Людмила Минич - Дети Хедина (антология)
«Хорошо хоть только адрес, а не, например, персональный код, с нее бы сталось», – подумал тогда Кирилл, но по мере чтения он ударился в воспоминания и невольно смягчился, даже «поплыл», хотя особого повода ностальгировать не было.
Он редко приезжал в родные места. Только из-за мамы. Та упорно не желала перебираться ни в Сиэтл, ни в Прагу, не забывая, впрочем, регулярно жаловаться, что он совсем ее оставил, не желает видеть и вообще «зазвездился». Последнее ему не нравилось больше всего, любимый ею сленг начала века отдавал почти что архаикой. Но это еще ничего по сравнению с желанием до конца своих дней не покидать насиженное место лишь потому, что «здесь остаются могилы дорогих ей людей», то есть отца Кирилла, маминых родителей и еще двух-трех родственников, которые тоже шли в расчет. Наверно, это смотрелось бы вполне уместно в середине прошлого столетия, но никак не нынешнего. С другой стороны, частые разговоры по ГС мало чем отличались от полноценных визитов, разве что потрогать собеседника нельзя, потому Кирилл решил оставить все как есть.
И вот пару месяцев назад маме решили поставить импланты, хотя сердце у нее всегда работало как часы. Или почти идеально. Но мониторинг показал, что важная мышца мало-помалу изнашивается, необходима плановая, ничем не примечательная операция – и все восстановится. Ближайшие восемь лет – с гарантией, а если повезет, то и десять-двенадцать. Пришлось всеми правдами и неправдами отложить дела и срочно лететь домой. И надо же, в Центре сердца он встретил Лену Самойленко.
Не узнал ее в белом халате, зато она его – сразу. Разговор получился короткий, почти на ходу. Кирилл преувеличенно интересовался ее жизнью, чтобы самому избежать допроса, вяло обещал как-нибудь состыковаться, потом воспользовался тем, что она спешила, исчез, в тот же день улетел и почти забыл о встрече.
Но Лена не забыла. И это приятно. Обычно бывшие одноклассники растворяются в пространстве сразу после аттестата. А ведь когда-то, до Конвенции, все было иначе. Кирилл слышал, что в самом начале соцсетей поднялся редкостный бум: люди стремились в свою прошлую школьную жизнь, раскапывали, находили. Трудно сейчас поверить, но мама подтверждает, что это чистая правда. Она сама любила подолгу «зависать», болтая с бывшими одноклассниками, похваляясь, перемывая всем косточки и ударяясь в бесполезные воспоминания. А после двадцатого года все постепенно сошло на нет. Кирилл родился в двадцать первом, сразу после Конвенции. Он жил в другом мире, и этот мир нравился ему гораздо больше. Кто бы что ни говорил.
И вот письмо. Если бы оно пришло неделю назад, Кирилл бы спокойно его удалил, но вчера он закончил первичную обкатку очередной своей «гениальной» идеи, был оглушен возможностями, озабочен побочными эффектами и, конечно же, моральной стороной. Как показывает опыт, именно она зачастую отдает тяжелым рикошетом. В общем, ему требовался отдых. Надо отвлечься, успокоиться и через три-четыре дня взглянуть на проблему без лишних эмоций. Нужны были новые впечатления, никак не связанные с работой. Уж отвлекаться так отвлекаться.
Сначала ему показалось, что время для встречи с прошлым не самое лучшее. Валькина годовщина. Но из письма ясно следовало, что за шестнадцать лет очень многое забылось, да и самого-то Вальку по-настоящему уже никто не помнит. Зато ежегодные сборища его памяти для пяти-шести человек до сих пор оставались четко соблюдаемой традицией. Иногда присоединялись «залетные».
Теперь они приглашали Кирилла. И он внезапно решился – новые впечатления вполне можно извлечь из хорошо забытых старых. Кроме того, ему всегда нравились странные совпадения, а случайная встреча с Леной попадала именно в этот разряд.
И пожалел. Письмо читалось так, как будто его желают видеть, будут рады. Оказалось, рада только Лена Самойленко.
На самом же деле Кирилл так легко обманулся, потому что не вспомнил самого важного. Лена всегда была такой… солнечной, что ли. Лучилась мягкостью, вечно разгребала чужие конфликты, мирила случайных спорщиков. Она… всегда все понимала, что бы ни случилось. Она всегда готова была понять. Настолько редкое качество, что Кирилл его больше ни у кого не встречал.
Лена просто решила помочь. Всем сразу. Поверила в то, что время лечит.
Оно лечит только тех, кто этого хочет.
В своем просчете Кирилл убедился еще на подходе к маленькой группке бывших одноклассников. Дежурно улыбнулся одними губами, отвечая их откровенно-оценочным взглядам.
– А вот и наша звезда… – протянул Тимур.
Можно было тут же раскланяться, повернуться и уйти, но обострять и без того напряженную ситуацию и подставлять Лену не хотелось.
Он поплелся вслед за всеми из ухоженного парка в лесную зону. Как только появилось вино, Кирилл понял, зачем забрались в такую глушь, – здесь сохранялись традиции, о которых он давно уже забыл. Пришлось послушно подставить стаканчик.
– Мне чуть-чуть. Только пригубить.
– А что? Здоровье не позволяет?
Вадим с самого начала то ли ссору затевал, то ли просто хотел продемонстрировать чужеродность пришельца.
– Не позволяет, – согласился Кирилл. – Совсем. Но сегодня можно чуть-чуть. За Вальку.
На него впервые посмотрели по-человечески.
– Ну, за его покой тогда. Земля пухом.
Кирилл сделал вид, что тоже глотнул. Старинный ритуал соблюли, потихоньку все разговорились. Как и ожидалось, его расспрашивали мало, друг другом тоже особо не интересовались. Даже на этих коллективных сборищах придерживались неписаного закона невмешательства. Разговор крутился вокруг злосчастного Вальки, по ходу еще и Лиснера – как же без него во всей этой истории, Конвенции «с нечеловеческим лицом». Много лишнего наговорили. Кирилл мешался в разговор минимально, никому ничего не доказывал. Как только начали расходиться, исчез из их жизни без всякого сожаления.
В парке он замедлил шаг, неспешно прошелся по аллее. Теперь можно отдохнуть…
Его нагонял торопливый перестук каблучков.
– Кирилл! Пожалуйста, не обижайся!
Лена чуть не плакала, и он остановился, не стал отговариваться, ссылаясь на дела. Она ведь ни в чем не виновата. Она хотела как лучше.
– Да все нормально, Лена. Какие обиды.
– Не знаю, что на них сегодня нашло!
– Лена, я правда не обиделся. Видишь, абсолютно спокоен. Не притворяюсь нисколько. Ужасного ничего не случилось. Это тебе нужно прийти в себя.
Она перевела дух. И все равно не поверила.
– Сядем?
Кирилл пожал плечами.
– Как хочешь.
В молчании дошли до скамейки, молча сели. Лена несколько раз порывалась что-то сказать, но в самый последний момент не решалась. Наконец не сдержалась:
– Ты их тоже должен понять… Ты понимаешь… Ну, как бы тебе объяснить…
– Я их прекрасно понимаю. Честное слово, – он улыбнулся. – Еще раз повторяю: не обижаюсь. Ни на них, ни на тебя. Тебя, кстати, тоже понимаю. Но если ты хотела нас примирить, то зря. Это все равно что несколько столетий назад мирить христиан и мусульман.
«Вообще-то правильнее было бы сказать «католиков и гугенотов», – подумалось ему. Но вносить поправку Кирилл поленился.
– Ну, это ты… преувеличиваешь. Просто им не повезло…
– Всем сразу? – бросил Кирилл.
– Что?
– Я спрашиваю, всем сразу не повезло? Насколько я понял, никто не собирается сводить счеты с жизнью? Вслед за Валькой.
– Ты зря вот так…
– Я не иронизирую. Я просто ничего о них не знаю, но насколько я заметил, Глузкер и твоя подружка Ксения, они вполне довольны жизнью. И хаяли систему вслед за всеми, за компанию. Вадим… не похож на неудачника, просто зол на всех, и Карл Лиснер здесь совершенно ни при чем. Зоран всегда меня недолюбливал, потому и стремился уколоть, очень грубо и неловко. Но он тоже вполне доволен жизнью. Кто еще? Ты и Тимур. Да, у Тимура что-то явно не сложилось, и теперь он думает, что имеет полное право поливать грязью Лиснера и меня в придачу. Вот насчет тебя… Разрешаешь?
Она неуверенно кивнула.
– Получается, ты всем старалась что-то доказать, чтобы я не очень обижался? Да? Чтобы не чувствовал себя несчастным, лишним и так далее. Встала на защиту. Нашла кучу умных слов, которым сама не веришь, Тимура страшно разозлила. Теперь вон переживаешь. Получается, что это я тебе навредил. Потому что оказался не в том месте. Впредь не повторится.
– Ты… ну… – Лена решительно выдохнула. – Кажется, что все это не с тобой. Как будто ты со стороны наблюдал, вот.
– Частично. Я просто четко формулирую, чтобы мы целый час не сидели и не извинялись друг перед другом.
– Хочешь сказать, что тебе пора? – спросила она резковато.
– Конечно, нет. Лена, теперь я тебя прошу: не обижайся на то, чего не было. Я никуда не тороплюсь, все, что хотел, увидел, уезжаю завтра. Если хочешь поговорить, давай пропустим все ненужное.
– А ты правда на них не?..
Кирилл вздохнул.
– Ты знаешь, с одной стороны, наше общество – система динамичная. С другой – страшно консервативная… или пусть лучше будет инерционная. Парадокс, – он едва заметно усмехнулся, раньше это в голову не приходило. – Вот мировые религии, лет двадцать назад они почти отошли, и как-то сразу, правда?
