Джо Аберкромби - Полукороль
— Я больше не принц, — сказал Ярви, — а в остальном, да. Ты Йоверфелл?
Работорговец надулся от гордости, что его знают.
— И в самом деле, это я, и весьма почтен вашим визитом! Могу я узнать, какие рабы вам…
— Имя Анкран что-то тебе говорит?
Торговец глянул на Ральфа, который угрюмо и твердо стоял, заткнув большие пальцы за портупею с серебряной пряжкой.
— Анкран?
— Позволь мне освежить твою память, как вонь твоего заведения освежила мою. Ты продал человека по имени Анкран, а потом вымогал у него деньги за то, что содержал его жену и ребенка.
Йоверфелл прочистил горло.
— Я не нарушал закона…
— И я не нарушу, когда потребую с тебя долги.
Лицо торговца обесцветилось.
— Я вам ничего не должен…
Ярви хихикнул.
— Мне? Нет. Но моя мать, Лаитлин, вскоре снова станет Золотой Королевой Гетланда и держателем ключа от сокровищницы… Как я понимаю, ты ей немного задолжал?
Кадык на шее торговца дернулся, когда он сглотнул.
— Я самый преданный слуга моей королевы…
— Ее раб, как я бы тебя назвал. Если ты продашь все, чем владеешь, это и близко не покроет то, что ты ей должен.
— Ладно, ее раб, почему бы и нет? — Йоверфелл горько фыркнул. — Раз уж вы заинтересовались моими делами, то это из-за процентов по ее займу я выжимал из Анкрана все, что возможно. Я не хотел этого делать…
— Но ты отбросил свои желания, — сказал Ярви. — Как благородно.
— Что вам нужно?
— Давай начнем с женщины и ее ребенка.
— Очень хорошо. — Опустив глаза к земле, торговец зашаркал в тень. Ярви посмотрел на Ральфа, старый воин приподнял брови, и рабы наблюдали за ними в молчании. Ярви показалось, что один улыбается.
Он не знал, чего ждал. Выдающуюся красоту, ошеломляющую грацию или что-то, что поразит его прямо в сердце. Но семья Анкрана выглядела обыденно. Как и все люди, для тех, кто их не знает. Мать была невысокой и хрупкой и вызывающе держала подбородок. У сына были рыжеватые волосы, как у отца, и он не поднимал глаз.
Йоверфелл подтолкнул их вперед, а потом нервно подергал одну руку другой.
— Здоровые и холеные, как и было обещано. Они ваши, в подарок, конечно, с моими наилучшими пожеланиями.
— Пожелания можешь оставить себе, — сказал Ярви. — Теперь ты здесь соберешься и перенесешь свое предприятие в Вульсгард.
— Вульсгард?
— Да. Там много работорговцев, и ты будешь совсем как дома.
— Но почему?
— Так ты сможешь следить за делами Гром-гил-Горма. Говорят, что дом врага надо знать лучше, чем свой.
Ральф одобрительно поворчал, немного выпятил грудь и пошевелил пальцами за портупеей.
— Будет так, — сказал Ярви, — или тебя продадут в твоей же лавке. — Какую цену за тебя дадут, как думаешь?
Йоверфелл прочистил горло.
— Я отдам распоряжения.
— Быстро, — сказал Ярви, вышел из этого вонючего места, встал на воздухе и закрыл глаза.
— Значит, вы… наш новый хозяин?
Жена Анкрана стояла возле него, засунув палец в ошейник.
— Нет. Меня зовут Ярви, это Ральф.
— Мы были друзьями твоего мужа, — сказал Ральф, взъерошив волосы мальчику, что тому было не слишком приятно.
— Где? — спросила она. — Где Анкран?
Ярви сглотнул, раздумывая, как выдать новости, подыскивая верные слова…
— Мертв, — просто сказал Ральф.
— Мне жаль, — добавил Ярви. — Он умер, спасая мою жизнь, что даже мне кажется невыгодной сделкой. Но вы свободны.
— Свободны? — пробормотала она.
— Да.
— Я не хочу быть свободной, я хочу быть в безопасности.
Ярви удивленно посмотрел на нее, а потом почувствовал, что его рот скривился в грустной улыбке.
— Думаю, мне пригодится служанка, если ты хочешь работать.
— Я всегда ей была, — сказала она.
Ярви остановился у лавки кузнеца и бросил монету на настил с инструментами корабельщика. Одну из первых монет нового образца — круглую и совершенную, с отчеканенным на одной стороне хмурым лицом его матери.
— Сними их ошейники, — сказал он.
Семья Анкрана не поблагодарила за освобождение, но звон молотка по зубилу был достаточной благодарностью для Ярви. Ральф наблюдал, поставив одну ногу на низкую стену и скрестив руки на колене.
— Я не знаток добродетели.
— А кто знаток?
— Но по мне это хорошее дело.
— Никому не говори, это разрушит мою репутацию. — Ярви заметил, что на него через площадь таращится старуха. Он улыбнулся в ответ, помахал рукой и смотрел, как она, бормоча, поспешно удирает прочь. — Похоже, я для этого города стал злодеем.
— Если жизнь меня чему и научила, так это тому, что никаких злодеев нет. Лишь люди, которые делают все, на что способны.
— То, на что был способен я, оказалось пагубным.
— Могло быть намного хуже. — Ральф скрутил язык и плюнул. — А ты молод. Попробуй еще раз. Может, получится лучше.
Ярви сощурился и посмотрел на старого воина.
— Когда ты стал мудрым?
— Я всегда был необычайно проницательным, но ты был ослеплен своим умом.
— Обычная беда королей. К счастью, я достаточно молод, чтобы научиться и смирению.
— Хорошо, что хоть кто-то из нас молод.
— А чем ты собираешься заняться в свои сумеречные годы? — спросил Ярви.
— Так получилось, что великий король Утил предложил мне место в своей охране.
— О, зловоние почестей! И ты согласился?
— Я сказал «нет».
— Правда?
— Почести — награда для дураков, а у меня есть ощущение, что Утил из тех господ, вокруг которых слуги всегда умирают.
— Все мудрее и мудрее, — сказал Ярви.
— До недавнего времени я думал, что моя жизнь кончена, но теперь, когда она снова началась, мне не очень-то хочется оборвать ее побыстрее. — Ярви посмотрел на него и увидел, что Ральф смотрит в ответ. — Подумал, может тебе понадобится напарник по веслу?
— Мне?
— Чего не смогут добиться вместе однорукий министр и бандит, чьи лучшие годы прошли лет пятнадцать назад?
С последним ударом ошейник раскрылся, и сын Анкрана встал, моргая и потирая шею. А его мать обняла его и поцеловала в волосы.
— Я не одинок, — пробормотал Ярви.
Ральф положил руку ему на плечо и крепко сжал.
— Пока я жив, это точно, напарник.
Это было великое событие.
Множество влиятельных фамилий из дальних провинций Гетланда вероятно разозлились, что новости о возвращении короля Утила едва дошли до них, когда он уже женился, и что им не выпало шанса внести значительный вклад в событие, которое будет жить в памяти так долго.
Несомненно, всемогущий Верховный Король на своем высоком стуле в Скекенхаусе, не говоря уж о всезнающей Праматери Вексен подле него, были далеко не рады новостям, на что настойчиво указывала Мать Гандринг.
Но мать Ярви отмахнулась от всех возражений и сказала: «Их гнев для меня — прах». Она снова была Золотой Королевой. Стоило ей лишь сказать, и это тут же исполнялось.
Так что статуи в Зале Богов украсили первыми весенними цветами; куча свадебных подарков лежала в ярком изобилии у Черного Стула; и люди собрались под куполом так плотно, словно овцы на зимовье; и сам воздух был затуманен от их дыхания.
Благословенная пара пела обещания друг другу под взорами богов и людей. Столбы света от купола сверху высекали огонь на полированных доспехах короля и обескураживающих украшениях королевы. И все аплодировали, хотя, по мнению Ярви, певческий голос короля был не очень, да и у королевы не многим лучше. Затем Бриньольф пробубнил свое самое замысловатое благословление из всех, что это священное место когда-либо видело. А Мать Гандринг рядом с ним нетерпеливо опиралась на свой посох, и каждый колокол в городе внизу весело звенел.
О, счастливый день!
Как Утил мог быть недовольным? У него был Черный Стул и лучшая жена из всех, о ком мог мечтать мужчина, которую домогался сам Верховный Король. Как могла не радоваться Лаитлин? На ее цепочке снова висел украшенный драгоценными камнями ключ от сокровищницы Гетланда, а священников Единого Бога вытащили из ее монетного двора и кнутом прогнали через Торлби в море. Как было не веселиться народу Гетланда? У них был король из железа и королева из золота, правители, которым можно доверять и которыми можно гордиться. Правители, которые быть может, плохо поют, но каждый с двумя руками.
И несмотря на их счастье — или скорее из-за него — Ярви вряд ли наслаждался свадьбой матери больше, чем сожжением отца. Того события Ярви не мог избежать. Если кто и заметил, что он сбежал с этого, несомненно, они бы не огорчились.
Погода снаружи лучше подходила его настроению, чем духота с ароматом цветов внутри. В этот день дул ищущий ветер с серого моря, который завывал среди зубцов цитадели и бил Ярви соленым дождем, когда он шагал по истертым ступеням и вдоль пустых дорожек.
