Екатерина Дей - Амир
– Жив?
– Да, с ребенком все хорошо.
Мне пришлось закрыть глаза, так меня смутил этот свет, но голос продолжал требовать:
– Ты спишь уже давно, не хочешь посмотреть дом?
Не открывая глаз, я спросила:
– Как давно?
– Давно.
Ясно, арифметика осталась той же, хоть и дом другой. Осторожно приоткрыв глаза, я осмотрелась и поразилась количеству цветов в комнате.
– Ты любишь живые цветы.
Амир вскочил с колен и отошел от постели, чтобы я смогла рассмотреть всю комнату. Цветы были везде: на столиках в изящных высоких вазах, на подоконниках в широких металлических конструкциях, в широких напольных вазах. Розы, пионы, гладиолусы самых разнообразных оттенков, какие-то веточки с множеством маленьких белых бутонов без единого листочка, и еще всякие разные неизвестных мне видов. И только теперь я почувствовала аромат, наполнивший всю комнату, он плавал легким туманом, казался многослойным от разнообразия запахов. Я вздохнула полной грудью и потянулась всем телом, вскинув руки над собой, даже глаза закрыла от удовольствия, захотелось помахать ногами, но вовремя вспомнила, что Амир рядом. А на мне никакой одежды, совсем голая. Мгновенно спрятавшись под одеяло, я натянула его практически до глаз.
– Бассейн за этой дверью, за зеленой панелью гардеробная. Я зайду за тобой.
Мне показалось, или на самом деле в его голосе прозвучала веселая ирония? Именно веселая, такая смешинка легкая, мол, чего теперь стесняться? Мне так и не удалось на него посмотреть, пока я решалась поднять глаза, Амир вышел.
В столовую я шла вся разгневанная. А разгневалась на себя, поэтому виноват Амир. Я вовремя вспомнила, что все записывается на камеру, значит, как меня приводили в чувство, одевали-раздевали, он видел, поэтому в его глазах появилась эта смешинка-ирония. И естественно, как я выбиралась из постели, бежала до гардеробной, показала язык в зеркале, вся запуталась в купальнике, плавала и снова переодевалась, Амир тоже наблюдал. Он стоял у двери как страж, только улыбка не соответствовала серьезности поста. Надувшись, я прошла мимо него и пошла неизвестно куда, но через несколько шагов остановилась от удивления: на стенах висели картины, большие, почти во всю стену, маленькие пейзажи и портреты. Картинная галерея размером с зал Зимнего дворца, и гигантские хрустальные люстры, свисающие с потолка на золотых цепях сложной вязи. Я медленно шла, рассматривая картины, а Амир так и остался стоять у двери, не опуская с меня глаз.
Одна картина поразила меня, я подошла ближе и стала внимательно ее рассматривать. Они стояли рядом и смотрели друг на друга, красивая девушка со светлыми, какими-то искрящимися волосами, большими глазами цвета морской волны в ярком красном платье, и мужчина, воин в доспехах и мечом на боку. Мужчина протянул к ней левую руку, а она смущенно вскинула на него глаза и только едва подняла свою в каком-то сомнении. Амир, в доспехах стоял Амир. Тот же яркий голубой взгляд, тонкие черты лица и властное лицо, правая рука на рукояти меча. Молодой рыцарь со своей возлюбленной.
Девушка была прекрасна, платье только подчеркивало красоту изящного молодого тела. А ясный взгляд и смущенное выражение лица говорило о тонкой праведной душе. Именно праведной, чистой, не омраченной ничем, никакими грехами, прошлыми обидами и ошибками.
Мое тело ошиблось, позволило поселиться в себе глупой надежде, раз захотел спасти, то уже и чувства имеются. Ну да, конечно, вот откуда эта ирония в глазах, да, он только меня еще и чувствует, пока, поэтому ему нужно мое доверие, как же без него, вдруг перестану целоваться, перестану восстанавливать в нем чувства и эмоции. Он понимает теперь, королева объяснила, что только мое абсолютное доверие поможет ему в полной мере почувствовать жизнь. У него ведь ощущения тела пропадали, а ум и все остальные способности сохранялись. Подумаешь, агрессия немного подпортила общую картину, маску монстра увидела, так сразу все и простила. И в поездку он меня ради этого с собой взял, встряхнуть мои эмоции, так легче у меня их забирать. Сам признавался, что создавал невероятные ситуации для достижения своих целей. А погибшие дети его совсем не волнуют, один же выжил, еще найдет, раз королева обещала.
– Этой картине много лет.
Амир оказался рядом и улыбался ослепительной улыбкой. Я лишь пожала плечами и пошла дальше. И опять Фиса права, они думают иначе, не как люди, у них свои понимания поступков, не имеющие к человеческим отношения.
Больше я не рассматривала картины, молча шла рядом с Амиром и поворачивала одновременно с ним в нужном направлении, кстати, ни разу не ошиблась. Он пытался посмотреть на меня, несколько раз наклонялся, но я прятала глаза, даже отворачивалась в сторону.
Столовая хоть и поразила меня своей изысканной красотой и роскошью, но я не показала вида, так же молча села за стол и опустила голову.
– Рина, что случилось?
– Сколько я пролежала без сознания?
– Несколько дней.
– Сколько?
И зачем мне это знать? Я смотрела на Амира, и горечь обиды сжигала меня изнутри. Всколыхнулось воспоминание, как я прижималась к нему и думала лишь о том, что только рядом с ним, только вместе. Он добился своего, я не только телом стремлюсь к нему, сознание уже подчинилось его гипнотическому воздействию. А ведь Фиса меня о такой их возможности предупреждала, вот к чему приводит попытка спрятаться от действительности.
Амир смотрел на меня и о чем-то думал, отвечать, видимо, не собирался. Взгляд темнел, а лицо мрачнело с каждой молчаливой минутой.
– Это моя невеста, Розали. Она не знала, кто я. Мне нужен был ее отец, сильный и богатый сеньор, только женитьба на его дочери могла решить одну проблему.
– Решил? Проблему?
– Решил.
Амир встал из-за стола и подошел ко мне, посмотрел с высоты и продолжил:
– Розали умерла раньше, чем мы поженились. Чума.
– Это ты?
– Нет, ее я не убивал. Я убил ее отца.
– Он был проблема?
– Нет.
– Зачем убил?
– Стал мешать.
– А в чем была проблема?
– Мне было нужно золото, которое привезли…
– Кто убил детей?
Я не дала ему возможности договорить, совершенно не важно, кто и почему ему мешал в достижении его планов, он рассказал, значит, был готов к разговору. И картину специально повесил, чтобы я обратила на нее внимание. Я обратила, но совсем не так, как бы ему хотелось. А вот о детях он говорить не хочет, как и о том, сколько же я спала, и почему так долго.
Амир отошел от меня, повернулся спиной и стал смотреть в большое окно, все состоящее из цветного витража с каким-то святым в центре, нимб светился очень ярко, освещая весь обеденный стол. Не оборачиваясь ко мне, спросил:
– Рина, зачем ты сказала эти слова?
– Какие?
Он процитировал:
– В горе и радости. Что бы ни произошло, я твой муж и ты во всем на моей стороне.
– Я тогда считала, что действительно могу доверять тебе.
– Тогда?
– Да.
Он так быстро оказался рядом со мной, что я вздрогнула и откинулась на спинку стула.
– Что произошло?
– Ничего. Ты добился своей цели.
– Какой?
– Все мои эмоции и вся энергия принадлежат тебе, я вся принадлежу тебе. Владей.
А сама опустила голову и сжала губы, не смогу сейчас его целовать, умру сразу, как только коснется. Но Амир и не пытался, постоял рядом и снова отошел к окну.
Девушка из гарема принесла на голове гигантский поднос, разложила блюда и мило улыбнулась. Вся посуда была из золота. И совершенно не к месту возник вопрос, а как она такой тяжеленный поднос, одного золота пуд, несла так легко и изящно на своей прекрасной головке? И сразу пришел ответ. Она не человек, весь гарем состоит из их девушек, нелюдей.
– Детей убили наемники по приказу человека.
Амир так ко мне и не обернулся, говорил четкими фразами, как приказ генерала:
– Мари приехала сюда под видом журналистки, пишущей о заболеваемости детей СПИДом, с ней были только три боевика. Их тела ты видела. Мари успела прикрыться энергией, и нападавшие ее не смогли обнаружить. Убить детей приказал владелец клиники по изучению генетических отклонений. Он давно знает о нашем мире, сотрудничал со многими главами кланов.
– Зачем ему убивать детей, которые и так могли не выжить?
Он резко повернулся ко мне и взглянул черными провалами глаз.
– Мари надеялась, что она сможет их спасти своей энергией. Он знал о ее способностях.
– Ему была нужна она?
– Да. О том, что я сам собираюсь приехать, он не знал. Боевики Роберта не успели на несколько минут, их хватило, чтобы убить всех.
– Их…тех… наемников…
– Они ушли.
Амир замолчал, желваки прошли волной, он даже руки за спину завел, знакомая поза, лишь через некоторое время продолжил:
– Наш мир меняется, проявляются новые возможности, и иногда эти возможности созданы людьми.
– Зачем? Просто эксперимент?
Но Амир лишь прищурил глаза и сжал губы. Молчание длилось долго, он смотрел на меня и думал очень тяжелую и неприятную мысль, от которой голова его все больше склонялась. Наконец он покачал головой и посмотрел на меня:
