Николай Побережник - Гнев изгнанников
– Что делать с Ицканом?
– А он выжил после пыток? – удивилась Скади.
– Да.
– В подвалах остались еще заговорщики из непокорных родов?
– Да, через три дня казнь.
– Хм… Очень хорошо. А что князь?
– В своих покоях, пьян… который день уже.
– Возьмите нескольких наемников, что прибыли наниматься в судейскую стражу, они, должно быть, сейчас веселятся в одной из харчевен посада, приведите их в подвал, убейте, но так, чтобы как в бою, потом отнесите их в покои к князю, вложите Талесу в руки меч и убейте, а Ицкана выставьте главным заговорщиком против князя, – все это Скади сказала медленно и тихо, вглядываясь в темноту ночи поверх крыш старых домов Городища.
– Понимаю… – Стак задумался.
– Язык ему вырвать не забудьте! Кто теперь вместо Корена председатель суда?
– Они еще не провели Совет.
– Передай им, что если они не поторопятся с выбором нового судьи… – Скади закрыла ставню и развернулась к наместнику: – Передай им, что времени у них нет, пусть решат и представят мне утром нового председателя суда!
– Слушаюсь!
– Ступайте, наместник, у меня завтра трудный день – придется много плакать и убиваться горем.
На рассвете в старой крепости Городища поднялся переполох. Били в тревожный колокол, доносились крики и звон металла. Стряпухи, что уже возились на кухне, испуганно причитая, высыпали во внутренний двор – колодец.
– От покоев княжеских шум-то, – задрав голову, сказала одна из них и закрыла рот ладонью, – что же это?
– Измена! – донеслось сверху, а через минуту звуки боя и звон мечей стих.
– Князь Талес убит! – пробежал через внутренний двор один из караульных крепости, бряцая доспехами.
Солнце не желало показывать свой лик в этот день. Над Городищем висели серые тучи, они стелились по небу до самого горизонта вокруг. Форт опустел, и все иноземные всадники и пехотинцы были заняты в оцеплении Городища и посада, а также в разъездах и уличных патрулях. На улицах было мало людей, посад и торговые ряды замерли в тишине. Крупными хлопьями на помост падал снег, который тут же впитывал в себя кровь. К плахе подвели очередного приговоренного, высокого мужчину в изорванных, некогда дорогих одеждах.
– Милес из рода Чревона, из многодворца у Красного леса, за отступничество приговорен к смерти! – круглый, как шар, Хранитель – новый председатель суда, трясущимися руками с пальцами-колбасками держал свиток и оглашал приговор: – В наказание всему роду, многодворец и окрестные земли теперь переходят в земельную казну княжества… эм… империи!
Председатель суда кивнул палачу, и тот подвел мужчину к плахе, толпа на базарной площади замерла, двуручный меч в руках палача сначала застыл острием к небу, а потом полетел вниз… толпа охнула, отсеченная голова упала под плаху, к пяти другим. Толпа вдохнула, кто-то хихикнул в леденящей тишине, где-то всхлипнула женщина.
– Ицкан, изменщик и клятвопреступник! – Хранитель получил от помощника последний свиток и теперь читал его: – Опозоривший орден Хранителей и свой род, подговоривший на убийство князя наемников из хартских земель, продавшийся бунтовщикам и отступникам, приговорен к смерти!
Ицкана на помост приволокли двое караульных и уложили на плаху. Он уже почти не дышал, окровавленное лицо заплыло от синяков. Толпа затихла, глядя, как палач пару раз приложил меч к шее Ицкана, замахнулся и рубанул.
– Смерть хартам! – крикнул кто-то из подворотни, и толпа подхватила:
– Смерть отступникам! Смерть хартам!
Скади отпила вина из серебряного кубка, стоя у окна в своих покоях, и довольно улыбнулась.
– Все получилось так, как вы хотели, – наместник стоял рядом и тоже держал в руке кубок с вином.
– Да. Пошлите из форта отряд всадников в земли Желтого озера, пусть привезут леди-наставницу, она, должно быть, уже перестала оплакивать этого самонадеянного Корена… Пусть привезут ее сюда, мне тут скучно теперь будет без моего князя.
– Может… – начал было наместник Стак, но осекся.
– Говорите, – Скади повернулась к нему и вопросительно посмотрела.
– Осмелюсь предложить вам вернуться в империю, пока наша армия не наведет порядок в Трехречье.
– Мне что-то угрожает здесь, среди этого дикого сброда?
– Просто мне так будет спокойнее выполнять те приказы, которые получил от вас.
– Это теперь тоже земли империи, и я должна знать, что здесь происходит! Мне нужно готовить экспедицию в горы и на запад!
– Но, моя императрица…
– Если считаете, что мне тут что-то угрожает, усильте караулы, вы поняли?
– Да, моя императрица, – Стак опустил кубок на стол, – позвольте идти?
– Позволяю, а за наставницей пошлите сегодня же!
– Слушаюсь.
Этой же ночью в Городище сгорело несколько дворов, что торговали с хартами, а те хартские купцы, ремесленники и торговцы, что проживали в посаде, были забиты разгоряченной толпой, и дома их разорены.
О том, что произошло с князем и кто виноват во всех бедах Трехречья, спустя несколько дней говорили в самых захудалых харчевнях постоялых дворов. Эти пересказы обрастали слухами и выдумками и расползались дальше – до границ хартских земель, к Желтому камню на западе и к дальним пограничным заставам у Икербских гор на юге.
Глава тридцать седьмая
На пути в Шахар
Две крупные стаи болотных котов присоединились ко мне на второй день пути по болотам, а накануне вечером, после ужина, я, если можно так сказать – медитировал. Нет, не сидел в позе «лотоса», обставившись благовониями. Просто, когда лег спать, я стал «громко думать» о том, что мне нужны еще помощники. Пытался призвать возможных обитателей болот, мысленно формулируя свои просьбы, именно просьбы, так как приказывать котам бесполезно – фыркнет, рыкнет, дернет хвостом и пойдет по своим делам.
К реке, что несет к болотам чистые и теплые воды, я вышел через неделю с приличной компанией – около семидесяти особей болотных котов. Рыжий, находясь под седлом, излучал какую-то гордость и важность, было видно, как присоединившиеся к нам особи, пусть не сразу, но приняли его за нового вожака. Меня восприняли как данность, то есть вот есть некто, кто о чем-то просит, и эти просьбы надо выполнять, животные не понимали, почему, а я в который раз благодарил Чернаву… Где же она?
На очередном ужине я снова «включил режим оповещения», и на утро был удивлен результатом – котов стало в два раза больше, и потом, когда мы двинулись в сторону Шахара, к нам присоединились еще несколько стай. Таким образом, когда я вышел на поляну, откуда можно было видеть дозорную башню Шахара, меня сопровождало около четырехсот особей болотных котов.
– Всем спасибо, все свободны. Далеко не расходиться, местными не закусывать, меж собой мордобоя не устраивать, – спешившись, сказал я.
Сказал, но подумал, обращаясь к животным, совсем иначе. Коты меня поняли, стаями стали расходиться по лесу, и спустя несколько минут я остался лишь в компании Рыжего и его раненого друга, который, к слову, уже почти не хромал и вполне пришел в себя.
– Пойдем, проводите, – сказал я и направился в сторону Шахара, – далеко не уходите, скоро будет много дел.
Спустя несколько минут я почувствовал на себе взгляд, а минутой позже увидел меж деревьев силуэты шахарских «лесных теней». До жертвенного камня оставалось идти не так далеко, я закинул на плечи ранец, отвязал баул от седла, ну и, собственно, расседлал кота.
– Беги, – я запустил в шерсть на груди Рыжего пятерню, – далеко только не убегай.
Кот понял мою просьбу, сильно боднул головой меня в плечо и в три прыжка скрылся в лесу.
Я повернулся налево, снова почувствовав на себе взгляд. Кессар вышел из-за дерева, внимательно осмотрел меня, приветственно поднял руку и сказал:
– С возвращением, Бэли.
– И я рад видеть тебя, – сделал я шаг ему навстречу с баулом, ранцем и охапкой зимней одежды, – седло пусть люди твои шорникам отнесут.
Кессар указал жестом на седло двоим своим следопытам, и они, поняв командира без слов, выполнили приказ, ну и мы пошли вперед, по звериной тропе.
– Как Дарина? – не выдержал я.
– Ее все любят, помогают и делают всё, о чем ты ее просил. Сам все увидишь, сделано много.
– Лодки?
– Мы их относим из Шахара и выкладываем вдоль западной тропы к озеру, но их еще мало, на всех не хватит, чтобы быстро пересечь Чистое озеро.
– Завтра отведешь меня на тропу, сам посмотрю.
– Отведу, – Кессар кивнул, немного замялся и спросил: – Что там, за озером?
– Все примерно так, как я и предполагал, но возможно, народ Шахара обретет союзников.
– Каких? – Кессар даже остановился и удивленно посмотрел на меня.
– Хартские земли подняли бунт против иноземцев. Харты добрый и честный народ, поможем им – поможем себе.
– Но чтобы дойти до хартских земель, надо пересечь земли княжества.
– Верно, – я улыбнулся и похлопал Кессара по плечу, – пойдем, все завтра. А сейчас я хочу поскорее увидеть Дарину, отмыться и поесть горячего.
