчались успехом. Однажды он показал мне Лилиан, истребляющую целые деревни, ещё больше разжигая и без того существующую искру ненависти к тебе. Заочно познакомив меня с Сэмом, он внушил мне историю о том, как ты поработила его, обрекая на нестерпимую муку. Ты только представь, каким монстром ты выглядела в моём испорченном детском сознании. Я вплоть до последней секунды своего существования ненавидела тебя, пока сама под влиянием демона не убила того, кто по моим же словам был в списке твоих новых жертв. И мои когда-то созданные демоном идеалы разом рухнули, обнажая чёрное истинное нутро заблуждения, но в этом была лишь только моя вина. Ослеплённая абсолютно беспочвенной завистью и ненавистью к тебе я позволила демону ещё при собственной жизни уничтожить своё не такое уж и безнадёжное сердце, навсегда очерняя его. – Мой полный отчаяния вздох заставил Меган остановить свой рассказ. – Мне так жаль! Я была слишком юна и глупа и не заметила истинной правды.
– Меган, прошу тебя, перестань просить прощения! – Я подняла руку, прося в немом жесте, её замолчать. – То, что ты делала, было, конечно, абсолютно неправильно, но к чему теперь слёзы? Я давно уже на тебя не сержусь. Сейчас меня мучает лишь один вопрос: я до сих пор не могу понять, почему ты именно здесь?
– Я добровольно отдала свою душу демону, навсегда соединившись с ним воедино, ты же, убив моё тело, которое демону, очевидно, было нужнее, чем мне, освободила мою по глупости проданную душу. А тебе, Лилиан, как никому другому, известно, где должны находиться души людей, отказавшихся от себя, отвернувшихся от Бога и предавших Дьявола. – Меган иронично улыбнулась мне, даже в таком состоянии её улыбка была бесподобна. – Здесь, Лилиан, мне самое место!
