Лика Верх - Академия темных. Игра на выживание
Вот так просто: не выходить из комнаты? А комната у нас высоким забором с колючей проволокой обнесена и часовые на посту стоят? Как будто, если меня придут убивать, их остановит одна деревянная дверь.
– Рэне, – Малена задержалась на пороге, высовываясь в коридор, – а… что у нас делал Айнех?
Какая благодатная почва для сплетен: ночью с Витором, днем с Айнехом. Сюда бы бабушек, что у подъездов сидят, и моя репутация была бы серьезно подпорчена.
– Предупреждал, чтобы я из комнаты не выходила. В Академии посторонний. – Я опустилась на кровать, наблюдая за стремительно мрачнеющей подругой.
– Не может быть. – Малена бросила сумку на стул. – Здесь над защитой сам Айнех работал и магистры некоторые… Сюда нереально проникнуть.
– Нет ничего невозможного. – Я в этом на собственной шкуре убедилась. – Видимо, я нужна им настолько сильно, что они рискнули испытать на себе весь гнев нашего декана…
Что-то мне подсказывает, что масштабы этого гнева немаленькие.
Подруга, задумавшись, принялась расчесывать волосы, потом решительно постучала по руке расческой, словно битой, и побежала передавать новость Дину.
Витору тоже не мешало бы знать… Но я к нему не пойду. Надеюсь, магистр его сам оповестит или уже оповестил.
А мне что делать? Сложа руки ждать, когда придет мой палач? Я на такой подвиг не способна, к сожалению или к счастью. Тем более в этот момент в комнате может быть Малена, кинется защищать, пострадает из-за меня. А если здесь будет Дин, он точно в стороне не останется. Нет, в комнате сидеть нельзя. Надо либо найти того, кто устроил на меня охоту, либо… умереть.
Взяла лук, стрелы… Переоделась в форму. Бегать от бандитов в платье не привыкла. Я вообще от бандитов бегать не привыкла, необходимости такой не было.
Я решила уйти, пока не вернулась Малена, и уже потом подумать, что делать дальше.
В коридорах царил хаос. Адепты сновали повсюду, готовясь к предстоящему балу. Девушки метались с платьями в руках из комнаты в комнату, один глаз накрашенный, второй наполовину, часть волос уложена, вторая еще нет. Со стороны смотреть – смешно и нелепо, а адепткам не до смеха. Им хочется показать себя во всей красе.
На меня бросали косые взгляды: куда это я вышагиваю со стрелами за спиной. А мне пришло в голову пойти на полигон. Там и пострелять можно, и на чудищ полюбоваться… хоть немного попривыкнуть к их виду. Вряд ли кто-нибудь надумает посетить перед балом тренировочную площадку, а значит, если случится нападение, то наверняка никто не пострадает.
Непредвиденным оно точно не будет. Я, как минимум, готова дать бой неизвестному, как максимум – умереть. А лучше, конечно, врага ликвидировать. Едва ли я смогу, но и отчаиваться раньше времени не стоит. Вот в гроб уложат – тогда можно отчаиваться. Хотя мне уже будет все равно.
В такие моменты, когда балансируешь над пропастью, погружаешься в себя и начинаешь понимать, что такое жизнь. Осознаешь, что фактически бессилен и не властен над происходящим. Цепляешься за жизнь все крепче, жалеешь себя все больше, стараешься убежать все дальше…
– Савелье… – протянул до тошноты слащавый голос. – Куда это ты в таком виде собралась? Неужели женишка решила пристрелить? – Гадкий смех разлился над ухом и был поглощен гомоном адептов.
– Отвали, Гарн. Я не в том настроении, чтобы с тобой беседы вести. Или получишь стрелу в ногу, и я, учти, вытаскивать ее не буду.
Похабную улыбочку с лица парня-пиявки как ветром сдуло.
– Куда ты идешь? – чуть ли не прорычал он, дергая меня за руку в сторону.
Сам напросился.
Свободной рукой вытащила из колчана стрелу и всадила Гарну в ногу со всей силой, на какую способна. Секунду спустя опомнилась: ведь это была не моя воля. Ирэне снова попыталась управлять мной. Я поспешно выдернула стрелу из хрипящего парня.
– Ты что, совсем сдурела? – Он зажал рану рукой.
– Прости. – Я постаралась улыбнуться, но улыбка вышла кривоватой. – Сходи в лазарет, к вечеру будешь бегать.
Я боком протиснулась к дверям и выскользнула из Академии.
Это надо же… Воткнуть стрелу в человека! Как ты, Ирэне, еще светлой осталась, если для тебя такие поступки – обычное дело?!
В Академии царили хаос и шум, а за ее пределами было тихо и спокойно. Одна парочка целовалась на тропинке. Кто из них парень, кто девушка – не разобрать: волосы длинные, черные, плащи черные, ростом одинаковые.
Надеюсь, Малена с Дином не кинутся на мои поиски. Но рассчитываю, что по моему следу пойдет жаждущий заполучить мою голову. Заодно разомнусь, потренируюсь метить четко в ногу или в руку. Главное – не в голову и не в сердце. Летальный исход мне ни к чему. Я же должна узнать заказчика. Я уверена, что в Академию явился исполнитель, сам он соваться сюда не станет.
Знакомая истоптанная тропинка, изогнувшись, свернула за кусты, за которыми расположился небольшой лесочек, скрывающий от глаз черные кованые ворота полигона. Без адептов здесь непривычно пусто.
Я ступила на тренировочное поле с некоторой внутренней дрожью. Но клетки с чудищами оказались покрыты черным непроницаемым пологом, зверюшки мирно посапывали. Держать на территории Академии таких… питомцев, зная, что вокруг снуют не обделенные любопытством адепты, я бы не рисковала.
Решив устроить себе небольшую тренировку, побежала трусцой по кругу. Бег помогает привести мысли в порядок. Разложить по полочкам то, что, казалось, разобрать уже не реально. Расфасовать по коробочкам. Это сродни уборке на чердаке: одна коробка с надписью «не выбрасывать», другая с надписью «мусор». Тот же принцип, только с мыслями.
Не останавливаясь, побежала змейкой… потом боковые прыжки, размеренный шаг, чтобы перевести дыхание. Жаль, мишень здесь не предусмотрена. В качестве цели выбрала доску с круговым узором.
Все-таки стрельба из лука, кто бы что ни говорил, дело полезное. Обидно, что в моем мире опыт владения этим древнейшим оружием нисколько не ценится.
Переживаю что-то я из-за Малены. Как бы она разносы там не устроила. Подумает еще, чего доброго, что меня Витор украл. Или нафантазирует, что меня убили и я лежу в луже крови. Панику устроит, всех на уши поставит. Убийцу спугнет. Хотя… Это вряд ли…
– Смело и крайне глупо явиться в пустынное место одной.
В воротах возникла громоздкая фигура – груда мышц в обтягивающей футболке. Лицо скрывала маска, судя по всему, магическая. Но голос этот я ни с каким другим не перепутаю.
Передо мной стоял Гром. Виновник всех бед. Ну, почти всех.
Давай, Лиса, сейчас или никогда.
– Что вам надо? – Вопреки страху и трясущимся коленям, вопрос прозвучал громко и четко.
Гром медленным прогулочным шагом двинулся в направлении торчащей в заборе стрелы.
– Маленькая наивная девочка решила показать свою храбрость… – насмешливо растягивая слова, проговорил он. – Глупо. Глупо и опрометчиво с твоей стороны думать, что ты сможешь одолеть меня.
Одолеть? Даже в мыслях не было. Я не настолько смелая, чтобы самой прыгать на острие меча. Я трезво оцениваю свои силы и шансы на победу. Сейчас их нет.
– Что вам от меня надо?
Хотел бы убить, давно бы это сделал.
Гром подошел к забору, стал пристально разглядывать стрелу.
– Мне нужна одна вещь…
– Кинжал?
Может, он и есть тот загадочный заказчик?
– Кинжал нужен не мне, а человеку, который находится рядом с тобой, – с явным удовольствием протянул Гром, отчего я против воли поежилась.
– Тогда что?
Сердце? Может, печень? Мало ли, свою пропил… Перед смертью не нашутишься. Но, раз ему от меня что-то надо, конкретно в данный момент о скоропостижной гибели можно не волноваться.
– Мне нужно то, чем ты дорожишь больше всего. – Гром выдернул стрелу. – Твой дневник.
– Дневник?
Он серьезно?
Все покушения только ради дневника? Я из-за него едва не погибла?! Бездна! Чертов мир! С каких пор дневник приобрел такую же ценность, как жизнь человека? Тьма темная.
– И ты мне его отдашь. А это, – Гром помахал в воздухе стрелой, – я возьму с собой. – И, оскалившись в гадкой ухмылке, добавил: – На память.
Развернулся, пошел к воротам, а я начала медленно поднимать лук. Если не убью, то хотя бы раню. На память.
– Не думай стрелять.
Словно угадав мои намерения, он остановился и обернулся.
– Ты ведь не хочешь, чтобы пострадали твои друзья и родственники, которых ты так сильно любишь?
Гадкий, ничтожный человек! Смертью моих близких мне угрожает!
Я в полнейшем бессилии опустила руки, а Гром философски заметил:
– Знаешь, что губит людей?
Я промолчала.
– Людей губит любовь в любом ее проявлении.
С этими словами он скрылся за железными воротами, а я еще долго не выходила из транса. Этот человек стоял от меня в нескольких сотнях метров. Я могла его пристрелить или хотя бы подстрелить, но не сделала ничего. Почему? Побоялась потерять тех, кого, по сути, не имела? Здешние друзья и родственники – не мои. Я их знаю без году неделя, но готова жертвовать собой ради их спасения. И кто же я? Больная или чересчур добрая? По-моему, это одно и то же.
