Макс Корбин - Гринвуд

– Восток-юго-восток. – Со своим зрением Лиам не нуждался в подсказке, сам видел очертания качающейся на волнах фигуры. От качки, однако, рябело в глазах и рассмотреть толком не мог. А вот Финли смог. От зелья зрачки расширились, глаза что два черных провала.

– Капитан, обойдите, коли жизнь дорога.

– Опять угрозы? Послушайте…

– Нет, это вы меня послушайте! Ундина[14].

– Вилли, сбегай за трубой, – приказал капитан, посудина качнулась левее. Капитан решил идти севернее.

Когда Вилли принес футляр с трубой, стало понятно, почему капитан не носит его с собой. Инструмент изумителен, прост, строг в очертаниях, но чувствовалось: далеко не дешевка. А главное – клеймо одного из знаменитейших рукийских дореволюционных мастеров. Такой трубой светить не стоило, еще, чего доброго, ведьмоловы придерутся.

– Неужто Буайе, сэр?

– Буайе?

– Рукийский оптик. Дореволюционный. Он не зачаровывал, как другие, а магию применял только в процессе изготовления линз. От этого стекла приобретали невероятно правильную форму.

– В ней нет магии.

– И не должно быть. Таков замысел Буайе.

– Трубу проиграл в карты ализонец, ни о каких Буайе я слыхом не слыхал, – приложил окуляр к глазу. – Черт! Действительно ундина. Откуда так близко к материку?

– Теперь воды для них безопасны, а значит, вы, капитан, станете зарабатывать больше.

– Если только одна из красавиц не утащит меня на дно. Почему воды вдруг стали безопасны для тварей?

– Падуб и Дуб ушли вместе с Кеннетом IV, раньше эти моря были под их защитой.

– Тебе-то откуда известно?

Вопрос Финли проигнорировал.

– Теперь дикие фэйри, могут разгуляться не на шутку.

– Но ведь на суше фэйри почти истреблены.

– Крысы плавают, капитан, но не так далеко. До этих фэйри не доберутся, будьте уверены. Кроме того, не все ундины утаскивают моряков на дно.

– Из каких эта?

– Желаете проверить?

– Нет, увольте.

Глава 72

– Знаешь, почему еще я выбрал Рукию? – Финли подобрал на песке затейливую ракушку. – Почему именно Сент-Иви? – глянул он вслед удаляющейся «Дурнушке».

– Сейчас расскажешь, – ответил Лиам, задумчиво глядя на бессознательное тело министра.

– Около четырех лет назад в Сент-Иви начали пропадать дети. Парни и девушки тринадцати-четырнадцати лет. Тогда это был богатый приморский город, который чудом миновали все поветрия.

– Все? – даже Дуги искренне удивился, открыв свой клыкастый рот. – У нас пять было, а по материку вроде семь прошло?

– Семь, и все мимо Сент-Иви.

– В чем причина?

– Жители просили защиты у фэйри.

– Но мы давно не так сильны…

– Дуги, тебе известно, что короли позволили остаться некоторым самым преданным вассалам и освободили их от клятв?

– Здесь ши?

– Ши? – переспросил Лиам.

– Это как у вас пэр.

– Здесь герцог Сильверхорн.

– Святые небеса… – Дуги был поражен.

– Я чего-то не понимаю? Откуда столько эмоций? – спросил Лиам.

– Сильверхорн был главнокомандующим светлого воинства… Как вы о нем узнали?

– Узнал Грэг. Был здесь, когда вместо пропавшего сына домой вернулось двое.

– Двое? В смысле подменыш и человек? Значит, такой была цена защиты! Люди воспитывали подменышей. Погоди… Столько вопросов… Но Сильверхорн светлый, а светлые подкидывают ребенка только вместо мертвого.

– Правильно.

– А темные растят человека и потом заставляют сражаться с подменышем до смерти, чтобы один из них стал полноценным фэйри.

– Да, только герцог решил иначе. Он оставил в живых обоих.

– Полуфэйри. Это противоречит законам и Дуба, и Падуба.

– Сильверхорн свободен от клятвы, устанавливает свои законы. Знаешь, кто его самый преданный сподвижник?

– Ну не томи.

– Голдфаер.

– Граф саламандер! Темный!

– Ага.

– Рассказывай дальше.

– Родители парней перепугались, опоили их и отвезли к ведьмоловам, чтобы те указали, какой – настоящий.

– Но магия была поделена поровну.

– Вот ведьмоловы и решили обоих сжечь. Тогда Голдфаер пообещал Грэгу две свободные просьбы – от себя и Сильверхорна – за каждого из спасенных ребятишек.

– Свободные?! Немыслимо… Грэг справился?

– Да, Сильверхорн предоставляет убежище в Хорнвуде любому магу, преследуемому ведьмоловами, сроком до четырех дней.

– А Голдфаер?

– Просьба к Голдфаеру открыта. Любой Месячный брат может воспользоваться.

– Как же магистр прошляпил такой шанс? Или еще не придумал, что просить?

– На Дикий не сообщали. Об этом знают только местные братья, нам оно нужнее.

– Значит, просить можешь и ты?

– И я. Верно говорю, сильф?[15]

– Верно, человек. – Звонкий смех эхом разлился по пляжу.

Воздух заискрился сотнями красок и явил прозрачный лик прекрасной белокурой девушки. Из одежды на ней был лишь легкий сарафан. Такой же нематериальный, как и сильфа, но под ним легко угадывались очертания тела. Сильфа подлетела к Лиаму так близко, что, будь она из плоти и крови, непременно уперлась бы носом.

– Ты больной.

– Я? Нет.

– Больной! – Сильфа ткнула Лиама пальцем в сердце. Не в грудь, нематериальная ручка легко прошла сквозь плоть. Как вспышка марева на месте сильфы вдруг оказалась Таллия. – Мерзость! Фу! – Сильфа схватила сердце, мир померк, стал до жути скучным и однотонным, фэйри рывком вытащила из груди комок красновато-бурой жижи. Лиам повалился на колени от яркой, словно солнечная вспышка, боли. Сильфа размахнулась и запустила комок далеко в море. – Вот теперь – не больной.

– Спасибо большое, – опомнился первым Дуги.

– Ха-ха-ха! – Пак благодарит за человека.

– Он друг.

– Действительно? – Сильфа ринулась на Дуги, тот невольно выпустил когти, но фэйри лишь уткнулась в него носом, как и в случае с Лиамом. – Ши! Извините меня, благородный. – Сильфа отлетела и, сделав прекрасный воздушный пируэт, умудрилась склониться, левитируя над песком.

Одновременно три удивленных голоса переспросили:

– Ши?

Глава 73

– Так что, можем идти в Хорнвуд?

– Вы – конечно, он – нет. Он мерзкий! – Сильфа ринулась к Ратлеру, намереваясь запустить руку в его нутро.

– Нет, – вновь одновременно воскликнула вся троица.

– Как скажете, благородный.

– Послушай, никакой я не благородный, – начал злиться Дуги. Он уже принял привычный облик, ведь вокруг, по словам сильфы, чужих не было.

– Как скажете!

– Прими нашу благодарность за излечение сердечного недуга.

Чтобы перевести разговор на другую тему и сгладить неловкость, да и, в конце концов, чтобы Лиам не стал должником фэйри, Финли поднес Сильфе флакон зелья. Фэйри – они на редкость беззлобные и бескорыстные, завтра уже могут и не вспомнить, но другие фэйри могут перекупить долг или выменять на глупую безделушку, а уж потом востребуют по всей строгости.

– Ой, да что вы, не стоило! – Тем не менее флакон оказался в руках раньше, чем сильфа договорила. – Так-так-так, – сунула сквозь него палец. – Ой, какая красота! А сколько трав! Спасибо, теперь я точно Ивет от бесплодия вылечу, а то на нее уже вся семья искоса смотрит.

– Ты зачем зелье от бесплодия таскаешь? – прошептал Лиам Финли.

– Обычный бесспиртовый тоник. Общеукрепляющий. Даже и подумать не мог, что он на такое способен.

– Ну-ну.

– Не нукай, обыщи нашего красавца. Деньги, драгоценности отобрать и лучше всего выбросить.

– А можно часы оставить, я к ним давно приглядываюсь.

– Сильфа… а как тебя зовут? Я, кстати, Финли, это Лиам, это Дуги.

– Коринн, – ответила сильфа, – приятно познакомиться.

– А скажи-ка нам, Коринн, может Лиам оставить часы?

– Брать чужое нехорошо, – надулась фэйри.

– Уж он заслужил больше, чем просто быть обобранным, – заявил Дуги.

– Как скажете, благородный.

– Ну вот, опять заладила… – Лиам остановил излияния коротким жестом.

– Вреда мне не будет?

– Часы новые, еще не пропитались гадостью, – ответила сильфа.

Будем считать – заслуженный трофей.

Лиам основательно проверил карманы, а Дуги прошелся по швам и подкладкам на предмет наличия тайников. Все документы Финли сжег, а деньги Лиам выбросил в море. Потом Финли вновь достал склянки.

– Что с ним делать будете? – спросила Коринн.

– Память сотрем.

– Ой как хорошо.

– Хорошо?

– Ну да, он там такой гадкий! – Сильфа указала пальцем на лоб министра. – Брр.

– Это не навсегда. На полгода максимум.

– И то хорошо. Если за ним присмотрим, может немножко измениться в лучшую сторону.