Александр Новичков - Второе пришествие
– Да он кого угодно охмурить может, – фыркнул я и, как оказалось, громко.
– Он не всегда таким был, – покачала головой Лилия. – Его ангельская внешность – это результат сложной магии, изменившей тело и лицо.
– Я слышал что-то подобное, – вспомнил Герман. – Та дворянка кастрировала его за измену, верно?
– Да, – кивнула Лилия.
– Но как он с таким послужным списком смог стать кардиналом? – задумался я. И снова вслух.
– Мало кто знает, что молодой оскопленный маг и кардинал Карл – одно и то же лицо. Он пропадал на несколько лет, а потом вернулся, могущественный и чистый. Его не посмели не взять в орден.
– А дворянка? Если она знала его, то могла помешать ему добиться власти.
– Покончила с собой от горя. Она без оглядки влюбилась в него и не выдержала, когда поняла, что лишила достоинства само воплощение красоты.
– Красота – страшная сила, – подтвердил я. – Лилия, но если ты знаешь, почему не расскажешь об этом в ордене?
– Выполняю последнюю просьбу той дворянки. Она просила не мешать ему. Да и в его деянии нет преступления. Только небольшая ложь. Кардинал Карл любим людьми и помогает им во всем.
– Ее последняя просьба предназначалась тебе? – не понял Герман.
– Всей нашей семье. Дворянка была моей сестрой… старшей. История случилась два года назад…
– Тише, – перебил ее я, почувствовав движение впереди. – Там кто-то есть.
Все остановились и замерли. Было уже темно. Мы снова забыли подыскать место для ночлега, и глубокая ночь наступила раньше, чем мы это осознали.
Но на этот раз мы оказались не в дремучем лесу, а на поле. На пшеничном поле. Где-то рядом должна была находиться деревня. Воспользовавшись небольшой помощью Эфира, я присмотрелся более детально и увидел дома в низине, примерно пятнадцать или двадцать хижин – в большинстве своем полуразвалившихся лачуг. Очевидно, что деревня переживала сейчас не самые лучшие времена.
– Там деревня, – тоже заметил Герман.
– Может, обойдем ее? – предложила Лилия. – Какая-то она подозрительная. Мне как-то не по себе становится.
– Да, – согласился я. – Так будет даже лучше.
Меня не покидало ощущение, что впереди нас кто-то ждет. Кто-то опасный. Кто-то, с кем лучше не встречаться.
И не успели мы сделать даже нескольких шагов, как из темноты на дорогу вышла маленькая девочка. Правда, я не сразу определил, что это именно девочка. Сначала я даже испугался ее, что было очень даже странно. Ей было около восьми лет. Покрытые грязью, перепутанные волосы, спадающие на лицо, изношенная перепачканная одежда, – девочка выглядела так, будто бы за ней с самого рождения никто не ухаживал. Она таращилась на меня огромными зелеными, практически не моргающими, влажными глазами и тряслась, то ли от холода, то ли от страха.
Я двинулся ей навстречу.
– Спасите мою маму, – неожиданно закричала она. – Пожалуйста, спасите!
Я присел на корточки рядом. Посмотрел ей в лицо. Она даже не плакала, просто таращилась на меня своими огромными глазами и чего-то ждала. В них, как ни странно, не было даже намека на надежду, одно лишь безграничное отчаяние.
– Что случилось. Чем я могу помочь? – осторожно спросил я.
– Спасите мою маму. Пожалуйста! – сказала она, но скорее машинально. Кажется, она была невероятно удивлена тем, что я уделил ей внимание.
– Что случилось с твоей мамой?
– Вы действительно хотите помочь? – растерянно спросила она.
– Да, – ответил я и попытался убрать волосы у нее с лица. Она не сопротивлялась, но почему-то смотрела не на меня, а за меня. Я обернулся.
Лилия и Герман замерли, словно гипсовые скульптуры. Они были напуганы. В их глазах читался страх. Они смотрели на девочку, но почему-то боялись ее. Боялись именно ее, потому что рядом никого, кроме нас четверых, не было. Но их подозрительный ступор почему-то показался мне совершенно неважным.
– Так что же случилось с твоей мамой? – продолжил я, не отступая от девочки.
– Моя мама больна. Ей плохо, ей очень плохо, – она вдруг схватила меня за рукав и потянула за собой.
Я снова обернулся. Герман, кажется начал приходить в себя, он даже попытался двинуться за мной, но медленно, как-то слишком уж медленно. Девочка тянула меня через поле по протоптанной тропинке, ведущей к деревне. Лилия встрепенулась, накричала на мага, затем побежала за мной, но мы с девочкой скрылись за деревьями и они исчезли из виду.
Она привела меня к хижине, наверно, самой разваленной во всей деревне. Это был ее дом, потому что она уверенно забежала вовнутрь и только тут, наконец, отпустила мою руку и скрылась в темноте. Чтобы увидеть хоть что-нибудь, мне потребовалось не только время, но и помощь Эфира. А когда я начал различать объекты, сразу же шагнул вперед, и атмосфера странного дома окутала меня, словно я пробил телом пленку мыльного пузыря. В доме было непереносимо душно, стоял устойчивый запах пота, плесени, гнилья и даже, если мне не показалось, человеческих экскрементов.
Но девочка убежала в комнату. Я, кривя носом, направился за ней.
– Ты всегда так хорошо видишь в темноте? – спросил я, надеясь обнаружить ее по голосу.
– Да, всегда, – отозвалась она. – Вот моя мама. Вы ей поможете?
Я подошел к девочке и увидел ее мать, лежащую на куче тряпья, укрытую каким-то заплатанным одеялом с пятнами небрежно оттертой рвоты. Она была сильно измучена, возможно, обезвожена, лицо худое, бледное, глаза впалые, кожа сильно иссушена. Ей, если предположить по возрасту дочери, должно быть всего около тридцати, а выглядела она на все шестьдесят. Из-под одеяла вылезала тонкая, худая рука, за которую держалась девочка, но мать, кажется, даже не чувствовала этого. Я попросил отпустить руку. Пальцы дрожали. Больную трясло.
Память неожиданно всколыхнулась. Воспоминания потекли через разум, словно через сито, отсеивая бесполезную, ненужную информацию и то, что могло пригодиться в лечении, если оно, конечно, еще возможно. Я прикинул возможные симптомы, собрал все доступные сведения: пульс, температуру, частоту ее дыхания и серьезно растерялся. Мне нужен был советчик и информация, больше информации.
– Как тебя зовут? – Я повернулся к девочке, залезшей с ногами на лавку у стены.
– Берта, – отозвалась она, не спуская глаз с маминого лица.
– Так, Берта, сколько твоя мама уже так лежит? Как развивалась болезнь?
– Долго лежит, – отозвалась девочка. – У нее часто болела голова, иногда очень и очень сильно. А половину луны назад она перестала ходить. Я ее поила и кормила, но с вечера мама ничего не ест, не пьет, не говорит. Только лежит и дрожит.
– Так. Подожди минутку, я скоро вернусь.
Хлебнув немного свежего воздуха, я отыскал Германа. Это оказалось несложно. Они с Лилией мялись в центре деревни, возле колодца. Возможно, просто потеряли меня.
– Герман! – позвал я. – Иди сюда.
Маг нехотя последовал за мной.
Мы прошли в комнату. Герман зажал пальцами нос и пробормотал заклинание, призвав небольшой, но довольно яркий огонек, который он повесил над правым плечом.
– Я знаю, что ты хотя бы немного разбираешься в медицине, – бросил я, повторно осматривая больную, желая найти какие-нибудь подсказки к определению болезни.
– Совсем немного, – ответил маг, продолжая зажимать нос. – Я как-то ухаживал за одной студенткой, она медицину изучала, кое-что слышал, запомнил. Но меня однажды на вскрытии вырвало, прямо на покойника… Больше меня на факультет не пускали…
– Первое предположение какое? – перебил его я. – Что за болезнь? Как ее можно вылечить?
– Я не знаю, – пожал плечами он, а затем резко вздрогнул. Я обернулся. Девочка вперила взгляд в мага, и от этого его почему-то охватил ужас.
– Понятно, – решил я, – выйди отсюда. И Берту с собой забери. Я попробую.
– Что попробуешь? – переспросил он, косясь на девочку.
– Берта, – вновь попросил я, – пожалуйста, выйди из комнаты с дядей магом. Мне нужно кое-что проверить.
Она беспрекословно повиновалась. Когда они вышли, я позвал Эфира.
«Лечение невозможно», – немедленно отозвался он.
«Тебе даже неизвестно, что с ней! Что у нее за болезнь?»
«Известно. – Голос демона не передавал эмоций. – Лечение невозможно».
«Что ты заладил-то! Невозможно, невозможно. Сделай хоть что-нибудь!»
«Доступный минимум».
Мои ладони заискрились темнотой. Я чувствовал, как она выделяется через кожу, видел, что она отличается от пустой тьмы, наполняющей дом. Женщина непроизвольно попыталась вырваться, когда я обхватил ее голову, но хватка моя была крепкой. Я ощутил жжение и легкое покалывание в ладонях, когда густая темнота окутывала голову. Больная сдавленно простонала, затем вскрикнула, но через несколько секунд успокоилась. Дыхание ее стало немного мягче.
Я поднял руку и обнаружил на ладони странную смесь из крови, какой-то слизи, и маленьких кусочков костей.
