Галина Романова - Серебряный Рыцарь
Мягкая ладонь накрыла его руку.
– Понимаю, тебе тяжело и больно. Как это ни печально сознавать, но я ничем не могу тебе помочь, – произнесла волшебница. – Это боевая магия Меана. Помочь тебе может только адепт этого ордена… или тот, кто сделал это с тобой.
– Мы все знаем, – Карадор не мог долго молчать, – то есть мы подозреваем, что здесь замешана еще одна Видящая. И ты ее знаешь! Ты нам поможешь ее изловить…
– Нет, не так. – Целительница нетерпеливым жестом приказала эльфу заткнуться. – Ты можешь помочь себе избавиться от этого недуга. Знаешь, как снимаются подобного рода отсроченные заклятия? Либо просят специалиста, либо…
– Приканчивают того, кто это устроил! – опять вылез неугомонный эльф.
– Да, – вздохнула волшебница, – со смертью мага все чары, наложенные им, как правило, теряют силу.
– А бывает, что не теряют? – догадался Льор.
– Бывает, что и так, но не в твоем случае. Это – отсроченное заклятие. Оно и называется отсроченным потому, что существует какой-то срок его исполнения, который контролируется его создателем. Он выбирает момент и запускает механизм. А если момент выбрать некому – значит, заклятие не сработает.
– Но оно же никуда не денется, – неожиданно для себя заспорил юноша. – И потом, что будет, если по теории вероятностей все-таки случится совпадение?
– Ты умный мальчик, – улыбнулась волшебница, – откуда такие познания в механике наложения заклятий?
– Меня учил мастер Эльфин Невозможный. Вы слышали о нем?
– Немного. Тот самый медиум, который уничтожил Орден Видящих пять лет назад?
Льор кивнул.
– Тогда все понятно. Разреши и мне немного побыть твоим учителем?.. Так вот, совпадения обычно имеют место. Но на подобного рода заклятиях обычно стоит что-то вроде чар предохранения – чтобы оно не сработало именно на такое неожиданное совпадение. Дополнительный вектор, который дает создателю уверенность, что его заклинание сработает именно тогда и так, как надо ему. То есть только по велению автора, и никогда больше. Понимаешь – никогда и ни при каких обстоятельствах! Если нет приказа – нет заклятия. И если порвать эту связь, то заклятие, конечно, никуда не денется, но уже не сможет сработать, ибо некому его запустить в действие. Понимаешь, в чем слабость отсроченных заклятий?
– Или по приказу – или никогда?
– Умница! Пожалуй, я начинаю склоняться к мнению, что и мужчины могут полноценно овладевать магическими науками.
– Учитель Эльфин говорил, что Орден Меана раньше был полностью мужским, а Орден Йови-Тало – смешанным. А мой второй учитель, лорд Фрозинтар, принадлежал к Ордену Бор-Земли. Он тоже мужчина, – сообщил Льор. – Орден Лар-Воды был полностью женским. А про Орден Ша-Ветра мне ничего не известно, – грустно закончил он.
Волшебница пожала плечами – ей не было дела до исчезнувших Орденов. У нее были более важные проблемы.
– Значит, чтобы тебе помочь, – заговорила она, – вернуть тебе ноги, мы должны…
– Изловить эту Видящую. – Карадор решил, что помолчал достаточно. – И ты должен нам помочь.
– Но я не знаю, как это сделать, – испугался Льор. – Я же не могу сражаться с…
– Сражаться тебе не надо будет, – самоуверенно ответил ему эльф и достал откуда-то из-за пазухи яблоко. Повертел со всех сторон и с хрустом откусил половину. – Это называется «ловля на живца». Ты и будешь этим живцом! А мы заляжем в засаде и в нужный момент ка-ак выскочим, ка-ак закричим: «Стой, сдавайся! Руки вверх!»
Целительница только покачала головой, но вслух ничего не сказала. Решительно, если один мужчина поднимет своим поведением мнение о представителях своего пола, то другой тут же все испортит.
Когда за целительницей и Карадором закрылась дверь, юноша тихо застонал, закрывая лицо ладонями. Ему было страшно. Подумать только – он должен был предать свою «госпожу»! Они предлагали ему такое… Ох, если бы они только знали… Нет, лучше пусть не знают. Лучше пусть ни одна живая душа не догадается, что хранит в своем сердце юный танцор. Раболепие, страх, ненависть, отчаяние, стыд – все вместе слагалось в чувство, которому не было названия. И он должен был нести эту боль в одиночку, потому что никто не поймет. Ему просто не поверят. Назовут предателем. Но он и так уже предал – своих друзей, своего учителя. Что же делать? Юноше отчаянно хотелось скинуть это ярмо, и в то же время страх перед возможным наказанием лишал его мужества. Пока он послушен, у него есть шанс жить нормальной жизнью – ходить, бегать, танцевать. Несколько дней полной неподвижности и беспомощности показались вечностью. Было страшно даже представить, какая начнется жизнь, если «госпожа» узнает о том, что задумал ее «маленький раб».
Но ведь рабство отменили! Даже у темноволосых его сородичи больше не считаются рабами, император Хаук запретил упоминать это слово. Сотни военнопленных были выкуплены и вернулись на родину, да и люди тоже понемногу начали отменять рабовладение. Почему же он терпит, когда какая-то женщина называет его «мой маленький раб»?
Надо было что-то делать. Но сложность заключалась в том, что рассчитывать Льор мог только на себя. И что бы такое придумать, чтобы никто ничего не заподозрил?
И кто тут не должен ничего заподозрить?
«Госпожа»! Но как… откуда она узнала, что он думает о ней?
А разве ты еще не понял, мой маленький раб? Я всегда знаю, где ты и чем занят. Я слежу за тобой!
Льора охватила паника. Он же не отвечал своей мучительнице, но она каким-то образом угадала его помыслы. А что еще она успела узнать? Присутствовала ли она – мысленно, конечно! – при его беседе с лордом Карадором и целительницей? Что успела узнать и какого наказания ему следует ожидать?
Я жду!
Что ей сказать? Правду или наспех сплетенную ложь?
Я не знаю…
Он сжался, ожидая наказания за свою дерзость. Что мучительница сделает с ним?
Ну, так узнай! И чем быстрее ты это сделаешь, тем больше будет награда. Да-да, мой маленький раб, я умею не только карать, но и миловать. Так что советую слушаться меня!
Она замолчала, ушла из его разума, оставив юного эльфа в смятении.
Лаллирель! Лаллирель, ответь мне! Это важно!
Да, отец?
Где Фро?
Откуда я знаю? Где-то ходит! – В мысленном голосе волшебницы было раздражение.
Ты должна узнать, каким образом он научился обходиться без ИСКРЫ.
Это я тебе и так скажу, – сердито проворчала она, – влюбился наш Фро! Причем взаимно.
Опять? Ты, кажется, докладывала, что у него недавно погибла его спутница, альфара… Вот ловкач!
Всего-навсего мужчина, – вздохнула Видящая с чувством тайного превосходства над помешанными на инстинктах самцами.
Влюбленный мужчина! Хотя тебе этого не понять – ты даже нас с матерью никогда не любила по-настоящему, – в сердцах бросил заботливый отец.
Можно подумать, ты меня любил! – не осталась в долгу нежная дочка. – Я для тебя была только вложением – куда меня пристроить так, чтобы получить как можно больше выгоды.
Я гордился тобой, моя милая. И твоего сына воспитывал как родного. Никто не знает правды о Лаоторе. И сейчас мы делаем одно дело, так что оставь критику. Он влюблен. Значит, у него есть слабое место…
В ответ в эфире раздалось двусмысленное хихиканье, и мелькнул мысленный образ этого самого места.
Да-да, – ничуть не смутился лорд Лоредар, – сейчас Фро думает именно этим местом, как ни пошло это звучит. И ты должна этим воспользоваться!
Как? Переспать с чудовищем? Ну ты и гад!
Пусть он всего-навсего совершит ошибку из-за своей страсти. Можно даже роковую. Ту, которую никто и никогда не сможет исправить. Ты меня понимаешь?
Кажется, да…
Тогда действуй! Потом доложишь мне о результатах.
Уже подойдя к порогу комнаты, Фрозинтар внезапно остановился. Его сюда не приглашали. Зачем он пришел? На что надеется? Чего ждет?
За дверью слышалась музыка – кто-то играл на лютне и напевал негромким голосом:
Уехал славный паладинВ далекие края.Он в путь пустился не один —С ним боль, печаль моя.Давно за ним осела пыльИ замер стук копыт.Уже не помнят, что он был,Уже давно забыт.Лишь только я и моя теньВсе так же на стене,И ждем, когда настанет день,И он вернет ко мнеМою любовь – мою печаль,Глазам моим – слезу.Гляжу я вдаль, гляжу я вдальИ в сердце боль несу.
Драур попятился. Все правильно. Не стоило сюда приходить. Дворец погружен в траур – погиб родственник самого Наместника. Там сейчас девушки и женщины собрались, чтобы поддержать убитую горем вдову. Ладно, пусть не убитую горем, но какая же леди станет веселиться, когда муж только-только положен в склеп?
