Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание
От стражников понеслось возмущенное: «Э, мужик, ты че здесь забыл?» – но быстро прекратилось.
– Понаберут в стражу недоучек, – пробормотал Джен, выдергивая меня из-за угла. – Даже с самым простым заклинанием справиться не в состоянии.
– Это же дворец короля! Я думала, охрана здесь приличная.
«Приличная охрана» мирно лежала за углом. Один – тощий, я бы даже сказала «прозрачный» мужик лет тридцати на вид, с разбитой губой и длинными кривыми пальцами. Второй – жилистый детина лет двадцати, голова похожа на здоровенный арбуз. Толстые щеки выдавали любителя много и часто жевать и не были готовы хоть к какому-то сопротивлению.
– Наш король жаден до безумия, – презрительно хмыкнул Джен, перешагнув через лежащие тела. – Его больше беспокоят размеры казны, нежели собственная безопасность.
Какая глупость. От охраны напрямую зависит размер казны. Ибо если у него везде такая стража, то его сокровищница просто лакомый кусок для воров типа Джена. Столкнись с ними я… побежала бы, наверное, куда глаза глядят. А глядят они у меня далеко.
Коридор по-прежнему петлял, изредка расходясь в разные стороны. Напарник, досконально изучивший план дворца, уверенно шел прямо, никуда не сворачивая.
– Почему тогда его до сих пор не свергли? Или не убили? – спросила я шепотом в расчете, что разговор немного снимет напряжение, навалившееся на меня мертвым грузом.
– Влиятельные люди в Радо предпочитают оставаться в тени, – пояснил Джен. – Король всегда на виду, поэтому занять место Форлыма никто не рвется.
И правда, зачем лишние проблемы типа руководства государством? Лучше тихо управлять своим районом. Проворачивая при этом свои грязные делишки.
Коридор, вильнув последний раз, вывел нас к едва приметной двери. Приоткрыв ее, Джен прильнул к щелочке. Я, затаив дыхание, неотрывно следила за напарником.
– Безобразие, – пробормотал он, – на три километра никого нет. Заходи – бери что хочешь. А потом жалуются, что в городе разгул преступности. Как можно сидеть на попе ровно, зная, что сокровищница находится практически в открытом доступе.
Просто никто не думал о краже из дворца короля, вот и все. Таких «отважных», как мы, еще поискать.
– Идем. – Джен проскользнул в светлый, хорошо освещенный коридор.
На стенах висели гобелены с портретами каких-то исторических лиц. Чуть дальше виднелась огромная фреска, изображавшая батальную сцену. Дракон извергал пламя на группу людей. Высокий темноволосый мужчина стоял во главе группы, выставив руки вперед, ограждая людей от пламени беловатым коконом. Мне вспомнился мой первый день в Радо, когда магистр Айнех отправил меня на бой с драконом, вспомнилось, как меня обдало жаром врезавшегося в невидимую стену пламени. Жуткие ощущения!
Пока я любовалась живописью, Джен возился с очередной, третьей по счету дверью. А я, чтобы хоть как-то отвлечься, стала думать о кинжале. Я ведь так и не узнала, что это за кинжал и для чего он. Самое время выяснить. Под руку говорить не очень хорошо, но другого случая может и не представиться.
– Чем ценен этот кинжал? – тихо спросила я, наблюдая за манипуляциями напарника с замком.
– Он выкован эльфами много веков назад. – Джен полностью погрузился в работу и, казалось, не обращал внимания на смысл моих вопросов.
Мне на ум пришел кинжал, о котором я узнала из истории про Зольда и Магионе. Тот кинжал был необходим для совершения ритуала, чтобы снять проклятие взгляда вечной смерти. Это жертвенный кинжал, им должны были убить человека.
– Почему нельзя просто выковать другой кинжал?
– Потому что нельзя, – ответил напарник с неохотой. – Эльфы, узнав о его назначении, попытались его уничтожить, но магия не способна уничтожить то, что создала сама. – Джен слегка нервничал из-за двери, упорно не желавшей открываться.
Виски запульсировали, мысли лихорадочно забегали. Смутные догадки полезли в голову.
– Так это тот кинжал, который хотел использовать Зольд? – Даже шепот передал мое глубокое возмущение.
– Да.
Меня не посвятили в важную составляющую кражи. В первопричину! Возмущение на несколько мгновений затмило страх, но он, не пожелав оставаться на вторых ролях, быстро вернулся и занял прежние позиции.
Как раз в этот момент дверь поддалась и явила нашему взору сокровищницу. Все здесь было в точности так, как показывала во сне Ирэне. Полочки, ящички, сверкающие украшения. Какая-то часть меня истерично завопила: «Назад пути нет!» – другая же, наоборот, искала предлоги, чтобы сбежать отсюда и никогда больше не вспоминать о дворце, сокровищнице и кинжале.
Входить внутрь Джен не спешил – водил руками в дверном проеме. Я разглядела тонкую, слабо поблескивавшую пленку, заполнявшую все пространство. Довольно необычно видеть то, что не дано увидеть большинству людей.
– А я их недооценил… – еле слышно проговорил напарник, продолжая выполнять какие-то пассы.
Воображение услужливо нарисовало картинку: вот Джен шагает внутрь и осыпается пеплом на пол. Или: Джен перешагивает через порог, и его парализует током, я пытаюсь его вытащить, но сил не хватает, и я сажусь рядом с ним и жду, когда нас постигнет кара.
Затолкав «страшилки» в самый дальний и темный угол сознания, вернулась к своим вопросам.
– Кому понадобился кинжал для ритуала? – спросила я требовательно.
Напарник коротко взглянул на меня и вернулся к работе, так ничего и не ответив.
– Кому понадобился кинжал? – еще настойчивей повторила я, желая непременно докопаться до истины.
– Я не могу сказать.
Не может сказать! Зато я могу. Если этот кинжал кому-то понадобился, значит, будет жертва, с помощью которой совершат ритуал. А значит, мы являемся пособниками убийства! Я не хочу, чтобы всю оставшуюся жизнь меня грызла совесть, не хочу жить, зная, что фактически подписала смертный приговор ни в чем не повинному человеку.
– Кто в королевской семье светлый?
– Рэне, хватит болтать, займись делом!
Джен имел в виду наблюдение. А я и наблюдаю. Наблюдаю! Как мой друг взламывает королевскую сокровищницу, отказываясь отвечать на мои вопросы.
– Кто в королевской семье светлый?!
Мы люди не гордые, вопрос и повторить можем. Два, три раза, если потребуется, то и все пятнадцать.
– Принц Уиллис. – Джен метнул на меня строгий взгляд. – Ну что, довольна? Работаем дальше!
Значит, есть… Есть светлый. Мои догадки верны. И я…
– Я не буду красть этот кинжал.
Джен скривился:
– Дорогая моя, ты издеваешься? Мы вот-вот проникнем в королевскую сокровищницу, и ты говоришь, что не будешь красть кинжал?!
Я просто кивнула, без лишних комментариев.
– Рэне, ты со… – Джен замолк на середине слова.
Я тоже насторожилась.
С обеих сторон начали доноситься звуки сотен шагов и шорох одежды… Дыхание сразу же участилось, ноги приросли к полу.
– Твою… бездну! – выругался напарник и, схватив меня за руку, кинулся к двери, из которой мы вышли.
Кажется, стража здесь все-таки есть… И многочисленная.
Сердце гулко забилось в груди, отдаваясь звоном в ушах. Расстояние до двери, не превышавшее ста метров, показалось мне длиною в несколько километров. С этой стороны дверь сливалась со стенами, так что найти ее еще надо было постараться. Джен позаботился об этом и оставил на ее краю металлический крюк.
Когда мы забежали в лабиринт, шаги совсем приблизились. Меня охватил безотчетный страх, в голове засела навязчивая мысль о конце нашего бренного существования. Ведя внутреннюю борьбу сама с собой, я побежала вперед, вложив в этот забег все накопленные силы. За спиной я слышала дыхание напарника; иногда оно пропадало, а через какое-то время вновь возникало. Джен периодически останавливался, проверяя, идут за нами или нет. Я была уверена – идут. Не могут не идти. Поджилки у меня просто так не трясутся.
Преследователей стало слышно отчетливо. Радовало одно: бежать всей толпой они не смогут, только по одному, друг за другом. Можно считать, что шансы в какой-то степени уравнялись. Но спокойствия это не прибавляло. А тут еще невыносимая духота…
Я бежала, прокручивая в памяти самые яркие эпизоды своей жизни. Прощаться с ней еще рано, но кто знает – не будет ли через минуту уже поздно.
Помню, первого сентября одна девочка из моего класса потеряла портфель. Я, как Шерлок Холмс, затеяла розыски. Опросила всех возможных свидетелей, даже к директору, Николаю Петровичу, не постеснялась подойти и поинтересоваться, причастен он к пропаже портфеля или нет. Мама с папой были красные, как помидоры. Зато на записи торжественной линейки я мелькала в кадре чаще других.
Еще запомнился случай в десятом классе. Ко мне постоянно приставал Эдик Селезнев: это ты не знаешь, это ты неправильно делаешь. Потеряв терпение, я приставила его к школьному шкафу, достала заранее приготовленные дротики и сказала: либо извиняйся, либо какая-то часть твоего тела останется на стенке шкафа. Эдик предупреждение всерьез не воспринял и засмеялся. Первый дротик воткнулся в паре миллиметров от его левого уха, и Эдик выпучил глаза: «Лиса, ты что?» Второй дротик полетел в сторону правого уха. Истошное «Лис, я пошутил!» меня не устроило, и я запустила еще один дротик, но уже целясь в его «корень». Перспектива остаться без такого важного органа напугала Эдика больше, чем отсутствие ушей, и в мой адрес сразу посыпались извинения, в искренности которых я не сомневалась, поскольку в руках у меня еще оставалось три дротика.
